Гордость и предубеждение и зомби (др. перевод) - Остин Джейн - Страница 4

• Предыдущая
• 4/72
• Следующая

– Шарлотта, ты меня насмешила, но все это неправильно, и ты знаешь, что это неправильно, и сама так ни за что не поступишь.

– Не забывай, Элизабет, я ведь не воин, как ты. Я всего лишь глупая девица двадцати семи лет, да еще и незамужняя.

Внимательно наблюдая за своей сестрой и мистером Бингли, Элизабет и не подозревала, что за ней самой с возрастающим интересом наблюдает его друг. Поначалу мистер Дарси с трудом согласился признать ее хотя бы хорошенькой, на балу смотрел на нее безо всякого восхищения, а когда им довелось встретиться в следующий раз, он взглянул на нее лишь затем, чтобы отметить ее недостатки. Но стоило ему доказать своим друзьям и самому себе, что в ее лице сложно отыскать и одну правильную черту, как он тотчас же заметил, что прекрасное выражение темных глаз, впрочем, как и ловкость Элизабет в обращении с клинком, делают это лицо необычайно для него притягательным. Вслед за этим открытием последовали и другие, не менее опасные. Хоть он и нашел несколько изъянов в ее сложении, но был вынужден отметить, что у нее легкая и стройная фигура, а руки удивительно мускулистые, хоть и не настолько, чтобы умалить ее женственность.

Ему захотелось разузнать о ней побольше, но перед тем, как самому заговорить с ней, он стал для начала прислушиваться к ее беседам с другими. Такое поведение привлекло ее внимание. В этот раз большое общество собралось в поместье сэра Уильяма Лукаса.

– С чего бы вдруг мистеру Дарси слушать наш разговор с полковником Форстером? – спросила она Шарлотту.

– На этот вопрос может ответить лишь сам мистер Дарси.

– Право же, если он снова себе это позволит, я дам ему понять, что все замечаю. Я еще не простила оскорбление, которое он нанес моей чести, и еще не раздумала прибить его голову у себя над камином.

Мистер Дарси вскоре подошел к ним. Элизабет повернулась к нему и спросила:

– Не правда ли, мистер Дарси, я была невероятно красноречива в разговоре с полковником Форстером, особенно когда встал вопрос, стоит ли ему давать бал в Меритоне?

– Вы выразились весьма энергически по этому вопросу, и если уж он так стоит, то почему бы и не дать?

– Вопрос был лишь в том, стоит ли давать, мистер Дарси.

– Вот что, – произнесла мисс Лукас, внезапно зардевшись, – я пойду и открою инструмент, Элиза, и, надеюсь, ты понимаешь, к чему я клоню.

– Ну и странная же ты подруга, право! Вечно хочешь, чтобы я пела и играла на публике!

Играла Элизабет довольно мило, но отнюдь не виртуозно. После нескольких песенок сестра Мэри потеснила ее у инструмента и, отыграв долгий концерт, с радостью присоединилась к своим младшим сестрам, которые вместе с прочими Лукасами и двумя-тремя офицерами затеяли танцы в дальнем углу залы.

Мистер Дарси стоял рядом с ними, в молчаливом неодобрении подобного способа провести вечер, исключавшего всякую возможность какой-либо беседы, и был так поглощен своими мыслями, что заметил стоявшего возле него сэра Уильяма Лукаса, только когда тот произнес:

– Какое дивное развлечение для молодежи, вы не находите, мистер Дарси?

– Несомненно, сэр, впрочем, оно также в чести и в менее приличных обществах, чем нынешнее. Плясать умеет любой дикарь. Да что там, полагаю, даже зомби могут достигнуть известных успехов в танце.

Сэр Уильям лишь улыбнулся, не зная, что и сказать в ответ на подобную грубость. Тут он с облегчением заметил, что к ним приближается Элизабет.

– Моя дорогая мисс Элиза, отчего вы не танцуете? Мистер Дарси, позвольте вас уверить, что эта юная леди – самая достойная партия для танца. Уверен, вы не откажетесь потанцевать со столь прелестной партнершей.

Взяв Элизабет за руку, он подвел ее к мистеру Дарси, который был отнюдь не прочь воспользоваться приглашением. Но она тотчас же отпрянула назад и, слегка смутившись, сказала сэру Уильяму:

– Право же, сэр, я вовсе не хочу танцевать. Прошу вас, не думайте, что я подошла к вам в надежде отыскать себе партнера.

