Альпийское золото - Полынь Мара Леонидовна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/57
• Следующая

По следующей странице в бесконечном танце кружилась пара.

— Это родители, — мне показалось, или в его голосе появились нотки неясного сожаления? — Ужасно нас баловали. Маме, правда, не нравилось, что я в неё пошёл.

— Почему это?

- 'Ты выглядишь как девчонка', - он заговорил чужими интонациями. — 'Не пристало воину и будущему главе носить цвета своей матери'.

— Цвета матери — ты имеешь ввиду свою внешность?

Ненаш кивнул:

— Я всегда считал такие предрасудки глупостью. Какая разница, какого цвета у меня волосы, если я таким родился? К сожалению, с чужим мнением приходится считаться даже в моём случае.

— Выходит, ты всегда выглядел так, как выглядишь сейчас? — я повернулась, чтобы ещё раз рассмотреть его бронзовую кожу и песочные волосы.

— Кроме детских фотографий. Кстати, это одна из причин, почему Калейка планомерно уничтожал мои изображения и вписывал в историю другое имя. Чтобы когда ему удастся освободить меня — ничего не пришлось менять. Смешно, правда? Потратить несметное количество ресурсов и времени ради призрачной возможности звать меня Рейном даже при врагах.

— Неисправимый романтик.

— Да уж…

— Вначале он мне не очень доверял, потому что назвал тебя Ненашем, а не Рейном. Кстати, Эгмон показывал ваше семейное фото, ты там ещё с белой кожей. Вместе с вами была девочка… Улла. Выходит, вас было трое детей? Что с ней потом стало?

— Эгмон показывал?

Я кивнула. Похоже, Ненаш не на шутку встревожился.

— Что-то не так?

— Просто… откуда оно могло взяться у Эгмона?

В комнате было тихо. Кащеи ещё не знали об 'экстренном положении', Ненаш унёсся искать Эгмона и предупредить Калейку. О чём — не совсем понятно. Похоже на то, что старый многолик что-то затеял, но что — ещё никто не знает. Я села на кровать и немного попрыгала. Матрас приятно пружинил. Не делала этого с самого детства. Интересно, почему мой талант понимать иномирцев не распространяется на другие земные языки? Сейчас бы переводчиком работала. Или прослыла на весь мир как 'гениальный ребёнок'…

Мой взгляд упал на тумбочку. Рядом с ночником лежал белоснежный конверт без подписи. Странно, откуда он мог здесь взяться? А вдруг там внутри споры сибирской язвы? Я осторожно развернула письмо — всё же, если даже у многоликов я боюсь за свою жизнь, то так и параноиком недолго стать. Почерк походил на те, которые я видела в фильмах про Пушкина, с росчерками и длинными хвостиками букв. 'Милая Татьяна!'. Давно уже так не пишут. Недостатком такой манеры письма является то, что разбирать текст сложно, особенно без практики.

'Милая Филя,

Прости, что вынужден так спешно скрыться, я многого не успел поведать тебе, но появление Светоносного указывает на то, что настают тёмные времена, и нет больше времени медлить. Я прилагаю к этому письму небольшой мемораре, который поможет тебе понять, чего же я опасаюсь.

Прошу тебя, верь мне.

Эгмон.'

Как же, поверю. Как можно верить существу, которое сначала говорит одно, а потом сразу же говорит прямо противоположное? Что Калейка, что Эгмон — как можно понять их истинные намерения? Да и Ненаш тоже… Я заглянула в конверт. Оказывается, кроме письма там была тонкая прозрачная пластина размером с пять рублей. Она легко гнулась в руке и перенимала тепло тела в считанные секунды. Интересно, как ей пользоваться? Я задумчиво рассмотрела её на свет, повертела так и эдак. Положила в рот. Ничего. Нужно спросить у Маллеуса, он должен знать.

— Что?

— Мемораре, как ими пользоваться?

Маллеус задумчиво посмотрел на меня и, опустив ружьё, позвал Клеоаг.

— Ты у нас специалист по древним технологиям. Ты знаешь как пользоваться мемораре?

