Либертарианство: История, принципы, политика - Боуз Дэвид - Страница 68

В наше время государство расшатывает семьи как явно, так и подспудно. Наиболее очевидный способ заключается в том, что система социальных пособий позволяет молодым женщинам иметь детей вне брака и жить при этом с определенной степенью комфорта. Прежде матери внушали дочерям, что незаконнорожденный ребенок будет катастрофой. Бесчестье и моральное осуждение незаконнорожденности в значительной степени основывалось на весьма практических соображениях — финансовом бремени, налагаемом на семью или небольшую общину. Когда система социального обеспечения устранила финансовое бремя, бесчестье быстро сошло на нет и уровень незаконнорожденности стремительно вырос.

Однако это лишь наиболее очевидное воздействие государства на семью. В 1950 году средняя американская семья направляла 5 процентов своего дохода на уплату федеральных подоходных налогов; сегодня эта цифра составляет примерно 24 процента. Женщины должны иметь право работать, однако высокие налоги заставляют работать матерей, которые предпочли бы оставаться дома со своими детьми. Во многих городах невнятные законы о зонировании поставили вне закона “бабушкины квартиры” — жилые помещения с отдельным входом, позволяющие бабушкам и дедушкам сочетать независимость и близость к детям. Конечно, многие не хотят, чтобы их тещи и свекрови жили рядом: в конце концов, самая крупная государственная программа — социальное страхование, — несомненно, ослабила семейные узы. До создания системы социального страхования многие пожилые люди полагались на поддержку своих детей, что сохраняло семейные узы на протяжении всей жизни. Сегодня мы ждем, что наших родителей будет содержать государство. Однажды, когда я рассказывал о сложном финансовом положении системы социального страхования, один мой друг сказал: “Если для того, чтобы моя мать не жила со мной, государство должно потратить 200 млрд долларов, каждый пенни будет потрачен не зря”. В общем-то, понятная в некоторых случаях, но сомнительная социальная политика. Кроме того, мы надеемся, что государство предоставит нам ясли и детские сады, даст нашим детям образование, создаст в школах группы продленного дня, чтобы дети могли находиться там до 6 часов вечера. Как семье не прийти в упадок, когда государство узурпировало ответственность за младенцев, детей и стариков?

Либертарианцы не считают, что государству следует поддерживать и поощрять традиционные семьи, как призывают моралистические консерваторы. Ему нужно просто прекратить разрушать семьи, чтобы люди могли образовывать такие семьи, какие им хочется. В идеале либертарианцы предпочли бы, чтобы государство совсем ушло из сферы брака и семьи. Зачем государству заниматься выдачей разрешений на вступление в брак? Брак — это добровольное соглашение, договор, который для многих людей имеет глубокое религиозное значение. При чем тут государство? Следует вернуться к пониманию брака как гражданского договора для всех и религиозного обязательства для верующих.

Такая политика, возможно, даже укрепит браки. Государство усердствует в регламентации семьи, навязывая всем парам один-единственный вариант брачного договора. Поскольку социальные нравы изменились — семьи стали меньше, и многие женщины предпочитают работать, — предлагаемый государством договор уже не годится для всех. Супружеским парам следует разрешить составлять свои собственные договоры, и суды должны относиться к ним с таким же уважением, с каким они относятся к коммерческим контрактам.

Пока государство продолжает выдавать разрешения на вступление в брак, оно должно делать это на недискриминационной основе. Со стороны штатов было неправильно отказывать в выдаче разрешений на брак расово смешанным парам, а то, что Верховный суд не запрещал такую дискриминацию до 1967 года, выглядело как пародия на справедливость. Точно так же сегодня неправильно отказывать в праве заключать брак однополым парам. Джонатан Раух утверждает, что у брака есть три великих социальных достоинства — стабильное воспитание детей, одомашнивание мужчин, возникновение обязательств заботиться о супруге в болезни и старости — и что по крайней мере последние два прекрасно применимы и к гомосексуальным отношениям между мужчинами, тогда как третье и, вероятно, первое будут больше относиться к лесбийским парам. Следует, разумеется, учитывать такую составляющую человеческого достоинства, как возможность публично подтвердить свою любовь и преданность. Трудно представить, каким образом признание однополых браков может оказать негативное влияние на чей-то чужой брак, как утверждают некоторые консерваторы; в чем нельзя упрекнуть гомосексуальные браки, так это в том, что они плодят безотцовщину, и конечно, чем больше людей вступает в брак, тем лучше для института брака.

