Дети Ржавчины - Тырин Михаил Юрьевич - Страница 19

• Предыдущая
• 19/91
• Следующая

Староста подтолкнул меня в спину.

– Что это? – проговорил я.

– Можно подумать, ты ни разу не видел Холодных башен, – буркнул детина. – Хотя, если ты не знаешь даже, что такое Пылающая прорва...

Я прикусил язык. Про Пылающую прорву говорить не стоило, разговор мог опять перекинуться на шпионаж. А спорить на эту тему я по-прежнему был не готов. Но все то время, пока мы шли к конюшне, я не отрывал от башен восхищенного взгляда. Что за разум мог создать это, для какой цели?

Возле конюшни меня встречал уже знакомый старик с любопытными глазами.

– Лучистый назначил Безымянного чистильщиком конюшен, – сообщил ему староста. – Покажи ему, где работать.

Старик кивнул, пожирая меня взглядом, и первым шагнул в темный проход.

– Ты – мой должник, Безымянный, – тихо проговорил он, когда мы шли по проходу. – Я носил тебе еду, пока ты лежал больной, отгонял мух и оводов. Я отогнал даже одного шершня. Ты бы умер, если б он тебя укусил. Теперь ты должен делиться со мной едой, а если не захочешь – скажу старостам, и тебя выгонят работать на поля. Пока к тебе только присматриваются, и если ты окажешься лентяем или неумехой – тогда точно твое место будет на полях.

«То, что ты мне носил, сам же и сожрал», – подумал я.

Мы начали спускаться по лестнице, уходящей под пол, и скоро очутились в подвальном помещении, среди маленьких, ни на что не годных комнаток и коридорчиков, в которых было полно старых тряпок, грязной посуды и мусора.

– Если хочешь, будешь жить здесь, – сказал старик. – Мы с Укравшим Мясо перебрались сюда, и нам нравится, хотя говорят, что здесь ночами прохладно. Если не понравится, перебирайся к остальным в барак.

– Как тебя зовут? – спросил я старика.

– Я – Друг Лошадей, – с достоинством ответил тот. И прибавил: – Это мое второе имя.

– А первое? – нехотя поинтересовался я.

– Ты, похоже, дурно воспитан, Безымянный, если спрашиваешь. Кстати, Укравшему Мясо, может, дадут новое имя, но ты никому не будешь говорить его нынешнее, иначе он найдет, как с тобой расквитаться.

– Ладно, не буду.

– Нам завтра рано вставать, Безымянный. Ты, наверно, хочешь отдохнуть?

Его заботливость показалась мне подозрительной. Однако я согласился.

– Вот и отдыхай, – продолжал Друг Лошадей. Помолчав немного, он вкрадчиво добавил: – Если ты будешь спать, можно я доем твою еду? Ту, что осталась наверху, в стойле.

– Конечно, ешь, – великодушно согласился я, с содроганием вспомнив мерзкую размазню в плошке.

– Вот и прекрасно, – заметно повеселел старик. – А ты отдыхай. Возьми вот этот тюфяк. На нем до тебя спал Сквернослов, но его только вчера отправили на поля, потому что он оказался лентяем.

Друг Лошадей развернулся и весело зашагал к лестнице доедать мою кашу. Я нашел себе относительно чистый тупичок и бросил на пол тюфяк. Мое жилище по размерам напоминало купе в спальном вагоне. Свет едва проникал из коридора, который в свою очередь освещался через узкое окно под потолком. Каменный мешок, да и только. Валявшийся на полу хлам я сгреб ногой в соседнее пустое помещение. Попытался выбить тюфяк, но до идеальной чистоты довести его не смог, только повесил в воздухе облако пыли.

Находиться здесь было неприятно. Но я умел терпеть. Я лег на тюфяк и закрыл глаза. Настало время подвести итоги.

То, что произошло со мной, не могло уложиться ни в какие мозги. Любой нормальный человек сейчас вовсю щипал бы себя и кусал губы, пытаясь проснуться. Я, правда, не считаю себя нормальным, и тем не менее мне не чуждо многое из человеческого. Мои мозги в нужный момент напряглись – и втиснули в себя всю чудовищность происходящего. Теперь это напряжение тихо сходило на нет – через дрожь в пальцах, через медленно возвращающуюся боль в голове...

