Реквием опадающих листьев - Молчанова Ирина Алексеевна - Страница 74

• Предыдущая
• 74/93
• Следующая

Девушка безнадежно склонила голову.

— Значит, он даже не попытается?

— Думаю, нет. До встречи с Катей Лайонел сам ждал Дня Искупления с не меньшей одержимостью, чем наш Создатель. Если что-то пойдет не так, то впереди долгие четыреста лет в лучшем случае, в худшем — цифра неизвестна.

Бесс взглянула с удивлением, на лице у нее промелькнула догадка.

— Он хочет уйти с ней сейчас? — Бесс покачала головой. — Ну конечно! Он не верит, что любовь пройдет испытание временем — веками!

— Мой брат реалист. Он прекрасно осведомлен, как действуют такие, как Цимаон Ницхи. Он сам такой. Все ради победы. Катя его слабость, Создатель ударит по ней в первую очередь. Лайонелу не нужна жизнь без этой его слабости, а если Цимаон Ницхи не получит то, что так жаждет, он никому не позволит быть счастливым.

— Ты хочешь сказать, если бы не было Кати и твой брат сражался лишь за себя, то смог бы одержать победу?

— Не знаю насчет победы, но сорвать планы Создателя уж наверняка. Вот только вряд ли бы увидел в том смысл.

Бесс устремила взгляд на свои руки.

— А что там? За мостом?

— Лабиринт.

— А за ним?

— Никто не знает.

— Тогда почему Цимаон Ницхи так стремится туда?

— Верит, что после Суда всех нас ждет новое рождение. — Перед глазами встала картина, увиденная в лавке слепой предсказательницы. Вильям вздохнул. Он не смог признаться брату, что видел себя с Катей. Сколько бы ни размышлял над этим, не понимал, что должно произойти, чтобы он или она вдруг решили быть вместе. Где-то в глубине души он знал ответ — и тот приводил его в ужас. Девушка могла попасть в его объятия лишь от отчаяния, а для этого с Лайонелом должно было что-то случиться. Что-то страшное и непоправимое…

Ближайшее будущее представлялось смутно. Все казалось таким запутанным. Множество бессмертных жизней точно нити переплелись в один тугой комок, и вот теперь к нему присоединилась еще одна — жизнь смертной девушки.

Молодой человек тоскливо покосился на Бесс. И ему захотелось обнять ее поникшие плечи, утешить, пообещать, что они справятся.

Но он сидел и как всегда бездействовал. Потому что не знал, с чем им нужно справиться. С чувствами друг к другу? С дьяволом? С Создателем? Или еще с чем-то или кем-то?

Девушка еще несколько минут сидела рядом, а потом поднялась.

— Я поеду домой.

Вильям кивнул.

Она стояла перед ним, как будто хотела, чтобы он остановил ее. А не дождавшись, пошла по мраморной аллее.

— Лиза, — окликнул он, встал и сделал пару шагов за ней. — Ты сказала, что любишь меня…

Девушка смутилась, кажется, впервые за их знакомство. В смятении опустила позеленевшие глаза, пробормотав:

— Повторить это слишком страшно.

— «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение», — процитировал Вильям, сокращая между ними расстояние. — Моя любовь к тебе мучительна, потому что все мое существование протекает с печатью бесконечных страхов и сомнений. А ты… ты боишься только одного — говорить о своих чувствах.

Бесс положила руки ему на плечи и провела ладонями по груди.

— Прости меня за глупую и злую шутку.

Он наклонился к ней, скользнув губами по розоватой щеке. От нее исходил еле ощутимый аромат морозной свежести, от которого сердце легонько дрогнуло.

— Прости за то, что отошел в сторону, когда следовало бороться за тебя.

Она жадно поцеловала его и, обвив руками шею, уверено сказала:

— За меня не нужно бороться… иногда нужно просто не отпускать.

Какой же он эгоист! — возмущенно вскричала Важко, остервенело бросая газету «Питерское Зазеркалье» на столик. Одетая в свое лучшее — золотистое длинное платье, Наталья с осуждением добавила: — Взять и уехать, когда тут такое творится! Непостижимо!

Сестры Кондратьевы, в одинаковых серо-белых нарядах с пышными юбками, затрясли головами.

— Не ожидала от него, — плаксиво поддакнула Анастасия.

