Реквием опадающих листьев - Молчанова Ирина Алексеевна - Страница 34

• Предыдущая
• 34/93
• Следующая

Вильям за считаные минуты добрался по длинной улице до дома. Поднялся на второй этаж и, проходя мимо кабинета брата, на миг остановился, услышав тихий, едва различимый стон. Затем постучался в одну из дверей дальше по коридору и вошел в темную комнату.

Кира, одетая в белую ночную рубашку до пят, сидела на кровати, укрывшись одеялом.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказал он, приближаясь.

— Хорошо, — смиренно кивнула девочка.

— Помнишь тот мяч, что ты дала мне?

— Его передала слепая Дарима.

Вильям присел рядом с девочкой.

— Но зачем?

— Я не знаю. Почему ты не спросишь у нее?

Он вздохнул.

— Два дня хожу в ее лавку, но она закрыта.

Кира крепче сжала одеяло, подтягивая его выше. Вильям усмехнулся ее стыдливости. А потом до него вдруг дошло, что она боится его, боится, как Павла Холодного.

Молодой человек, пораженный своей догадкой, встал и отошел на несколько шагов, пробормотав:

— Извини.

— Все нормально, — вымученно улыбнулась девочка. — Включи, пожалуйста, свет.

Он выполнил ее просьбу и, умоляюще глядя в огромные фиалковые глаза, сказал:

— Помоги мне. Я чувствую, что запутываюсь все больше и больше.

— Как помочь? — осторожно спросила Кира, не спуская с него настороженного взгляда.

Вильям, не двигаясь с места, протянул к ней руку.

— Мне необходимо узнать о той девушке, изображенной на мяче.

Кира закусила губу и, отвернувшись, долго молчала. Но наконец обреченно кивнула и попросила:

— Сядь рядом.

Когда он оказался возле нее, та приложила ладонь к его груди слева и велела:

— Думай о девушке.

Он представил Бесс, образы ее менялись с огромной скоростью и, в конце концов, вызвали прилив желания.

А Кира отняла от его груди ладонь, и у нее на лбу прорезалась морщинка.

— Что ты видела? — нетерпеливо спросил Вильям.

— Ничего, — растерянно пожала плечами девочка.

— Как это?

— Совсем ничего, — пробормотала Кира.

— Ты ведь понимаешь, о ком речь, так? — уточнил молодой человек.

— Да, мы с Йоро видели вас вместе. — Она замолкла, отрешенно глядя на свои руки. — Ее будущее для меня черный лист, Вильям. Этой девушки как будто не существует.

— Но она есть!

Кира озадаченно кивнула.

— Вроде бы есть, а вроде и нет. И вот что я тебе скажу: с тех пор как ты видишься с ней, ко мне больше почти не приходят образы из будущего. Как если бы его стерли и осталась лишь бесконечная чернота.

Теплый ветерок трепал ее распущенные черные волосы, ласкал лицо и раздувал листы в толстой книге, лежащей на коленях. Позади слышались звуки проезжающих машин, обрывки голосов, шаги прохожих. А впереди простиралась Нева, взволнованная ветром, насыщенно-синяя с белоснежными пенистыми гребешками и бликами от фонарей. Смеркалось, и небо, темнея, как будто спускалось ниже, чтобы соприкоснуться с волнами, желая растворить в них надвигающуюся ночь.

Девушка перелистнула страничку, взяла с подставки из трех толстых книг бумажный стакан кофе и принялась неспешно цедить сладкую ароматную жидкость. Потом отставила, вынула из пластмассовой коробочки сэндвич с беконом, помидорами, сыром и зеленью и впилась в него зубами.

Пока жевала, пробежала глазами несколько абзацев в книге. Прочитанное вызвало на нежно-розовых губах кривоватую ухмылку. Бутерброд был отложен, в рот отправилась конфета, кокосовая стружка с которой посыпалась в книгу. Бесс смочила указательный палец языком и старательно собрала каждую белую крошку. За этим занятием ее и застал Вильям:

— Приятного аппетита.

От неожиданности кокосовая частица попала не в то горло, и девушка закашлялась.

Молодой человек нерешительно пошлепал ее по спине, за что словил полный негодования взгляд глаз, резко поменявших цвет.

Она молча отвернулась, но Вильям сел рядом и спросил:

— Ужинаешь?

Бесс демонстративно вынула из кармана косухи mp3, вставила наушники в уши и уставилась в книгу.

— Надо понимать: ты мне не рада?

— Мне нравится твоя смекалка! — делая громче звук, промолвила Бесс. Как бы там ни было, но поддерживать с ним знакомство она более не собиралась.

