Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь - Инош Алана - Страница 38

• Предыдущая
• 38/305
• Следующая

– После, всё после, – отмахнулась Светолика. – Мне пора, а то невеста моя там заскучает, боюсь… А хотя… Берите-ка, сестрицы, свои пожитки и айда со мной. Вы тоже на пир званы.

Помощницы не заставили просить себя дважды. Проворно свернув свой обед, они проследовали сквозь пространство за княжной и были радушно встречены на другом конце прохода хлебосольными хозяевами.

После ещё нескольких кубков мёда было решено отправиться в сад – проветриться и разогнать хмель, да чтобы еда в животах лучше улеглась. Самой трезвой оставалась Светолика, которая под взглядом Деяниры постоянно ощущала себя словно на краю пропасти, причём без крыла за плечами. Один неосторожный шаг, потеря равновесия – и…

– Так вот, покачиваюсь я, значит, на ремнях, а вот эта голубушка так и хохочет, так и потешается надо мною, – снова рассказывала княжна, подведя всех к яблоне, в кроне которой торчало застрявшее крыло.

– Ага, а зад как раз над крыжовником завис, – с хохотом поддержала Весна.

– Бедный старый куст! Примяла я его преизрядно, – с напускным сожалением вздохнула Светолика и подмигнула смущённо улыбавшейся Горинке. – Признаться честно, Весна, когда я тебя увидала, мне захотелось спросить: а нет ли у тебя сестрицы на выданье? Уж больно ты по душе мне пришлась с первого взгляда…

Нет, видно, хмель всё-таки брал своё: кажется, она несла жуткую чушь… Порядком пьяненьким кошкам, может быть, её болтовня и казалась верхом остроумия, и они с удовольствием хохотали над рассказом точно так же, как и в первый раз, но две смуглянки – мать и дочь – держались так, будто им было невыносимо неловко всё это слушать. Деянира молчала загадочно, а Горинка – учтиво, и Светолике вдруг захотелось увлечь её подальше от всех, в какой-нибудь тихий лесной уголок, чтобы там уже без свидетелей жарким шёпотом говорить в это изящное ушко всяческие пошлости, пока оно не покраснеет. Впрочем, княжна удержалась от исполнения этого разнузданного желания и лишь приложилась губами к пальчикам новообретённой невесты.

Как странно звучало это слово – невеста! Ещё сегодня утром Светолика и не помышляла о том, чтобы остепениться, и вдруг, как гром среди ясного неба – этот обморок. Но… какая девушка! Утопая в её очах, княжна тщетно пыталась нащупать дно у этого вязкого и сладкого омута, ей не хватало воздуха, собственный смех казался искусственным, а речи – несусветной, бессвязной дичью.

Мудрая и внимательная хозяйка, окинув взглядом сидящих за столом и увидев, что хмельное питьё уже готово политься из них обратно, ласково и вкрадчиво предложила:

– А не пора ли отдохнуть? Уж вечер на пороге, да и выпито немало. Постели готовы, перины взбиты – пожалуйте на боковую!

Кошки, конечно же, зашумели, что могут выпить столько же, а потом ещё два раза по столько – всё им нипочём и горы по плечо, но мягкая непреклонность Деяниры действовала, как волна, гладко обтачивающая гальку. Взяв супругу под руку, она повлекла её в сторону опочивальни, и Пауница, понемногу поддаваясь голосу женской мудрости, согласилась пойти спать. Икая и выписывая ногами кренделя, она с поддержкой жены покинула горницу. Близнецам их комнату показала Горинка, а Весна уснула прямо за столом, уронив голову на руки, и растолкать её, похоже, было делом безнадёжным.

Светолике предоставили отдельную опочивальню: дом был просторен и мог вместить много гостей. Провожавшая княжну Горинка проявляла удивительную вёрткость, уклоняясь от поцелуев и выскальзывая из её хмельных объятий.

– Не надо, госпожа, не надо, – смущённо лепетала она. – Отдыхай сейчас… ты изволила много выпить.