— Нужно вставить в считывающее устройство, после этого отдать команду…

Я молча протянула ей пластину. Клеоаг завороженно замолчала — похоже, как и я, вживую она видела такую штуковину впервые. Она повертела её в руках, посмотрела на свет… и без предупреждения прилепила мне на висок. Сказать, что я испытала чувство дискомфорта — ничего не сказать, и даже сильно преуменьшить. Похоже, это устройство было настроено на автозапуск. Сначала мне показалось, что я нахожусь в самолёте — тело ощутило резкое ускорение, перед глазами всё поплыло. Точнее, 'обычными' глазами я видела всё, что происходит вокруг, и судя по всему в 'реальном мире' ничего не происходило, но одновременно с этим то ли внутренним зрением, то ли периферийным, я видела совсем другое — выжженое пространство под серым небом, ровные ряды пехоты, перемежающиеся какими-то мобильными установками непонятной конструкции. Где-то в высоте кружат чёрные точки. То ли птицы, то ли воздушная поддержка. Изображение плывёт и время от времени разбивается на мелкие куски и отдельные образы. Вот я поднимаюсь по командному холму. На вершине — ставка. Над передвижной треногой вращается объёмная карта предстоящего сражения: где мы, где враги, какой ландшафт, какие запланированы манёвры. Спиной ко мне стоит командир. Длинная коса цвета морского песка подметает голенища сапог. Форма — такая же как у остальных воинов, и только аксельбант выдаёт истинный статус.

— Главным недостатком мемораре была невозможность полностью избавить запись от эмоций оригинального носителя, — это говорит Клеоаг. — И ещё не всегда можно было чётко проконтролировать состав записи: время от времени включались дополнительные ассоациативные воспоминания, создавая много лишнего мусора, поэтому создавая точную мемораре-запись необходимо было достигать чистоты сознания, близкой к абсолютному дзену, чтобы ничего лишнего не попало. Интересно, у вас есть считывающее устройство?

Кажется, это ко мне обращаются? Нужно ответить.

— Похоже, что есть, — мне показалось, что это говорит кто-то другой. Чужим незнакомым голосом. — Как этой штукой можно управлять?

Хозяин повернулся, окинул меня взглядом с головы до ног. Я испытала тройственные чувства: чужие восторг и страх, записанные на пластинке, и собственное недоумение — неужели это Ненаш, то есть, Рейн? Это невозможно. Я не узнавала его. Совершенно другая манера держать себя, другой взгляд, другое выражение лица. Где тот добряк, который стоически каждое утро будил меня на работу? Да, такой вполне мог уничтожить целое племя. Или даже мир, встань он на его пути.

— Готовы выступать?

— Да, милорд.

— У вас должно быть меню управления. В стандартном наборе были функции ускоренной прокрутки вперёд и назад, навигации между эпизодами… Ещё, кажется, можно было защищать записи паролями… — Клеоаг сделала жест, как будто бы быстро листала какой-то документ. Похоже, так и было.

— Как её можно выключить?

— Так же, как и включить. В меню нужно…

Не слушая дальнейших объяснений, я отодрала пластину от головы. Ощущение раздвоенности, как и видение далёкого мира, сразу исчезло, и от облегчения даже показалось, что я стала немного легче, чем на самом деле. Как пушинка. Похоже, всё же главным недостатком мемораре была её абсолютная неадекватность. Как в своём уме таким можно было пользоваться?! Нужно попробовать повторить, но лёжа на надёжной кровати, желательно без посторонних. Если это воспоминания Эгмона, то довольно странны чувства, питаемые им к Ненашу. Эдакая жгучая смесь фанатичного преклонения, и в то же время неподдельного страха.

— Но откуда у вас такое старое устройство? Вы нашли его в библиотеке?

— Да, в библиотеке…

Ощущение растеряности не оставляло меня. Всё время казалось, что я упускаю что-то важное. Зачем Эгмон дал мне мемораре? Что он хочет показать? Похоже, что запись создавалась в спешке, иначе какова причина столь большого количества остаточных эмоций? С другой стороны, что-то мне подсказывает, что многолик всё делает неспроста, и даже такая манера подачи материала имеет свою тайную цель.

Я заперлась в комнате, разулась и устроилась поудобнее на кровати. Ну что, поехали!

• Предыдущая
• 25/57
• Следующая