Снайперская «элита» III Рейха. Откровения убийц (сборник) - Оллерберг Йозеф - Страница 7

– Мы сделали это! – закричал он.

– Не отвлекайся! – заорал я, стреляя по другому польскому бойцу, который хотел подскочить к пулемету вместо павшего товарища. Следом прогремел выстрел Антона. Он промахнулся. Возможно, дело в том, что его оптический прицел был значительно хуже моего. Впрочем, оставшийся в живых поляк после этого не стал предпринимать попыток подползти к пулемету, а в панике побежал прочь. Антон настиг его следующим выстрелом.

Мы переглянулись. У нас обоих горели глаза и было полно адреналина в крови. Мы сумели ликвидировать опасность, исходившую от пулеметного гнезда.

– Следи за улицей! – бросил я Антону, а сам обернулся.

Сержант Бергер смотрел на нас из-за угла здания. Кивком я дал ему понять, что задание выполнено. Он кивнул мне в ответ, и наш взвод снова начал продвигаться вперед.

Когда сержант Бергер поравнялся с телами немецких солдат, убитых польскими пулеметчиками, он отломал половинки от их солдатских медальонов. (Немецкие солдатские медальоны состояли из двух половинок, одна из которых должна была оставаться на теле убитого, а другая забиралась для занесения бойца в списки погибших.)

– Придурки желторотые! Что ж они всем скопом, не глядя, поперли… Хоть бы матерей своих пожалели, – не сдержался сержант. Несмотря на грубые слова, было видно, что ему очень жалко убитых.

Но через миг его лицо снова было суровым и напряженным. Сержант Бергер достал бинокль и внимательно осмотрел простиравшуюся перед нами улицу.

– Эти черти засели в тех двух соседних бетонных зданиях, – сказал он, продолжая наблюдение. – Их будет не так-то просто оттуда выкурить. У них есть пулеметы…

«Что же нам делать?» – вертелось у меня в голове. И тут я увидел офицера в чине капитана, направлявшегося прямо к нашему сержанту. Вместе с офицером было около восьми пехотных взводов. Он начал расспрашивать сержанта Бергера о ситуации на нашем участке.

Выслушав его доклад, капитан сказал:

– Сержант, вы хорошо поработали. А смогут ли ваши снайперы прикрыть нас, если мы попробуем взять эти бетонные здания?

– Да, капитан, – ответил Бергер.

– Отлично. Убивайте каждого поляка, который отважится высунуть хотя бы голову!

– Так точно. – На лице Бергера на мгновение проступила озабоченность.

А еще через мгновение он повернулся ко мне и к стоявшим рядом со мной Антону и Михаэлю:

– Ну что, ребята, покажем врагам, как умеют сражаться германцы?

– Мы сделаем все, что от нас зависит, – за всех ответил Антон, улыбнувшись.

И нам с Михаэлем вдруг передался его оптимизм. Наш взвод пополз вперед. В качестве прикрытия я решил использовать ту самую ячейку, которую вырыли польские пулеметчики. Михаэль и Антон устроились за углом дома неподалеку от меня.

Посмотрев через свой оптический прицел на окна бетонных домов, в которых засели поляки, я сразу увидел вражеского стрелка. Он целился из винтовки в одного из наших бойцов, подползавших к зданиям. Дорога была каждая доля секунды. Я навел на врага перекрестие оптического прицела и нажал на спусковой крючок. Теперь этот поляк больше не представлял опасности. Однако чем ближе немецкие взводы подбирались к бетонным зданиям, тем интенсивнее оттуда раздавались винтовочные выстрелы и пулеметные очереди. Я без устали выискивал новые цели и нажимал на спусковой крючок. То же самое делали и остальные снайперы.

Между тем взводы капитана продолжали штурм. И уже в здания полетели мины, выпущенные из их минометов. Из окон повалил дым. Через некоторое время я уже не мог найти себе цель в окнах домов. Видимо, бой завязался внутри зданий. Тем не менее мы должны были оставаться на своих местах и продолжать искать цели, а также быть готовыми к любому непредвиденному развитию событий.