– Ну хотя бы побудь со мною, – упрашивала Светолика, пытаясь поймать и сжать в руках неуловимые, как бабочки, пальчики избранницы.

– Отдохни, госпожа, поспи, – втекал ей в уши ласковый и обволакивающий, как тёплое молоко, полушёпот.

Горинка выскользнула из комнаты, и княжна осталась в одиночестве, покачиваясь на тошнотворных волнах головокружения. Она тонула, захлёбывалась в перине, проваливаясь в неё, как в бездонный сугроб, а где-то вдали, за кромкой памяти, шелестело тёплое море, покачивались пальмы, благоухал жасмин и позвякивали золотые запястья на руках танцующей с покрывалом девы.

Хмельной дурман выветривался долго и мучительно. Светолика со стоном оторвала гудящую голову от подушки, когда на сад уже спустилась голубая дымка сонных сумерек, и только далёкий край неба розовел остатками вечерней зари. Лоб горел, словно в лихорадке, боль разламывала череп, а во рту стояла полынно-горькая сушь. Княжна покинула опостылевшую постель и, ударяясь попутно обо все дверные косяки, поплелась на свежий воздух.

Вечерняя прохлада живительным снадобьем наполнила грудь и освежила голову. Светолика умылась из дождевой бочки возле дома, в которую вода стекала по желобам на крыше; прогуливаясь по сумрачным дорожкам, она вздрогнула: на резной скамеечке среди вишнёвых деревьев сидела задумчивая Деянира. Странно было видеть на ней не спускающийся вольными складками наряд её родной страны, сшитый из полувоздушных, струящихся тканей, а белогорскую одежду… Ушла в прошлое затейливая и сложная причёска в виде венца из туго накрученных, лоснящихся локонов – теперь чёрный шёлк кос скромно прятался под белым платком и вышитой шапочкой жены и матери.

– Боги великие, сколько лет прошло! – пробормотала Светолика. – А ты ничуть не изменилась… Всё так же прекрасна.

Дурман этих очей не уступал по своей силе самому сногсшибательному хмелю. Их манящая тьма, как лесная чаща, влекла своей грустной шелестящей тайной, и Светолика с трудом преодолела желание упасть к ногам этой женщины и покрыть её колени поцелуями.

– Какие шутки порой играет с нами жизнь, – проронила Деянира, и по её губам скользнул призрак улыбки. – Я бы скорее поверила, что реки потекут вспять, чем в то, что когда-нибудь снова встречу тебя… даже будучи здесь.

– Как же тебя занесло в Белые горы? – присаживаясь рядом и накрепко запрещая себе касаться руки Деяниры, спросила Светолика.

– Не поверишь… отправилась следом за тобой, – усмехнулась та. – Тоска по тебе заставила меня покинуть родные края. Меня задержали на границе, и я месяц прожила в городке-крепости, пока туда не прибыла Пауница. Было это весною… В эту пору вы как раз празднуете Лаладин день. Уж не знаю, как она меня разыскала, только сказала она, что я по всем признакам – её суженая… Что она видела меня во сне, и сердце подсказало ей, где меня искать. И когда наши глаза встретились, на меня что-то накатило… в точности так, как сегодня – на Горинку.

– А вот у меня не было никаких снов и подсказок сердца, – подумала Светолика вслух. – Почему так?

– Пути судьбы загадочны, – устремив туманный взор в вечереющую даль, молвила Деянира. – Нам лишь кажется, что мы знаем, куда приведёт нас дорога… Я погналась за тобой, а встретила свою супругу. Ты отправилась испытывать своё летающее крыло, но судьбе было угодно, чтобы оно подвело тебя именно над нашим садом.

Слушая звук её голоса, княжна словно смаковала сдобренное пряностями заморское вино; когда они расстались, Деянира знала всего несколько слов и выражений, которым её научила Светолика, а теперь изъяснялась безупречно, и только лёгкий иноземный выговор выдавал её происхождение.

• Предыдущая
• 38/305
• Следующая