К настоящему моменту позиция либертарианцев в отношении образования уже должна быть совершенно ясна. Образование — это процесс передачи не только знаний, но и ценностей, которые важны для нашей цивилизации. Поскольку образование включает в себя обучение детей тому, что важно в жизни, умению различать, что хорошо и что плохо, оно должно контролироваться отдельными семьями, а не политиками или чиновниками. Никакая монопольная система не в состоянии адекватно отражать ценности всех родителей в многоликом и сложном обществе, и верх высокомерия предполагать, что политическая элита имеет право игнорировать мнение родителей, принимая решение, чему учить их детей.

К тому же бюрократическая монополия — крайне неэффективный способ предоставления ценных услуг. Если у нас больше нет никакой уверенности в способности государства производить сталь, на основании чего мы должны ждать от него успехов в выполнении гораздо более тонкой и сложной задачи передачи знаний и ценностей миллионам не похожих друг на друга детей? Вспомните саркастическое замечание Марка Твена: “Я никогда не позволял школьному обучению вмешиваться в мое образование”. Образование получают различными путями, и не следует думать, что наша нынешняя система школьного обучения не подлежит изменению.

Источники: Educational Testing Service, U.S. Department of Education. Digest of Education Statistics 1994. Washington: National Center for Education Statistics, 1994. Tables 127 and 165.

Примечание: результаты тестирования успеваемости для 1961–1967 гг. — средние для всех учеников; 1968–1994 гг. — средние для учеников выпускных классов, собирающихся поступать в колледж.

Главный недостаток системы государственных школ США становится очевиден из представленного графика. В то время как реальные (с поправкой на инфляцию) расходы за 30 лет выросли втрое, результаты тестов резко ухудшились и зафиксировались на этом уровне. Со времен Второй мировой войны школы и школьные округа становились все крупнее и крупнее, что сделало их невосприимчивыми к общественному контролю и до крайности забюрократизированными. С 1960 по 1984 год количество учеников в американских государственных школах выросло всего на 9 процентов, тогда как число учителей увеличилось на 57 процентов, а число директоров и школьных инспекторов — на 79 процентов. Численность вспомогательного персонала за этот период увеличилась на 500 процентов, однако каждый раз, когда возникает угроза сокращения бюджета, все школьные системы объявляют, что будут вынуждены уволить учителей, а не бюрократов. В центральном аппарате системы государственных школ Нью-Йорка работает 6000 человек, тогда как центральный административный аппарат системы католических школ Нью-Йорка, обучающей в четыре раза меньшее число учеников, состоит всего из 30 человек.

Ухудшение результатов тестирования не единственная беда; работодатели жалуются, что выпускники американских средних школ не подготовлены к работе. Во время опросов американские студенты утверждают, что обладают хорошими навыками в области письма, чтения и математики, однако у работодателей другое мнение. По результатам одного из таких опросов всего 22 процента работодателей считали, что недавно принятые на работу выпускники средних школ имели достаточные познания в математике, и лишь 30 процентов были удовлетворены их умением читать. Когда компания BellSouth провела тестирование претендентов на должность лаборантов, прошло только 8 процентов. Компания Motorola тратит 1350 долларов в год на одного работника для обучения базовым навыкам. Многие компании переписывают руководства, делая их понятными для людей, обладающих недостаточными навыками чтения, или разрабатывают технологию, которая не требует умения читать и знания математики. Выпускники школы выходят на рынок труда совершенно не подготовленными к глобальной конкуренции.