Отраженная угроза - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 53

• Предыдущая
• 53/81
• Следующая

– Опять договор... – пробормотал Сенин.

– Да, это бизнес. А в бизнесе всегда можно договориться, если следовать голосу разума. Итак, завтра вам будет предъявлено официальное обвинение, после чего начнутся допросы. Следователь будет склоняться к мнению, что имеет место непреднамеренное преступление, связанное с неосторожностью при обращении с активной синтетической органикой...

– А если не будет склоняться?

– Будет, – сказал юрист и загадочно улыбнулся. – Эта версия устраивает и нас, и правосудие, и федеральные власти. От вас требуется только подтвердить ее. Врать под присягой вам, в общем, не придется.

– «В общем», – задумчиво повторил Сенин.

– Именно так. Это не самое серьезное преступление, и суд будет в какой-то мере снисходителен. Ну, и мы со своей стороны проведем кое-какие мероприятия. – Он снова хитро улыбнулся, едва заметно.

– Итак, я беру все на свою несчастную задницу, а вы попиваете кофе в кабинетах...

– Не только кофе, уважаемый, не только кофе. Мы даем вам отличные характеристики. Мы отказываемся от участия общественного обвинителя в суде. Мы, как потерпевшая сторона, даем отвод суду присяжных, потому что такое дело должны разбирать холодные профессионалы, а не чувствительные дамочки. Наконец, уважаемый, мы сохраняем обещанное вам материальное вознаграждение.

– Ну, еще бы! – усмехнулся Сенин. – Куда ж вы денетесь? Наш трудовой договор никто не отменял.

– Зря вы так самонадеянны, – снисходительно усмехнулся юрист. – Девяносто процентов вашего вознаграждения – премиальные надбавки. Оставить вас без них можно одним росчерком пера, тем более в сложившихся обстоятельствах.

– Очко в вашу пользу, – признал Сенин.

– Но мы этого делать не будем. Мы не экономим на преданных людях.

– Ясно, – вздохнул Сенин. – В общем, нам осталось только обняться по-братски и всплакнуть.

– И еще, – продолжал юрист. – Вы, наверно, тоже слышали эту страшилку. Ну, люди какие-то подземные, подражатели... – Он высокомерно усмехнулся. – Не надо следователю этим голову забивать, хорошо? Ему и так работы хватит, одних свидетелей не меньше сотни надо опросить...

– Что ж, здоровье следователя надо сберечь.

«И что со мной стало? – с горечью думал Сенин, когда визитер ушел. – Во что же я превратился? Уж как я ни сопротивлялся, как ни сторонился их игр... А все равно сделали меня пешкой и двигают, как хотят».

Потом было несколько недель допросов. Через следователя к Сенину просачивались кое-какие крупицы информации. Он узнал, что умерли Вельцер, Карелов. Потом как бы невзначай следователь обмолвился, что эпидемия наконец-то остановлена. Но погибших в окончательном итоге не восемьдесят два, а почти четыреста.

Почему-то у Сенина даже сердце не шелохнулось. Четыреста – это всего лишь цифра с двумя нулями. И почему-то ему казалось, что эти случайные капли информации падают на него вовсе не в случайном порядке. Кое-кто занимается искусственным нагнетением чувства вины.

«...смягчающим вину обстоятельством суд считает отсутствие прямого умысла у подсудимого. Как отягчающее вину обстоятельство суд усматривает наступление особо тяжких последствий в виде физической гибели трехсот девяносто одного жителя первопоселения Торонто-9. По совокупности предъявленных обвинений, а также учитывая все рассмотренные судом обстоятельства, суд признает гражданина Сенина виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 255 часть первая, пункт один и 406 часть первая, пункт восемь Уголовного кодекса Федерации и назначает наказание в виде восьми лет лишения свободы в колонии-поселении общего типа...»

У Сенина потемнело в глазах. Ему показалось, что он ослышался. Но о стенки черепа билось упрямое «восемь лет... восемь лет...». Он хотел вскочить и сказать: это какая-то ошибка! Потом захотелось крикнуть: что вы делаете?! Восемь лет жизни – за что?! В чем я виноват?

