Всё, как ты захочешь - Флёри Юлия - Страница 111

• Предыдущая
• 111/124
• Следующая

– Обдумать? – Не поверила я услышанному. Скривившись, посмотрела с обвинением. – «Это»? Так ты называешь то, что произошло? Просто «это»?! Но ты ведь знал, что я могу забеременеть… Дима… ты не хуже меня знаешь все числа, даты, когда можно ждать и когда может быть результат, а сейчас заявляешь, что у тебя было время обдумать «это»?!

Я задыхалась. От обиды, от возмущения. От предательства.

– Я консультировался с врачом и, принимая во внимание тот факт, что ты уже могла быть беременна… – Он поджал губы, – от меня… В общем о экстренной контрацепции, к которой рекомендуют прибегнуть в подобных случаях…

– Дима, ты себя слышишь? Что ты несёшь? – Метнувшись к столу, я едва не налетела на него, не видя преграды, стукнула двумя кулаками по столешнице. – Ты проконсультировался? Рекомендуют прибегнуть?.. – Едва не взвыла с досады. – Да ты как актёр самоучка сейчас говоришь. Давно роль выучил?! Не думал, что я узнаю? А о чём ты вообще думал? О том, что будешь воспитывать чужого ребёнка?!

– Ванька мой. – Тихо прорычал Дима, но я не слышала, уже ушла в новую проблему, в трагедию!

– Но он отец! – Прокричала, сама не понимая, кого и в чём пытаюсь обвинить, но обвиняла, точно обвиняла.

– А я не отец?! Я – не отец?! – Взорвался Дима, готовый крушить всё на своём пути, кинулся наперерез, когда я попыталась отступить, схватил меня за запястья, сотрясая в воздухе. – Я ждал, пока наш сын родится! Я слушал, как бьётся его крохотное сердечко! Я знаю, почему он плачет и как улыбается по утрам. Я отец! Я! – Резко оттолкнул меня, словно противно находится рядом. Сделал несколько стремительных шагов в сторону и тут же вернулся на место. – Он мой сын. Поняла?! Мой! И я никому его не отдам! – Махнул дрожащим от напряжения указательным пальцем перед моим носом.

Взглядом Дима метал стрелы и молнии, а я не готова была ему уступить.

– Ты не имел права решать за меня. Ты должен был сказать!

– О чём? – Бросил с вызовом, надвигаясь. – О том, что какой-то ублюдок изнасиловал тебя и ты можешь быть от него беременна? О том, что я не могу с ним ничего сделать потому, что не хочу огласки? Я убить его готов был, Галя! Я не дал бы ему жить в одном городе с нами и, можно считать, что смерть была лучшим выходом. Потому что он знал, с чем придётся жить!

Я нервно сглотнула, понимая, что Дима говорит серьёзно. Убить готов? Да… наверно так выглядят люди, которые могут убить…

– Но ты знал, что я беременна от него и ничего не сделал?

– Да не знал я, понимаешь ты это или нет?! – Сжал он моё лицо до боли, до звона в костях. Рука, удерживающая щёки задрожала от напряжения, только тогда он смог разжать пальцы. – Я не знал. Я своего сына ждал. Своего растил. Своего люблю и буду любить, потому что мой.

– Кто-нибудь знает? – Запоздало опомнилась я, но Дима отмахнулся.

Обернулся в поисках чего-то, схватил в руки лежащий на секретере телефон, швырнул на стол, покопавшись в файлах.

– Посмотри. Это мне прислали перед выставкой. Что-то вроде компромата, шантажа… не знаю. Просто хотели, чтобы я выставил тебя после измены.

На дисплее были выведены несколько фотографий эротической направленности. Я с Антоном в откровенных позах, словно в блаженстве закатываю глаза. Отшвырнула от себя мерзость, отворачиваясь.

– Даже не буду повторять тот бредовый план. Просто просмотрел запись с видеокамер в твоей квартире и всё стало ясно. Никто не знает, Галя. Я один смотрел. И один всё понял. Да я понял и раньше… когда… – Он растянул губы и широко провёл по ним влажным языком. – Как только одеяло с тебя стянул. Кречетов со мной заходил, но я отослал его… сам в ванной все следы смыл. Не хотел, чтобы ты знала, чтобы помнила. – Горько усмехнулся. – Свечку в церкви поставил, когда понял, что ты не соображаешь, что происходит. До последнего не знал, что осталось в твоей памяти. Но ты не помнила ничего. Ни-че-го. – Повторил чётко и громко, словно для самого себя. – И до последнего верил в то, что Ванька мой. Я ни на секунду не усомнился. Если бы мог сам забыть, забыл бы.

