Фантомная боль - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/88
• Следующая

Зрение пока бездействовало, зато слух возвращался, это было совершенно ясно. Монотонный шум, напоминавший журчание воды, постепенно распадался на элементы, отдельные звуки. Вскоре стало очевидно, что рядом звучит человеческая речь. Нормальная речь, не имеющая ничего общего со стонами коричневых чудовищ.

Антон прислушался, пока еще не вникая в смысл слов, а просто проверяя свои ощущения.

– ...Законы придумывают не те, кто по ним живет, коллега. Древние знали об этом. Копье правосудия легко протыкает ветхие одежды, но ломается о золотое шитье. И с этим можно только смириться...

Голос был приятный, мягкий, вкрадчивый, будто кот, играющий на плюшевом ковре. Через секунду присоединился другой – отрывистый и простуженный:

– Ну вот ты, грамотный человек, скажи, зачем она так? Два года прошло, а как я вернулся – она мне справочки свои показывает. Говорит, ты здесь не жилец уже. И все так культурно объясняет, бумажки раскладывает – все, мол, по закону. А есть такой закон, чтоб меня из дома выставлять? Скажи, есть?

– Прямого закона, конечно, нет. Но существует масса второстепенных нормативных единиц, о которых вы не можете знать. Из них при желании можно состряпать для себя любую юридическую конструкцию. Это же как музыка – одни и те же ноты заставляют вас то плакать, то хохотать, то маршировать. Был бы талантлив композитор.

– Ну, ты опять о своем... Мне ж потом в комиссии дали одного советчика... Тоже шибко грамотный был. Ну и что? Пришел, бумажки покрутил, плечами пожал, очки пожевал... Говорит, все правильно, все по закону. Можем, говорит, предложить жизнь и труд на поселениях. Я им: не могу на поселениях, и так все легкие порвал! Да что толку... Ученых развелось, как мух, а никто ничего не знает. И ты, хоть и грамотный, а тоже ничего не знаешь.

– Я вам о том и толкую, коллега. Многочисленность законов в государстве есть то же, что и множество лекарей, признак болезни и бессилия. Это слова великого Вольтера, а он знал цену словам...

Антон еще раз ощупал холодный каменный пол вокруг себя. «Если это тюрьма, то какая-то странная, – подумал он. – Что-то в духе французских романов...»

Нужно было вставать. Антон был не уверен, пойдет ли это ему на пользу, но ничего другого не оставалось.

Тело подчинилось с некоторым напряжением, однако все двигалось, все функционировало – конечности были целы. Но стоило ему поменять положение с горизонтального на вертикальное, как в голове закрутился смерч. Из желудка поднялась теплая скользкая волна, Антон успел лишь слегка нагнуться и убрать в стороны ноги – и его начало мучительно рвать – с кашлем, с судорогами, с дрожью во всем теле.

Он даже не заметил момента, когда вокруг стало немного светлее. Рядом приоткрылась дверь, и в проеме обрисовался человеческий силуэт.

– Эй! – услышал Антон уже знакомый простуженный голос. – Ты чего?

Антон облокотился на стену и вытер рукавом глаза. Отвечать не было ни сил, ни желания. Да и зачем было отвечать на такой вопрос?

– Ты хоть живой? Ну, иди сюда, иди.

Антон сделал первый, пробный шаг по направлению к свету. Испытание собственных сил удалось – он не свалился, не скорчился от боли или нового приступа тошноты. Незнакомец отступил в освещенное помещение, давая возможность войти. Антон смог разглядеть его – это был огромный, широкий мужчина. Все в нем было выдающееся – и рост, и плечи, и черная борода – и даже лысина! В маленькой каменной комнате, освещенной тусклой лампочкой, он казался великаном, забравшимся в детский домик.

Антон оглядел серые стены, идущие по ним чугунные трубы с каплями влаги, узкие железные скамейки и наконец заметил второго обитателя этого замкнутого каменного мира. Второй, напротив, был похож на гномика. Маленький, скрюченный, укутанный в грязное одеяло, он смотрел на Антона весело и вызывающе.

– Что вы так на меня уставились, незнакомец? – поинтересовался гном. – Вспоминаете, где могли меня видеть? Охотно подскажу: вероятно, вы держали в руках тома моих сочинений. Мое имя – Плутарх, я бродячий философ и поэт.