И вдруг он увидел в зале юриста корпорации. Тот улыбался. Он смотрел на Сенина и во весь рот улыбался. А потом и вовсе оттопырил вверх большой палец.

И тогда Сенин внял тому, что говорил судья:

«...суд находит возможным, по желанию подсудимого, применить условно-сокращенное заключение в боксе относительного времени из расчета один к трем. Также, учитывая ходатайство Министерства Федеральной полиции и образцовый послужной список, суд сохраняет за подсудимым статус федерального пенсионера, ведомственные награды и социальные гарантии, предусмотренные...».

У Сенина отлегло от сердца. Ну, конечно! Бокс относительного времени – совсем другое дело. Тоже не сахар, конечно, но три года – это не восемь. И думать нечего. Как раз и Лизка вернется из своих полетов...

Потом, после суда, у него было время все обдумать. Бокс относительного времени – иначе говоря, виртуальная тюрьма. Ее еще называли «ванной», «бочкой», «банкой», «мозгоёбкой», «телевизором». Человек проводит там какое-то время, например, год. При этом у него полное ощущение, что проходит пять лет. Или два, или десять – как суд определит.

Сенин как-то разговаривал с человеком, который провел там два года. Тот сказал так: «Дурачки радуются, когда их вместо лагеря отправляют «мультики смотреть». В лагере – там хоть люди, хоть какая-то жизнь. А в «бочке» – только тени серые...».

В четырехстах космических милях от Земли завершил очередной виток по своей орбите безжизненный опаленный радиацией шар, названный в свое время Желтым Глазом. Название дал экипаж безвестного разведывательного аппарата, и оно не очень укладывалось в тот стиль, который применялся при наречении новых миров. Но планета была непригодна для полезной жизнедеятельности человека, проку от нее не было, поэтому федеральные чиновники не стали капризничать. Она так и осталась Желтым Глазом.

В свою очередь вокруг Желтого Глаза в очередной раз обернулся пятисотметровый металлический цилиндр – бывшая орбитальная сталеплавильная печь, а ныне Специальная станция относительного времени Министерства юстиции. Или, иначе говоря, виртуальная тюрьма.

Для двух с лишним тысяч ее заключенных наступление нового года и нового дня прошло незаметно, ибо у них было свое летоисчисление, определенное приговором суда и настройками нейроэлектроники.

Две с лишним тысячи человек пребывали сейчас в другом мире, не существующем в реальности, созданном причудливыми переплетениями электрических полей.

Две с половиной тысячи цилиндрических боксов размером метр на три стояли тесными рядами в полной тишине. Лишь иногда эту тишину нарушал звук шагов обходчика. Но заключенные их не слышали. Они были в другом мире.

Ровно в назначенный день и назначенный час на панели одного из боксов вспыхнул зеленый огонек. Одновременно такой же огонек замигал на пульте у дежурного. Тот сверился с расписанием – все верно, у очередного заключенного сегодня закончился срок наказания.

К боксу немедленно выдвинулась дежурная бригада, состоящая из инспектора по режиму и двух врачей. В полном соответствии с установленным порядком, врачи стравили из бокса избыточное давление, затем слили триста пятьдесят литров крепкого солевого раствора. Как всегда, при этом распространился характерный запах, поэтому инспектор заранее отошел подальше.

Теперь пора было вытаскивать и перекладывать на каталку заключенного – вялого исхудавшего человека с необычайно белой кожей. Впрочем, здесь это не считалось необычным, так выглядели все заключенные.

Осталось только освободить его тело от электродов и электростимуляторов и привести в чувство. Но эта процедура проводилась в специальном помещении.

Через два часа Сенин открыл глаза. Он глубоко вдохнул и тут же закашлялся – непривычный естественный воздух хлынул в легкие, как горный обвал.

Он приподнялся – тело слушалось, хотя и не очень четко. Электрическая стимуляция не позволила мышцам атрофироваться, однако полностью сохранить координацию движений она никак не могла.

Зато голова работала на редкость ясно. Мозгам застояться не дали.

• Предыдущая
• 53/81
• Следующая