На этот раз все закончилось благополучно. Минут через пятнадцать к нашему сержанту прибежал связной от капитана. Оба бетонных здания были благополучно взяты. Теперь мы могли занять в них позиции, в случае если бы поляки предприняли контратаку. Однако в этих зданиях оказалось не так много польских солдат, как ожидал капитан. Это означало, что основные бои за город у нас еще впереди. И до конца дня мы продолжали продвигаться вперед, точно так же прикрывая взводы капитана, которые штурмовали все новые и новые занятые поляками здания. При этом я панически боялся, что у меня закончатся патроны, и при каждой возможности забирал их из патронных сумок убитых.

Сержант Бергер внимательно наблюдал за каждым из нас. После взятия очередного здания он подошел ко мне и сказал:

– Ты хороший солдат, Гюнтер. Я первый раз вижу, чтобы молодой снайпер был таким метким. Я рад, что ты служишь под моим началом.

Подобная похвала, услышанная от сурового сержанта Бергера, могла вскружить мне голову. Однако судьбе было угодно остудить мой пыл и заставить вести себя осторожно и осмотрительно. А осторожность и осмотрительность, как известно, главные качества, которые позволяют выжить снайперу.

Это произошло во второй половине дня. Когда я просматривал окна очередного здания, занятого поляками, я вдруг увидел вражеского солдата со снайперской винтовкой. Это было для меня полнейшей неожиданностью. Я почему-то даже не думал о том, что у поляков тоже могут быть снайперы. Не успел я опомниться, как его пуля перебила ремень моего шлема, оцарапав мне щеку. Инстинктивно я рухнул на землю. Какое-то шестое чувство подсказало мне, что я должен изображать из себя убитого, иначе стану таким на самом деле. Я пролежал неподвижно несколько минут, которые показались мне бесконечными. За это время я вспомнил Ингрид, маму и своего маленького сына. Я вспомнил о том, что снайпер не должен делать больше одного выстрела с одной и той же позиции. Но ведь в тех боевых условиях соблюдать это правило было попросту невозможно. Я подумал о том, как много я еще не успел сделать в жизни. Я молил Бога, чтобы вражеский снайпер не решил на всякий случай выстрелить в меня еще раз.

Потом я услышал растерянный голос Михаэля:

– Гюнтер, ты живой?

Я осторожно приподнялся. Вскоре здание было взято, и я узнал, что польский снайпер убил двоих ребят из моего взвода. Нас охватила такая ярость, что нам хотелось самим расправиться с ним. Но в захваченном здании не удалось найти даже его снайперской винтовки. Возможно, польскому снайперу каким-то образом удалось сбежать. А может, он просто снял оптический прицел со своей винтовки, спрятал его и выдал себя за обычного солдата.

Так или иначе, я понял, что у противника тоже могут быть снайперы. Значит, если я хотел выжить, я должен был находить их первым и первым стрелять в них без промаха. Конечно, это проще сказать, чем сделать. Но я получил хороший урок.

К вечеру основные силы поляков, остававшиеся в центре города, были окружены. Они сдались. И их, разоруженных, вывели на южную окраину Калица. Остальные районы города к этому моменту были уже взяты. Таким образом Калиц был захвачен нашей дивизией.

Я наблюдал, как из города выходили беженцы, нагруженные своими скудными пожитками. Это были женщины с детьми и старики. Их было так много, что казалось, будто Калиц покидают сразу все его жители. Наше командование выставило посты на выходах из города. Бойцы, дежурившие на этих постах, должны были следить за тем, чтобы вместе с беженцами из города не сбежали польские солдаты, которым тем или иным образом удалось избежать сдачи в плен.

Между тем в город въехали грузовики полевых кухонь. У нас был просто роскошный ужин, состоявший из жареных колбасок и картофеля. А если учесть, насколько мы проголодались за день, можете представить, с какой жадностью каждый из нас набросился на еду.

На ночь наш взвод разместился в одном из больших бетонных зданий. Это был жилой дом, но к нашему приходу в нем не было ни одного из жильцов. Во всех комнатах валялись разбросанные вещи. Это явно говорило о том, что прежние обитатели собирались очень поспешно. Нам с Антоном и Михаэлем посчастливилось найти в нем буханку хлеба и половину головки сыра, а также бутылку вина. Мы неплохо отметили то, что все втроем остались живы после боев за Калиц. Я собирался написать письмо к Ингрид, но никак не мог решить, стоит ли ей рассказывать хотя бы в общих словах о том, как проходят бои. В конце концов я решил оставить написание письма на завтра и лечь спать. После прошлой ночи в окопе было так здорово лечь в обыкновенную мягкую постель. Мне снился родной дом, во сне я был счастлив.