Мистер Дарси в самых вежливых выражениях попросил ее оказать ему честь и протанцевать с ним, но Элизабет была непреклонна. Насмешливо улыбнувшись, она удалилась. Ее отказ отнюдь не умалил ее достоинств в глазах мистера Дарси, и он не без восхищения вспоминал о ней, когда к нему обратилась мисс Бингли:

– Думаю, что могу угадать причину вашей задумчивости.

– Не думаю, что вам это удастся.

– Вы размышляете о том, как это невыносимо – провести еще множество вечеров таким образом – среди подобного шума, косности, ничтожности и вместе с тем невероятного самодовольства этих людей! Я бы многое дала, чтобы услышать вашу отповедь в их адрес!

– Уверяю вас, вы заблуждаетесь. Я размышлял о более приятных материях – о том, сколько радости может доставить взгляд прекрасных глаз очаровательной женщины.

Мисс Бингли тотчас же пристально взглянула на него и пожелала узнать, какая же дама вдохновила его на подобные размышления. Мистер Дарси ответил:

– Мисс Элизабет Беннет.

– Мисс Элизабет Беннет? – переспросила мисс Бингли. – Защитница Лонгборна? Героиня Хартфордшира? Я в полном замешательстве. Право же, у вас будет прелестная теща, и, разумеется, объединив ваши силы и превосходное владение боевыми искусствами, вы одолеете полчища неприличностей.

Мистер Дарси слушал, как она забавлялась подобным образом, с совершенным безразличием; его невозмутимость убедила ее, что повода для тревоги нет, и она еще долго продолжала отпускать шутки такого рода.

Вся собственность мистера Беннета ограничивалась лишь имением, приносившим ему две тысячи фунтов в год, которое, к несчастью для его дочерей, могло достаться только наследнику мужского пола и, за отсутствием таковых в семействе Беннетов, должно было отойти их дальнему родственнику. И, уже ко всеобщему несчастью, поместье находилось в низине, что делало его оборону крайне затруднительной. Состояния же миссис Беннет, хоть и достаточного в ее нынешнем положении, едва ли хватило бы в случае утраты имения. От отца, который был поверенным в Меритоне, она унаследовала четыре тысячи фунтов.

Ее сестра была замужем за мистером Филипсом, который служил клерком у их отца и возглавил контору после его смерти. Брат миссис Беннет перебрался в Лондон, где получил ученую степень, а ныне владел несколькими фабриками, работавшими на нужды обороны.

Деревушка Лонгборн находилась всего в одной миле от Меритона – расстояние для юных девиц самое удобное, и поэтому, невзирая на то что неприличности частенько нападали на проходящих путников, сестры Беннет наведывались туда по три-четыре раза на неделе, чтобы навестить свою тетушку и расположенную неподалеку шляпную лавку. Двое младших, Кэтрин и Лидия, были там самыми частыми гостьями. Будучи легкомысленнее старших сестер, они за неимением других развлечений отправлялись в Меритон, чтобы скрасить утренние часы и заодно отточить по дороге боевые навыки. Однако сейчас у них было предостаточно и новостей, и поводов для радости – неподалеку был расквартирован милицейский полк; всю зиму солдаты должны были выворачивать из промерзлой земли гробы и предавать их огню. Все офицеры поселились в Меритоне.

Теперь любой визит к миссис Филипс приносил множество прелюбопытнейших новостей. С каждым днем они получали все больше сведений об именах офицеров и их связях в обществе, а также самые свежие известия с полей сражений при Дербишире, Корнуолле и Эссексе, где шли самые ожесточенные бои. Ни о чем другом они и говорить не могли, и даже огромное состояние мистера Бингли, одно упоминание о котором приводило их мать в неописуемый восторг, в их глазах не могло сравниться с мундиром лейтенанта и его вдохновенными историями о том, как он обезглавил неприличность одним ударом меча.

Однажды утром, выслушав очередные излияния на эту же тему, мистер Беннет спокойно заметил:

– Судя по тому, что мне довелось услышать, вы, должно быть, две самые глупые девицы во всей стране. Что-то такое я всегда подозревал, но теперь убедился в этом окончательно.

• Предыдущая
• 4/72
• Следующая