Другие гости промолчали, на лицах большинства было написано осуждение и недовольство.

Анжелика поймала на себе взгляд Важко, которая ждала поддержки хозяйки вечера, но та не нашла в себе сил согласиться с ней. Каким бы эгоистичным мерзавцем ни был их правитель, когда ей потребовалась помощь, он без раздумий встал на ее защиту. Попросил за нее самого Создателя. И тогда она поняла, что простила, больше не осталось у нее ни обиды, ни злости на него. Все прошло.

Он не желал утирать слезы тем, кто не хотел умирать, и предпочел уехать со своей девчонкой — не худший из вариантов.

— Лайонел просто трус! — фыркнула Виктория.

Анжелика вздохнула, любовно оглядывая свое короткое, с глубоким декольте, сиреневое платье и в тон ему туфельки. Похоже, остаться в стороне от обсуждения ей было не суждено.

— Эгоист, может быть, но… Я бы хотела посмотреть, как любой здесь, не трус, сказал бы об этом ему в лицо. — Она пригубила терпкой крови и, обведя взглядом своих гостей, насмешливо поинтересовалась:

— Непросто смириться, что после стольких лет ему плевать на вас всех? И свою вечность он решил закончить в компании глупой девчонки, которую знает считаные месяцы.

Гробовую тишину нарушил смех Вик Талилу, прибывшей пару дней назад в Петербург вместе со своим любовником. Первая дама Парижа приподняла бокал.

— Каждой женщине бы такого труса, который способен бросить дело своего бессмертия ради нескольких дней наедине с любимой.

На ней было осеннее платье, состоящее из сплетенных кленовых листьев. Корсаж из красных — крошечных, а юбка из больших — оранжевых и желтых. На шее сияло ожерелье из рубинов в виде листьев, такие же блистали в ушах и на туфлях.

Сегодня в сером петербургском обществе Вик являлась единственным воистину ярким пятнышком. Эта энергичная женщина никогда не унывала и принимала любую весть со спокойствием, достойным королевы. На острожный вопрос Бриана еще в начале приема «Вы готовы?» она передернула плечами и заявила: «Не совсем, платье давно готово, но никак не могу определить, какие туфли надеть на День Искупления! А вы, Бри, выбрали костюм?»

Ее жизнелюбивый торгаш Вио держался не менее мужественно и сразу после чистосердечного признания «Хочется, конечно, еще пожить» тут же принялся обходить гостей, предлагая за кругленькую сумму занести их имена в книгу «Последнее слово», которую шустро основала его корпорация. «Для потомков», как всем объяснял Ламберт. Для каких еще потомков? Этого никто не знал, но отчего-то все охотно платили.

После слов Талилу Важко сникла — та всегда уважала мнение первой дамы Парижа и во всем ей подражала. Сестры тоже примолкли.

На одного Фарнезе не произвели впечатления выступавшие. Он в одиночестве стоял у чуть отдернутой портьеры и смотрел в окно, потягивая из бокала кровь. К всеобщему удивлению тот не вернулся в Венецию, а продолжал оставаться подле старейшин. Выглядел он, пожалуй, апатичнее любого другого вампира.

Анжелика усмехнулась. Похоже, венецианский правитель боялся того мига, когда Ягуар поведет его по лабиринту загробного мира. Вряд ли Лайонел быстро забудет ему наглые ухаживания за Катей.

Девушка подавила вздох. Прием протекал как никогда уныло и скучно. И неожиданно ей подумалось, что оборвать эту ежедневную пытку не так уж и плохо. А следующая мысль поразила ее. Что она, собственно, тут делала? Высиживала часы, глядя на постные мины? Зачем?

Анжелика посмотрела на сидящего рядом Даймонда и, накрыв его руку, сказала:

— Отлучимся.

Они вышли из гостиной, девушка устремилась по коридору к входной двери.

— Куда мы? — изумился юноша, спускаясь за ней по лестнице.

Она не ответила, лишь улыбнулась.

На улице стояло безветрие. Дворцовая площадь с одинокой колонной расстелилась темным полотном с зеркальным отражением фонарей у ног двоих.

Вскоре они оказались в садике, возле фонтана напротив Адмиралтейства. Луна висела прямо над позолоченным шпилем, словно протыкающим черное небо своим острием.

• Предыдущая
• 74/93
• Следующая