Они долго сидели молча. Лиза делала вид, что читает, и слушала Rammstein. Он любовался на купол Исаакиевского собора. Наконец сказал:

— Ты перестала есть.

Бесс досадливо поморщилась. Она и в самом деле забыла про свой кофе и недоеденный сэндвич.

— Не хочется, — ответила она.

— А чего хочется?

Девушка была готова заорать, но взгляд ее замер на лежащем в коробочке бутерброде, и она задумчиво пробормотала:

— Майонеза.

— Чего?

— Май-о-не-за, — по слогам повторила она и, усмехнувшись, поинтересовалась: — Можешь устроить?

Он чуть приподнял бровь.

— Пожалуй. А зачем?

Она указала на коробку.

— Что за глупый вопрос?! Намазать на сэндвич!

Вильям спрыгнул с парапета и до обреченности тоскливо спросил:

— Что-нибудь еще?

Их взгляды встретились, и у нее ядом по венам разлилась обжигающая жалость, а с ней сочувствие и сожаление. А затем словно кто-то внутри плеснул из ведра ледяной водой, и она ощутила панику. Ее прошиб пот. Сердце сжалось, дыхание оборвалось от раздирающей боли в горле, как будто она проглотила острый предмет.

— Быстрее, — все, что она смогла выдохнуть, и отвернулась, боясь, что он заметит ее неадекватное состояние.

Девушка не услышала, как он ушел. Поэтому через несколько томительных минут осторожно обернулась. На набережной никого не было. Торопливым потоком текли машины, на противоположной стороне улицы ходили люди, а теплый ветер последних дней сентября играл с одинокими желтыми листьями на тротуаре.

— Проклятие! Ненавижу его, — прошептала Бесс и потрясенно умолкла. Она впервые в жизни ненавидела. Впервые испытывала столь болезненную, непонятную жалость. И такой глубокий, беспощадный страх неизвестности.

Она выдернула наушники, музыка мешала ей.

«Валить отсюда», — приняла решение Бесс, но успела лишь захлопнуть книгу, прежде чем на парапете возникла банка майонеза. Вильям протянул ей в красной салфетке нож. Девушка приняла его. На ее незаданный вопрос, парень ответил:

— Позаимствовал в одной кафешке.

Она улыбнулась. Он тоже, став при этом очень красивым и обаятельным. В серых брюках и джемпере цвета ванили молодой человек выглядел довольно элегантно по сравнению с парнями, с которыми ей приходилось постоянно сталкиваться.

Вильям открыл банку и подал ей.

Бесс обхватила ее, их пальцы соприкоснулись. В тот же миг сердце забилось ровно, дрожь прошла.

Девушка намазала хлеб майонезом и с удовольствием доела сэндвич. Кофе успел остыть, но на улице выдался необычайно теплый вечер и холодно не было. А от присутствия сидящего рядом вампира моментами даже жарковато.

Он разворачивал для нее конфеты и подавал. Со стороны его действия напоминали кормление птенца. Очень жадного и ненасытного птенца.

Коробка опустела. Нехотя Бесс спросила:

— Зачем ты здесь?

Он молча взглянул на нее и, опустив глаза, так ничего и не ответил. Тогда она воскликнула:

— Черт возьми, ты же сказал — на один раз! Я не твоего круга, мы разные, совсем разные. Ты хочешь меня сожрать, а я…

— Не хочу я тебя сожрать, — запротестовал молодой человек.

— Ну да! Стоит только посмотреть, какими голодными глазами ты на меня таращишься!

— Я не… — он облизнулся, — я смотрю на тебя с вожделением, не потому, что съесть хочу, а потому, что каждую минуту, каждую секунду просто хочу тебя…

— …спросить, как пройти в библиотеку, — мрачно закончила она. — Я не хочу иметь ничего общего со всей этой кладбищенской готикой. Уж прости. Ты славный и кобель что надо, но просто нам не по пути. Ты пьешь кровь, живешь уже хренову кучу лет, ненавидишь себя и свою жизнь, а я свою люблю. Каждым днем наслаждаюсь, как дрожью от оргазма, как изысканнейшей едой, как любимым напитком. Ты пьешь жизнь, и я пью, но делаем мы это по-разному. Я счастлива, зная, что мой кофе может закончиться, каждый глоток может стать последним, а ты несчастен, потому что твой «кофе» не иссякнет никогда. И предложи ты мне эту вечность — она мне и даром не нужна. Я хочу пожить и сдохнуть себе спокойно.

• Предыдущая
• 34/93
• Следующая