– Понятно, – кивнул Антон.

Перед Плутархом лежала расстеленная газета, а на ней – пластиковая бутылочка с каким-то синтетическим спиртным напитком. Антон долго смотрел на нее, убеждая себя, что это не обман зрения, и еще не веря своему счастливому открытию. Оказывается, он не в тюрьме, не в изоляторе и не в милицейском подвале. Ни в одном из этих мест «постояльцы» не могут так вот открыто запивать светские разговорчики дешевым аперитивом.

Бородач истолковал его взгляд по-своему.

– Выпьешь?

– Ему нельзя, – немедленно вмешался гном-философ. – Алкоголь несовместим с сотрясениями мозга. Подождите, я принесу чай.

Он подобрал края своего одеяла, соскочил со скамейки, став еще меньше, и скрылся за дверью.

Антон сел. Бородач тут же примостился рядом. Было слышно его тяжелое, свистящее дыхание.

– Сколько времени? – спросил Антон.

– Темнеет уже, – богатырь вздохнул, как будто очень переживал по поводу наступающей темноты, и замолчал.

– Полчаса тебя через трубу тащил, – доверительно сообщил он через некоторое время. Он сказал это не просто так. В голосе явственно прозвучала надежда на какую-то благодарность.

Но Антону пока еще было не до этого.

– Куда тащили? – испуганно спросил он.

– Вот сюда, в дом.

– Это дом?

– Я здесь живу. И философ тут при мне, временно... Умный – страсть! Каждый вечер с ним спорим.

– А откуда тащили? Где вы меня нашли?

– Не помнишь, – вздохнул бородач. Потом придвинулся и заговорил шепотом: – Как на машине гнал помнишь? А как с откоса падал? Вот там я тебя и подобрал. Машина загорелась, а ты в стороне упал. Милиционеры стоят, ждут, пока она взорвется – вот тем временем я тебя в трубу и утянул. Не боись, тут не найдут!

Антон кивнул. Ему хотелось спросить, с какой стати этот человек стал с ним связываться, но вопрос мог прозвучать бестактно.

Вернулся философ, неся в обеих руках большую керамическую чашку. Это действительно был чай, достаточно крепкий и даже сладкий. Антон делал маленькие глотки, обжигался и никак не мог поверить, что этот простой напиток может принести столько удовольствия.

Бородач внимательно смотрел на Антона, и в его глазах все еще горело какое-то невысказанное заветное желание. Наконец он не выдержал.

– Там это... Деньги у тебя были, – робко сказал он. – Так вот, мы ничего не тронули, все цело. Только это... Чуть-чуть взяли... Вот, купили...

Он кивнул на пластиковую бутылочку.

– Но это я для тебя взял. Думал, может, тебе надо будет. Философ запретил, пришлось самим.

Антон кивнул, не отрываясь от чашки. Философ почему-то тихо усмехнулся.

Бородач открыл рот, сделал несколько неопределенных движений руками и наконец продолжил:

– Слушай, у тебя там много еще... Может, ты нам с философом выделишь чуток, порадуешь?..

Антон отставил чашку и вопросительно посмотрел на него. Он не сразу понял, чем может порадовать этих людей.

– Деньги нужны? – сообразил он наконец.

– Ну, совсем малость, – бородач как будто извинялся за свою дерзость.

Антон потрогал карман. Пластиковое удостоверение и конверт с деньгами были на месте. Он ненадолго задумался.

– Что это за место?

– Это... Как его... Водный забор, – серьезно ответил бородач.

– Что?

– Водозабор, – поправил философ и снова коротко усмехнулся: – Старый. Недействующий.

– Там, у трубы, меня еще ищут?

– Не знаю, – бородач беспомощно развел руками. – Я через другой вход хожу.

– Другой вход? А дорога здесь рядом есть?

– Есть и дорога. Шагов, может, сто.

Антон достал конверт, высыпал деньги на скамейку. Три купюры он сунул в свой карман, остальное пододвинул бородачу, который даже дыхание затаил от такой щедрости.

– Мне нужна машина, – сказал Антон. – Сейчас вы проводите меня до дороги и остановите любую машину – только не такси. Скажете, нужно в сторону Кольцова. Если будут проблемы, покажите деньги. Я подожду где-нибудь в сторонке, мне не стоит торчать на дороге.

• Предыдущая
• 34/88
• Следующая