Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Прянишников Борис Витальевич - Страница 10

Перейдя в труппу Минкевича, Плевицкие прибыли в Петербург. Выступала труппа Минкевича в загородном ресторане на Крестовском острове. В столице Плевицкая посещала театры, оперу в Народном доме. В театрах не только развлекалась, но и старательно училась. Прошло пять лет работы в труппе, многому Плевицкая научилась и стала премьершей. Минкевич, бывший оперный артист, ценил талант Плевицкой и убеждал ее петь только народные песни. Плевицкая и сама понимала свою силу. Целиком посвятила себя широкой и глубокой русской народной песне. Слава о ней докатилась до знаменитого московского «Яра». Директор «Яра», купец Судаков, уговорил Плевицкую принять ангажемент в его ресторане.

Москвичи сразу полюбили Плевицкую. Был у нее большой успех. Со всех сторон сыпались выгодные предложения. Подкупала она слушателей своим чистым, звонким и чарующим русским говором. Красавицей она не была. Что-то полутатарское было в ее облике. Блестящие черные глаза, большой рот, широкие скулы, крутые вздернутые ноздри. С первыми звуками песни преображалось ее лицо, загорались огнем глаза, и казалась она неотразимо красивой.

Осенью 1909 года Плевицкая подписала контракт на Нижегородскую ярмарку к Наумову. Принесла сюда грусть и печаль невеселых, трагичных песен русского народа. Била по струнам человеческой души, пробуждая глубинные чувства людей проникновенным и трогательным исполнением. Когда она пела похоронную песню «Тихо тащится лошадка», убеленный сединами купец заливался слезами. И весь зал оцепенел, слушая с затаенным дыханием потрясающее души пение.

Как-то раз вечером в ресторан Наумова зашел знаменитый тенор Леонид Собинов, гастролировавший в Нижегородской опере. Прослушав песни Плевицкой, Собинов сказал ей: «Вы — талант». И пригласил Плевицкую выступить на благотворительном концерте с участием своим, Николая и Медеи Фигнер и других оперных певцов. На долю Плевицкой выпал огромный успех. Уже после первой песни публика наградила ее бурными рукоплесканиями. А последняя песня была настоящим триумфом. Так Собинов вывел Плевицкую на большую сцену.

По необъятным просторам России разъезжала с концертами Надежда Плевицкая. Всюду успех. Множится и бежит по всей стране слава. Кружит голову и пьянит сердце всеобщее поклонение восторженных слушателей.

1909 год. Летний театр. Зона в солнечной Ялте. Затем там же — украинская труппа Глазуненко. После «Запорожца за Дунаем» пела Плевицкая. Успех — потрясающий. В «Ялтинском Вестнике» хвалебная статья рецензента, покоренного ее талантом. После второго концерта у Глазуненко командир Конвоя Его Величества князь Ю. И. Трубецкой пригласил Плевицкую петь у министра императорского двора барона Фредерикса.

В гостинице «Россия» у Фредерикса собралось избранное петербургское общество. И высший свет был очарован песнями Плевицкой. А слушавший ее дворцовый комендант В. А. Дедюлин сказал, как жаль, что в это время император Николай Второй не был в Ливадии.

Десять удачных концертов в Ялте у Глазуненко, и в Лету канул московский «Яр». Осенью 1909 года пела Плевицкая в Большом зале Московской консерватории. Бурной овацией наградили ее москвичи.

Появились у нее импресарио. Первым был В. В. Семенов, вторым — В. Д. Резников. Вместе с успехами пришли баснословные для того времени гонорары — за десять концертов в Петербурге и Москве по две с половиной тысячи рублей платил ей с гарантией Резников.

Ставши звездой, Дёжка разбогатела. Обзавелась роскошной квартирой, появились у нее драгоценности, засияли в ушах и на руках бриллианты.

Стала важной персоной. Как-то утром к ней явился одетый в парадный мундир сам московский губернатор, генерал Джунковский. От имени командира Сводного Его Величества полка генерала Комарова он пригласил Плевицкую в Царское Село петь в присутствии императора Николая Второго.

