Судьба-Полынь Книга I - Болдырев Всеволод - Страница 7

Ная, закусив губу, смотрела на Соарт исподлобья. У тех на лицах заиграла снисходительная улыбка.

— Вот видишь, малышка, порой лучше жить в неведении.

Девочка тряхнула упрямо головой.

— Я не из тех, кто бежит от судьбы. Если предначертанное мне не понравится — изменю его. Не будет этого не дано — подготовлюсь заранее. А там поглядим — так ли неизбежное неизбежно.

Ответ вызвал смех у Соарт.

— Малышка достойна брата. Умна не по годам. Хорошо, — Спящие поднялись с тронов. — По правилам на просьбу было трижды отвечено отказом, но вы настояли на своем. Мы откроем будущее. И живите потом с этим знанием, как позволит совесть и мужество. Дайте какую-нибудь ценную для вас вещь. Не бойтесь, по окончанию пророчества заберете обратно.

Ная сняла с шеи подаренное братом ожерелье, вырезанное из кости медведя. Ильгар, поколебавшись, снял с пальца железное кольцо — память о погибшем на охоте отце. Спящая в зеленом, сжав вещи в кулаках, прижала руки к груди и прикрыла глаза. Она просидела так довольно долго. Дети начали уже переминаться с ноги на ногу в нетерпении, когда Соарта открыла глаза. Их заволокла изумрудная пелена. Божество положило кольцо с ожерельем на колени, длинные тонкие пальцы извлекли из широкого рукава свирель. Спящая поднесла ее к губам, и мальчик с девочкой онемели, пораженные музыкой, разнесшейся над озером. Ничего подобного им не приходилось слышать в жизни. В ней звучала боль и горечь, шум битв и радость побед, плач смерти и неизбежность. И все эти звуки крутились вихрем вокруг них, ведя для каждого свою песнь судьбы, песнь его сражений.

Колдовство музыки скрепляло колдовство танца, в котором кружилась Спящая в огненном. Ее одежды развевались, словно языки пламени, каждое движение точно передавало видения, возникающие перед мысленным взором детей. Под впечатлением происходящего брат с сестрой забыли даже на время, как дышать. Они видели краткие мгновения своего будущего, были там, ненавидели и любили, хоронили друзей и мстили за них врагам, получали предательский удар в спину от тех, кому верили, как себе и приносили смерть тем, кто был им дорог. А музыка с танцем увлекали их все сильнее, затягивали все глубже, разрывая связь с реальностью. И возникающие в воздухе картины, созданные из марева тумана Соарт в голубом, наполняли сердца детей суеверным трепетом и восторгом, изумлением и отторжением правды. Это не могли быть они, это не могло происходить с ними. Только не с ними!

Дети не сразу пришли в себя и поняли, что музыка давно оборвалась, танец закончен, а картины развеялись в воздухе. В памяти остались лишь смутные воспоминания, краткие всполохи свершения чего-то великого и ужасного, о чем лучше не говорить, чтобы оно не исполнилось.

— Итак: колдовство и клинок. Что возьмет верх? И чем на самом деле обернутся для вас: победой или поражением? — раздался насмешливый голос одной из Спящих.

— Вы видели свое будущее. Идите и попробуйте жить с этим знанием. Измените судьбу, если сумеете, — добавила другая.

Дети поклонились, в молчании вышли из шатра. Грядущее уже не казалось им загадочным и радостным. Оно несло одиночество и смерть. От пророчества стало зябко. В поисках тепла и защиты Ная потянулась взять брата за руку. Ухающий птичий крик разнесся над головой, захлопали громко крылья. Детей обдало потоком воздуха, и между ними, словно отсекая друг от друга, опустилось, кружа, большое перо филина.

Тихое пение Айлы и скрип осей телеги придавали поездке особое очарование, навевая мечты и заставляя играться мыслями. Ард был счастлив. Первое большое путешествие! Сбылось заветное желание — отправиться в дальние земли на поиски приключений.

Мальчика все приводило в восхищение, вызывало живой интерес и обилие вопросов.

— Никогда бы не подумал, что в степи настолько красиво. Словно пестрый ковер раскинулся от края до края. А как здесь дышится легко. Правда?

— Угу, — мрачно соглашался Пард, трясясь в седле буланой лошадки по правую сторону телеги.

