Бежать нельзя остаться - Измайлова Кира Алиевна - Страница 53

• Предыдущая
• 53/55
• Следующая

— Господи, с ним-то что?!

— Увидишь, — мрачно ответила та. — Дедушка его даже расспрашивать не стал, отправил к вам. Иди скорей, ему очень плохо.

С этими словами она испарилась, а Катрин поспешила к себе.

Люциус был там, выхаживал широкими нервными шагами взад-вперед по комнате. Движения его казались какими-то рваными, дергаными.

— Господи, на тебе лица нет! — прошептала Катрин, взглянув на мужа. — Люциус, что с тобой?

— Ничего… со мной — ничего… — глухо ответил он, до боли стиснув ее в объятиях и зарываясь лицом в пушистые волосы. — Сейчас… сейчас…

— Я тебе успоко…

— Не надо, Северус уже влил в меня пинты три успокоительного, — сумел, наконец, внятно выговорить Малфой и упал в кресло. — Дай мне коньяку. Помнишь, где?

Катрин послушно налила ему бокал, присела на подлокотник кресла. Коньяк Люциус выхлестнул одним глотком, потом сгреб жену в охапку, пересадил к себе на колени и снова обнял так, что дышать стало нечем. Катрин терпела: его колотило, как в лихорадке, а вот почему…

— Люциус, что там было? — тихо спросила она, повернувшись поудобнее, так, чтобы видеть лицо мужа. — Я ничего не знаю, тетя Жозефина сразу отправила меня к тебе, сказала, сама справится…

Тот молча закусил губу. Хотел что-то сказать, но не совладал с собой, отдышался, со второй попытки выговорил:

— Гарри был прав, это как в той книге, я нарочно нашел и прочел… Дети. Опыты. Катрин, дети…

— Вы их вытащили, да?

— Конечно. Их было-то всего семеро, но… — Он снова схватил воздух открытым ртом. — Катрин, мы выносили их на руках, а они не давались, они как дикие звереныши, никому не верят, от страха или забиваются в угол, или бросаются… Ребята Леона просто похватали их, как сумели, некогда было мешкать, это туда мы летели самолетом, а обратно уже порт-ключами…

Катрин высвободила руку, осторожно дотронулась до горячего лба мужа, запустила пальцы ему в волосы, принялась гладить, пытаясь успокоить.

— Я чуть не заавадил их всех на месте, — глухо произнес тот. — Всех. Не только… врачей, весь персонал, даже уборщиц. Они же там были, все время были! Почему только один этот несчастный Штодд понял, что дети там не реабилитацию проходят?! Они слепые?!!

— Люциус, тише… Надеюсь, ты никого не убил?

— Не успел. Сперва меня Северус за руки хватал, потом кто-то из ребят Леона скрутил и держал, пока немного не отпустило… — Малфой непроизвольно потер плечо, и тут его снова затрясло от ненависти.

Катрин понимала, почему: Люциус всегда с невообразимой добротой относился к детям. Наверно, сыграло роль то, что сына он спас дорогой ценой… Так или иначе, подзатыльник он отвесить мог, выдрать паршивца за какое-нибудь безобразие — тоже, но вот тех, кто намеренно издевался над ребенком, неважно, чистокровным, магглорожденным, просто магглом, Люциус в лучшем случае убил бы на месте. В худшем — того ждало интересное времяпрепровождение, по части пыточных заклятий Малфой был докой

— Но они же живы, живы… — Катрин пыталась успокоить его, но если уж даже зелий Снейпа не хватило для этого, значит, Люциус завелся сверх всякой меры. — Мы их выходим, все будет хорошо…

— Сколько еще таких «клиник» по всей Европе?! — выкрикнул он. — Люди Леона изъяли все архивы, всю технику, компьютеры и прочее… С электроникой поработают в другом месте, сама знаешь, у нас тут с этим скверно. А там, в этой гребаной клинике, был взрыв! Утечка бытового газа. Случается…

— А персонал?

— Здесь… Все здесь… — процедил Люциус. Катрин очень боялась этого его взгляда: серые глаза делались похожими на бойницы. — Ждут допроса. Этим займется сам дедушка, а Северус приготовит веритасерум…

— Пап? — сунулся в дверь Драко, оценил выражение лица отца и отпрянул, но тот поманил сына к себе. — Папа?..

Катрин жестом велела ему замолчать и подойти ближе.

Люциус вполне мог одновременно держать на коленях жену и старшего сына, и его понемногу отпускало.

