Каменный век - Тюрин Александр Владимирович "Trund" - Страница 14

• Предыдущая
• 14/62
• Следующая

В кабинет ввели дядю Витю, который, несмотря на внешнюю побритость и помытость, смахивал на плюшевого медвежонка, из которого полезла вата.

Бордовые гардины, рассеянный зеленоватый свет, легкий искусственный ветерок, колыхающий крошечные колокольчики, тонкий запах сандала, какое-то восточное пиликанье — все это мало вязалось с дяди-Витиным непритязательным видом.

— За что, гражданин начальник? Почему замели? Я же свой, я нашенский, — уныло заладил дядя Витя с порога.

Молодой человек благородной наружности и в хорошем костюме располагающе улыбнулся.

— Так уж и не за что… Да что мы с вами сразу препираться начали. Позвольте представиться. Феодосий Павлович Драницын, старший общественный инспектор. — Феодосий сделал шаг навстречу и крепко стиснул разжиженную кисть дяди Вити. Потом он подвинул кресло и, слегка надавив на плечи задержанного гражданина, усадил его.

— Музыка не мешает, Виктор Васильевич?

Дядя Витя быстро отозвался:

— Никак нет, гражданин начальник, отлично помогает.

— Кстати, не забрали вас никуда, многоуважаемый Виктор Васильевич, как бы вам не хотелось. Вы находитесь здесь, в стенах Общественной Службы Санации Систем, так сказать, в гостях. Вот ваша гостевая чип-карта. По ней будете получать паек.

— Значит, я могу итти отседова? — оживился дядя Витя.

— Можете. Только не очень далеко. Ущерб-то нанесен, и за него должен кто-то отвечать. Мы — экспертная служба, созданная гражданами и зависимая только от совести людей, работающих на ниве санации.

— А если нет совести никакой? — спросил навскидку дядя Витя.

— Совесть — это квалификация. Мы дадим заключение по тому, что вы из себя представляете. Если это заключение о вашей неполной вменяемости, тогда только обеззараживание подсознания в нашей же клинике. Палата на двоих, предупредительный уход, сестрички вокруг бегают, ягодицами крутят, подносят-уносят. Как только грязь вычищена, жизнь продолжается уже на свободе. Так что от нас не торопятся уйти. Ведь все-таки быт здесь неплохо устроен, и хорошая перспектива. А выпустим мы человека со справкой о полной вменяемости, он прямиком попадает в крепкие руки представителей Закона, для которых главное в жизни — выполнение плана по раскрываемости преступлений.

— Но я же ничего плохого не делал. Плохое делали мне, мне! — дядя Витя несколько раз ударил себя кулаком в грудь, показывая истинно пострадавшего.

— Ангелом, значит, себя считаете. Но ведь ангелы, бывает, и падают. Тогда ими занимается инквизиция. Да, мы инквизиторы — я не страшусь этого слова — потому что занимаемся криминальными мыследействиями, то есть психопреступлениями. Но подлинная общественная инквизиция — это организация с человеческим лицом.

— И человеческими кулаками, — добавил от себя дядя Витя, потрогав припухлость василькового цвета под глазом.

— Вот аксиома: мы разбираемся и лечим, а не шьем дела. Смею заверить, и отчетные показатели у нас соответствующие.

— Но если я не виноват, зачем мне в какие-то показатели попадать, что мне, больше нечем заниматься?

— Увы, Виктор Васильевич, если бы человек сам себе определял вину, мы бы еще кушали друг друга без перца и соли. Я постараюсь убедить вас, что вина определяется совершенно иначе. Чего бы там ни наплели эгоисты, но человек устроен так, чтобы двигаться к большой цели. Иначе человечество давно было бы поглощено хаосом. Если даже какой-то конкретный человек думает, что у него нет цели — то он все равно плывет по течению, как фекалии в канализационных трубах. Такой вариант тоже допустим. Но вот если он намеренно мешает общему движению и увеличивает энтропию — значит, он виновен. И будет либо вычеркнут из списков граждан, либо превращен в нормального члена общества.

Дядя Витя едва удержался от чихания, однако сохранил преданно-внимательное выражение лица.

— Гражданин Лучкин, ну разве вы никогда не думали о том, по какой причине мы сегодня не сидим в пещерах и не выкусываем друг у друга блох?

— Блох? — оживился дядя Витя. — У нас блох там хватает…

— А дело в том, что революционеры, новаторы, крестоносцы, даже некоторые крупные бизнесмены шли к идеалу. И какой бы он ни был: любовь, благоденствие, красота, прибыль, эти люди шли, порой ломились сквозь тех, кто не хотел никуда идти, кто стоял столбами на пути. В общем, движение к идеалу — это преодоление сопротивления, это работа. И сейчас у нас есть цель, Великий Объединенный Разум, ВОР.

— Хорошее название, и смысл чувствуется, — поддержал дядя Витя. — Так я ж не против.

— Но, тем не менее, проведенным обследованием установлено, что именно ваша информация, ваши мыследействия вызвали масштабные сбои в сетевой вычислительной среде. Убытки большие, человекожизни потеряны. Вот, пожалуйста, заключение финансового управления.

Дядя Витя выразительно сглотнул слюну.

— Водички можно, гражданин начальник?

— Ой, как же я забыл. Простите, если можете, — следователь сложил руки на груди. — Вы же проголодались. Рад быть полезным, — Феодосий хлопнул в ладоши.

Один из шкафов кабинета отполз в сторону, из открывшегося проема въехал, урча, стол с яствами. Там были действительно большие соблазны, поэтому у дяди Вити сразу раздалось пение в желудке. Он зажмурился в преддверии пытки. Той самой, когда следователь поглощает с чавканьем обед перед голодным зеком. Но инспектор Феодосий не только питался сам, но и подкладывал в тарелки, стоящие перед дядей Витей. «Отведайте, отведайте нашей кухни, Виктор Васильевич, коли уж попали в застенок», — вежливо, но настойчиво предлагал инспектор. «Может, хотят отравить, чтоб не возиться», — мелькнуло в голове дяди Вити от недостатка информации. Но он решил, раз ему все равно пропадать без толку, так уж лучше на сытый желудок.

Ели суп, похоже что из плавников акулы, нечто напоминающее кальмара по-малайски, предметы, схожие с лягушачьими лапками, их запивали бургундским вином, если верить этикетке. (Конечно же, дядя Витя не мог прочитать штрих-код комплексного обеда, который указывал, что еда произведена на брянской молекулярной фабрике по переработке пищевых отходов.)

• Предыдущая
• 14/62
• Следующая