— А река? Ты заметил, какая чистая вода в Тавур? Представь, я видел у самого дна мелких золотистых рыбок! Ты их тоже видел?

— Угу.

— А птицы? Слышал, как пели прошлой ночью, когда мы разбили лагерь в балке, поросшей клевером? Я не мог уснуть — слушал чудный щебет… Они замокли перед рассветом, и знаешь, я пожалел об этом. Готов был не смыкать глаз и дальше.

Здоровяк обреченно вздохнул.

— Угу.

Охранник не привык ездить в седле, и каждый раз, едва кобылка оступалась, на лице Парда отображались мучения. Он неоднократно повторял, что лучше отмахивать лигу за лигой на своих двоих, чем сбивать в кровь бедра и натирать мозоли там, где их и быть-то не должно! Какая уж тут природа…

Но Ард не замечал ничего, кроме богатого красками, непознанного мира, что окружал его последние дни. Перечитай хоть тысячи книг — пока не выйдешь из дому, Ваярия не раскроется перед тобой. Ее величие не переставало удивлять. Кругом таилось столько тайн, новых знаний. Хватит ли только времени, чтобы раскрыть во время путешествия все загадки?

Четверо верховых, две заводные кобылки, крытая повозка да телега с припасами — вот и весь караван, отбывший из трактира неделю назад. В повозке ехали втроем: Ард, Ландмир и Айла. Чуть впереди — пара наемников с труднопроизносимыми именами. Пард и Хередан — мечник, прикончивший жреца кочевников — скакали по бокам телеги, прикрывая путникам спины.

Элдмаир тоже рвался в дорогу, но его жена разродилась раньше срока двойней, и дядя остался ухаживать за ней и детьми, да следить за трактиром.

Для Арда соорудили ложе в телеге, и дни мальчишка проводил именно там. Рядом всегда находился Пард, получивший топор и старую куртку из вареной кожи. Здоровяк выглядел настоящим воином.

Поездка волновала. Неважно, чем закончится приключение, — оно само по себе было уже бесценно, — как стало неважно то, с чего оно началось.

А началось все с тяжелого разговора, полного холодных взглядов, отрывистых слов и раскрасневшихся от стыда щек. Айла, чтоб ей пусто было, не испытывала никаких угрызений совести, рассказывая отцу о своей выходке. И на подробности не скупилась! «Как несгибаемая сталь, как раскаленная скала» — Ард до сих пор ежился, вспоминая ее метафоры. Отец же молча слушал. Но его глаза походили на две ледяные проруби с черной водой, куда мальчишка окунался всякий раз, едва взгляд Ландмира останавливался на нем.

— Колдовство — веревка, — говорила кочевница, преспокойно отхлебывая из кружки теплое вино. — Если она не удушила тебя, не сломала шею, а лишь опутала, всегда можно найти узел и разрезать его.

Так много, как в тот вечер, Айла никогда не разговаривала.

Ландмир молчал долго. Ард ожидал, что тот раскричится, вышвырнет девку из трактира, а его, чего доброго, отлупит… Или убьет? Ведь так поступали в книгах ревнивцы и те, кого обманывали возлюбленные! Но отец просто слушал. Потом одним духом осушил полкувшина пива и спросил:

— Что за узлы и как их разрезать?

— Нужно особое место, — сказала девушка. — Такое, где много природной Тха.

— И ты знаешь, где оно?

Айла рассмеялась.

Через пять дней они покинули таверну и отправились на запад, за реку Тавур, за земли ваартанов, поклоняющихся огню и наносящих на кожу новорожденным жуткие ожоги, туда, где сливаются горные потоки Шавтар и Маятар. Где круглый год метут снега, а земля скована стужей.

Ледяная Чаша.

Так называла те безлюдные места кочевница. По легендам ее народа, когда-то давно их бог сразил там сторукое чудовище и получил право на степи. Это, скорее всего, лишь миф дикого племени, но даже если в конце пути ждет тупик, Ард не расстроится. Ведь дорога важнее всего!

Но почему-то в глупую сказку верил отец. Бросив дела и потратив деньги на повозку, припасы и наемников, Ландмир без раздумий рванул в чужие края.

Все дело в Айле — так считал Ард. Ради нее отец готов на все. Ну, и ради него, конечно, тоже… Кочевница как-то обронила, что для Ландмира исцеление сына — дань погибшей возлюбленной, которую не сумел защитить.