– Но ты не удивился. Сейчас… ты не удивился. – С ужасом проговорила я, Дима посмотрел на меня ровно. – Ты делал тест на отцовство и раньше?

– Нет. Зачем? – Прорычал, сжимая кулаки. – Я уже сказал, что ждал своего сына. Зачем мне какие-то тесты?

– Ты не можешь иметь детей? – Поразилась я своей догадке, Дима как-то сразу сник, уголки губ опустились.

– Могу, – произнёс неуверенно, – наверно… У меня нет детей, я всегда предохранялся и… Ты считаешь поэтому я не стал ничего проверять?

– Я у тебя спрашиваю. – Прошептала, не зная, в какую крайность брошусь в следующую секунду разговора.

– Галь, Ванька мой сын. Как ты понять этого не можешь? Так же, как и твой. Это не обсуждается. Это без вариантов. Я полюбил его ещё до появления на свет, так неужели какая-то бумажка может изменить моё к нему отношение? Какая-то глупая формальность?!

– Это не формальность. Это родство. Отцовство.

– Да бред это всё, ты или отец или нет, и это не тестами проверяется! Это в сердце… не знаю… в голове, в восприятии мира. Я – отец. И никто не сможет этого изменить.

Я медленно осела в стоящее рядом кресло. Наступил эмоциональный спад. Пустота. Хотелось просто закрыть глаза и сделать вид, что этого не было. Что это сон. Что ошибка.

– И прекрати себя мучить. Ничего не изменилось. Есть я, ты, наш сын. Мы любим его и друг друга. А ты сейчас сидишь с таким лицом…

Я не могла больше выслушивать этот бред, поэтому подскочила как ошпаренная, выбегая из кабинета. Где угодно спрятаться, только бы не видеть никого, не слышать его слов, его голоса. Он не имел права. Он не мог так со мной поступить! Закрылась в ванной, тут же услышала удар кулаком о дубовую дверь.

– Галя, открой! – Прозвучало как приказ. – Сейчас же! Ты слышишь меня или нет?!

Ряд оглушительно громких ударов посыпался на дверь ванной комнаты, но она только жалобно скрипела.

– Открой! – Не прокричал – взвыл, ударяя с каждым разом всё сильнее и сильнее, но дверь не поддавалась, и только спустя несколько минут, обессилев, он стукнул по двери последний раз. Тихо и отрешённо: приткнулся к ней лбом – поняла я.

И хотела открыть, но не могла, задыхалась от рыданий и жалости к самой себе. Понимая, что это мелочно, что не правильно, что не себя сейчас жалеть нужно, но не могла остановиться и плакала, закрывая рвущийся изо рта вой, обеими ладонями. Рыдала до тех пор, пока всю обиду со слезами не вылила, всё, отравляющую меня боль и горечь. К тому моменту поняла, что онемело всё тело, ноги, он неудобной позы затекла шея и до ужаса болела пятая точка, ведь я так и сидела на кафеле, не в силах подняться.

Потом только, кое-как придя в себя и пережив первый поток пробежавшихся по телу колик, смогла подползти к умывальнику, поднялась, опираясь на него, закусила губу, глядя на результат стараний и хотелось заплакать вновь. Опухшее лицо больше напоминало бочонок с прорезями для глаз… а иначе откуда бы текли слёзы?..

Умывшись ледяной водой, насухо вытерла лицо полотенцем, до красноты растирая его, до боли. Откинула за плечи намокшие пряди и легко дёрнула за щеколду. Дима так и сидел у двери, спиной упираясь в стену напротив, широко расставив ноги. Руки, пальцы которых были сцеплены в замок, безвольно свисали. Я опустилась рядом с ним на колени.

– Прости меня… пожалуйста…

Приткнулась лбом к плечу и смогла дышать только в тот момент, когда тяжёлая ладонь опустилась ко мне на затылок несильно сжимая, когда сухие тёплые губы коснулись виска, прижимаясь ко мне с затаённой болью.

– Прости. – Прохрипел Дима в ответ, и улыбка облегчения коснулась его лица.

– Ты можешь встать? – Потянула его на себя, а Дима беззвучно рассмеялся, опадая обратно к стене.

– Старость – не радость, малыш. Сейчас встану. – Кивнул, понимая, что я тот час же брошусь его поднимать.

Покряхтел для приличия, но на самом деле легко оттолкнулся от пола ладонями и поднялся, притягивая меня к себе за шею.

• Предыдущая
• 111/124
• Следующая