— Не надо было тебе туда… — прошептала Катрин. — Северус и не такое видел, ему проще. А ты…

— Надо, — отрезал муж. — Именно чтобы увидеть, запомнить… и не допускать подобного! Драко… Ты иди к себе. Утром поговорим. Не могу сейчас…

— Я еще Китти навещу, — сказал тот. — Ее понемногу с зелий снимают, она хоть меня узнает и не шарахается. А потом спать. Да?

— Солнышко мое… — потянулась к нему Катрин. — Иди, конечно. У нас тут…

— Взрослый разговор, — понятливо кивнул Драко. — Ушел!

Воцарилось молчание.

Люциус держал жену в объятиях, и та чувствовала, как по его телу то и дело проходит волна дрожи. И если ни успокоительное, ни алкоголь тут не действуют, то средство остается только одно…

— Пойдем спать, — мягко сказала Катрин. — Тебе нужно лечь, ты совсем измучился.

— Я думал, это в прошлом, — глухо ответил он. Светлые волосы рассыпались, закрыв лицо. — Я так надеялся, что больше никогда не столкнусь с подобным… Ты понимаешь, о чем я?

— Конечно, — серьезно ответила она. — Плохой женой бы я была, если б не поняла.

— Ты самая лучшая жена, какую только можно представить, — искренне сказал Люциус. — Я тебя не заслужил.

— Конечно, не заслужил, — улыбнулась Катрин. — Но и я даже мечтать не могла о лорде Малфое.

— Хватит говорить о том, что мы «не», — фыркнул Люциус. — Давай лучше о том, что мы «да»…

Он верил, что все будет хорошо. Верил, что маленькие озлобленные волшебники смогут жить нормальной жизнью, пусть и только в долине Шанталь, что скоро Драко выведет свою спасенную Китти на залитый солнцем луг, покажет ей лошадей и мантикору, а девочка, конечно, испугается, но скоро привыкнет…

И жизнь снова пойдет по-прежнему.

— В этом году много учеников, — шепнула МакГонагалл Дамблдору. Тот только покивал.

Вторая война с Волдемортом тяжело прошлась по многим, ему же досталось особенно: искать и обезвреживать хоркруксы — дело для молодых и рьяных, но пришлось взять все это на себя. Удивительно, но Волдеморт был повержен после того, как кто-то из авроров умудрился пришибить его змею, живой хоркрукс. А ведь, по расчетам Дамблдора, был еще один такой… живой… «А живой ли?» задавался он иногда вопросом. Увы, ответа он получить не мог: связаться с поместьем Шанталь не было никакой возможности. (Вернее, была, но о маггловской или гоблинской почте он почему-то не подумал.) А вот Снейп точно был жив, во всяком случае, его фамилия постоянно мелькала в публикациях, он получал бесчисленные награды, изобретал что-то невообразимое: видимо, получил доступ к крайне специфической литературе и теперь не мог остановиться… Правда, фамилию он теперь носил двойную, взял материнскую в дополнение к собственной. Ни единой попытки связаться с прежними соратниками он не сделал, а отловить его где-нибудь на конференции было невозможно: за ним неотлучно следовала охрана, чуть что, зельевар бесследно пропадал, а любого желающего тесно с ним пообщаться встречали очень недружелюбно настроенные боевые маги. Старик Шанталь берег ценного специалиста…

Словом, пост директора Дамблдор покинул, — ему было уже не по силам присматривать за таким хозяйством; остался почетным членом Визенгамота, ну и являлся каждый год на праздники в Хогвартс, где теперь заправляла МакГонагалл.

«Скольких мы тогда лишились», — печально подумал он, окинув взглядом столы. Почти полностью пропали однокашники Гарри Поттера со Слизерина, кое-кто с Гриффиндора, и хотелось надеяться, что детей спрятали родители, перевели в другие школы, например, а не случилось что похуже. Несколько старшекурсников тоже испарились, причем видимой системы в этом исчезновении не было.

Впрочем, началось распределение, и бывший директор прислушался. Много незнакомых фамилий, порядочно магглорожденных, значит…

Профессор Вектор, ведшая церемонию, вдруг громко сглотнула (как Минерва когда-то, подумал Дамблдор невольно) и прочла:

— Малфой, Аврора!

К табурету неторопливо прошла белокурая сероглазая девочка, выслушала вердикт Шляпы и так же неспешно отправилась к слизеринскому столу.

• Предыдущая
• 53/55
• Следующая