Я сейчас не задавался вопросом, какого лешего я вообще здесь делаю. Все казалось естественным: меня посещали странные, таинственные видения, я стремился разобраться в себе, и это привело к тому, что я шагнул в тоннель под старой развалиной в лесу. Раз это случилось, значит, так было нужно, и в первую очередь мне самому. Но что теперь? Что дальше?!

Меня не очень волновал вопрос, где я сейчас нахожусь. Где хотел, там и нахожусь – вот и весь разговор. И все же, что это? Далекое прошлое нашей планеты, или другая планета, или альтернативный вариант настоящего? Впрочем, в параллельные миры я не верил в силу своей профессиональной эрудиции. А вот принцип внепространственного переноса был мне чуточку знаком. Его возможность была доказана и изучена Ведомством еще в шестидесятые годы. Все документы легли, разумеется, в архив. Применения, правда, не позволял недостаточный уровень техники. Он и сейчас остался недостаточным. На Земле, конечно.

Рассуждать, как далеко от Земли я нахожусь, не было никакого смысла. Гораздо важнее другое. Я оказался там, где и хотел, это вне сомнений. Тот же язык, те же запахи, те же круглые крыши, наконец. Но куда подевались стремительные истребители? Откуда появились устрашающие черные трубы? Что за бардак и нищета вокруг, что за странные отношения между людьми? Да еще эти имена...

Впрочем, окончательный диагноз ставить было рано. Все, что я видел – это конюшня и грязный овощной двор. Возможно, за их стенами есть другая жизнь. Ведь я так мало знаю об этом мире и так мало помню о том, что было прежде. Нечего даже сравнивать.

Мысль о возвращении мало меня беспокоила. Если есть вход, значит, есть и выход. Я был уверен, что справлюсь с этой проблемой, не сейчас, потом, как только сочту нужным этим заниматься. «Впрочем, – думал я, – надо бы поскорей найти человека, который меня подобрал и привез. И выяснить, где он меня нашел. Тогда будет просто добраться до входа в тоннель».

Пока я держался только на самоуверенности. Я не чувствовал себя здесь беспомощным. Мне казалось, что в любой момент я могу заявить всем этим людям: «Да вы представляете, кто я такой?! Да вы знаете, что стоит мне пальцем шевельнуть, и вы придете ко мне просить прощения?» Ведомство все еще стояло за моей спиной как несокрушимая, надежная защита от любых бед и посягательств. Как и там, дома. Наверно, мне стоило в тот момент оглянуться и понять, что Ведомства уже нет и я остался один...

– Любишь ты спать, Безымянный!

Я собрал волю в кулак и поднялся. Открыл глаза. Друг Лошадей, опухший и помятый после сна, стоял в проходе, завязывая тесемки на своей грязной рубашке. Халат был перекинут у него через плечо.

Тело мое отчаянно стремилось вернуться в блаженное горизонтальное положение. Но засыпать нельзя. Однажды я не смог встать, и меня лишили еды на целый день. Это было суровое испытание.

Нас заставляли вставать ни свет ни заря. Но что самое странное, как бы рано я ни ложился, мне ни разу не удалось проснуться бодрым и отдохнувшим. То ли сутки здесь длились не так, как дома, то ли воздух был плохой, то ли еще что-то...

Я встал на ноги, держась за стену. Кожа нестерпимо чесалась. Я, конечно, старался мыться каждый день – а попробуй не помыться после работы с навозом, – но тело все равно чесалось по утрам. Возможно, и вода здесь была плохая.

Часто я видел, как один из старост приходит в конюшню и вытирает тело тряпкой. Эту тряпку он макал в бадью с лошадиной мочой. Возможно, ему это помогало не чесаться, однако я не мог повторить такую процедуру. Осколок старой жизни, застрявший в памяти, не позволял уподобляться.

Я находился здесь уже седьмой день. За это время ничего не изменилось. Каждую секунду я ждал перемен, каких-то глобальных свершений, в результате которых я перестану быть одним из оборванцев овощного двора и займу подобающее положение. На неудобства я поглядывал свысока, считая их временными. Но день шел за днем, а эти временные трудности все больше притирались ко мне, становились постоянными, неотъемлемыми и, что самое плохое, привычными. Мысль о возвращении меня так и не побеспокоила всерьез. Это было странно, очень странно. Воспоминания о работе, доме, Катеньке и других оставшихся в прошлом частях моей жизни не вызывали ни грусти, ни ностальгии. Все это казалось главами хорошей, давно прочитанной книги.

• Предыдущая
• 19/91
• Следующая