Пела Плевицкая в небольшой гостиной Царскосельского дворца. Сперва волновалась, но государь встретил ее ласковым взглядом. Ободрилась и быстро освоилась с дворцовым великолепием. Только была удивлена, что император был менее величественным, чем окружавшие его генералы и высшие сановники.

Пела Плевицкая по собственному выбору, все, что ей было по душе. Спела даже революционную о мужике-горемыке, попавшем в Сибирь за недоимки. И закончила концерт заздравной чарой. Поднеся императору золотой кубок, она пела:

Грянуло громкое «Ура», от волнения у многих засверкали слезы.

Прощаясь с певицей, Николай Второй сказал:

— Спасибо вам, Надежда Васильевна. Слушал вас сегодня с большим удовольствием. Мне говорили, что вы никогда не учились петь. И не учитесь. Оставайтесь такой, как вы есть. Много я слышал ученых соловьев, но они пели для уха, а вы поете для сердца. Самая простая песня в вашем исполнении становится значительной и проникает в сердце.

С той поры не раз пела Плевицкая в Царскосельском дворце. Пела она и царице Александре Федоровне. Пела и великим князьям.

Получила благословение она и от знаменитого певца Федора Ивановича Шаляпина:

— Помогай тебе Бог, Надюша. Пой свои песни, что от земли принесла. У меня таких нет, я — слобожанин, не деревенский.

В Художественном театре познакомилась Плевицкая с прославленным режиссером К. С. Станиславским и его великолепными артистами. Дал ей Станиславский добрые советы, не раз выручавшие ее в трудные моменты.

Турне 1911 года привело Плевицкую в родной Курск. Пела она в Дворянском собрании. Во втором ряду переполненного зала сидела ее мать, впервые увидевшая дочь на сцене. Пришли из Винникова земляки подивиться на свою ныне знаменитую Дёжку. А за отменный концерт благодарил ее сам курский губернатор.

После концерта побывала Плевицкая в Троицком девичьем монастыре, из которого она убежала. Ласково встретили ее монахини, угощали чаем, расспрашивали об ее успехах и поражавшей воображение карьере. Обошла Плевицкая все кельи, все уголки обители, выглянула на чердаке в то слуховое окно, что доносило до нее соблазны мирской жизни.

В том же 1911 году разбогатевшая Плевицкая купила прилегавший к родному селу Мороскин лес, куда бегала она с подружкой Машуткой заплетать венки в детские годы. К четырем десятинам леса прихватила еще двадцать десятин пахоты и построила дом из красного леса, который привозили из Ярославской губернии. Не забыла и своего брата-бедняка, выстроила ему новый, крытый железом белый дом, с резными воротами и высоким тесовым забором.

В феврале 1912 года отдыхала на Французской Ривьере. Побывала в Монте-Карло, роскошно одетая в меха. Бросила золотую монетку на номер 17 и выиграла. Поставила еще и выиграла опять. Забрав выигрыш и проигравшегося Плевицкого, вернулась в Больё.

По возвращении в Россию — концерт за концертом. Большой зал Московской консерватории. Дворянское собрание в Петербурге, где редко пустовала царская ложа. Празднование 300-летия династии Романовых в Ярославле. Бородинские торжества. Дворец великой княгини Ольги Александровны на Сергиевской, куда приезжали послушать ее дочери государя.

Вокруг блестящая гвардейская молодежь, гусары, кирасиры, конвойцы. И тут, во дворце на Сергиевской, весной 1914 года Плевицкая встретила того, кто вскоре стал ее женихом. Сообщила новость матери, мать не на шутку огорчилась, но перечить не могла.

Прогремевший в Сараеве выстрел застал Плевицкую в Швейцарии на Невшательском озере. С нею был ее жених, В. А. Шангин, поручик блестящего Кирасирского Ее Величества полка. Спешно уложили вещи, вернулись в Россию.

Шангин, только что окончивший Николаевскую академию Генерального штаба, был назначен начальником штаба 73-й пехотной дивизии генерала Левицкого. Влюбленная Плевицкая поспешила за Шангиным на фронт. В Ковно, куда прибыла 73-я дивизия, она поступила сиделкой в военный госпиталь. А затем, чтобы быть поближе к любимому, добилась разрешения работать санитаркой в дивизионном лазарете.