Джура - Тушкан Георгий Павлович - Страница 85

• Предыдущая
• 85/174
• Следующая

Джура, краснея от гордости, опустился на ковер рядом с Козубаем.

Он смущенно улыбнулся и тихо сказал:

– А нельзя ли позвать сюда и того, из нашего рода Хадырша? Козубай засмеялся:

– Мы не делим мест в зависимости от старшинства рода… Эй, Уразалиев, пересядь сюда!… Если ты хочешь быть среди нас, ты должен стать членом нашего рода, самого великого на земле рода – большевиков, где нет предпочтения богатым, где все работающие равны между собою. У нас нет баев… Мы сами выбираем себе аксакалов, но не за славу рода, не за богатство и не за седую бороду, а за ум, за доблесть, за преданность. У нас славен тот, кто не жалеет своих сил для счастья всего народа. Тот, кто ещё вчера был не известным никому пастухом, но сегодня совершил трудовой подвиг, завтра будет известен народу. А когда ты, Джура, узнаешь, как киргизский народ с помощью великого русского народа добился свободы, то поймешь, что такое Советская власть. Перед тобой откроются все дороги. Первые среди молодых – это члены Коммунистического союза молодежи. Будь как они. Сарыкольские комсомольцы очень много помогают и пограничникам и мне. Каждый из них – герой, – сказал Козубай, показывая на своих джигитов. – Верные большевики, храбрые. Да! Вот ты, Джура, сидишь в крепости, а знаешь ли ты, из чего сделаны эти стены?

– Из камней и глины, – ответил Джура.

– Нет. Из глины пополам с ячменной мукой. Так строил эмир бухарский свои маленькие глиняные крепости, чтобы надежнее спрятать в этих стенах своих ставленников от гнева обездоленного народа. Наша крепость стоит в одном из ущелий Заалайского хребта. На севере от хребта – Алайская долина, в длину пять дней пути, в ширину – один день.

Об Алайской долине говорят так: кто хоть раз побывал в Алае, у того всегда сердце будет рваться к нему. Время согнет человеку спину, сединой покроет голову и потушит пламя его очей, а память об Алае останется неизменной в его сердце.

К югу от нас находится Маркан-Су, пустыня смерчей. На западе её, на южных склонах Заалайского хребта, где начинается река Сауксай, подобрали тебя, Джура, и спасли от смерти. Своей жизнью ты обязан народу, который борется за свободную жизнь. Через Маркан-Су тянется колесная дорога из города Ош к Хорогу. На востоке, в дне пути от нас, – граница. За ней большая страна Китай. Границу стерегут красноармейцы-пограничники от врагов Советской власти, а мы им здесь помогаем… Несколько лет назад, когда басмачи убивали и грабили народ, чтобы запугать его и отдать в рабство Англии, много храбрых дехкан поднялось на борьбу с басмачами, за Советскую власть. Одни дехкане воевали в рядах Красной Армии, другие организовали добровольческие отряды по борьбе с басмачами. А когда басмачей разбили, из добротрядов отобрали самых боевых, чтобы помогать пограничным войскам в тылу, в знакомых горах, позади границы. Вот мы, добротрядцы, и ловим басмачей, которых к нам теперь засылают из Китая, из Афганистана. Ловим контрабандистов – тех, кто без разрешения из Китая анашу и опий возят, а от нас скот угоняют.

Ранее обездоленные, люди труда теперь объединяются в артели, а богачи-баи хотят помешать им. Народный советский закон запрещает нанимать неимущих для обогащения имущих. Вот богачи и восстают против советских законов, против коллективных хозяйств. Они хотят убить всех тех, кто несет слово правды народу, кто ведет их к счастливой жизни.

Эту борьбу стараются использовать богачи других стран в своих интересах, чтобы захватить этот край. Но трудящийся народ этого не допустит. Да! Видят баи, что дело их плохо, и стараются убежать со всем богатством, которое они награбили у народа, в другую страну, за границу. Граница – это та черта, которая отделяет страны, понимаешь? Иногда это река, иногда вершина горы, обрыв, гряда холмов. Вдоль границы кое-где стоят столбы, называются они пограничными знаками.

Граница длинна. Кругом горы. Много секретных переходов. Поэтому весь этот район – и Алайская долина, и Маркан-Су, и дальше – объявлен особо запретным пограничным районом. Чтобы ехать сюда, надо получить особое разрешение – пропуск, и не всякого пропустят. Теперь ты увидишь и Маркан-Су, где на старинных дорогах белеют кости и где очень хорошая охота на архаров, и Алайскую долину. Только когда куда-нибудь поедешь, я тебе такую бумажку дам. А то встретишь пограничников – подумают, что ты посланец врагов, и заберут. Да…

Козубай рассказывал Джуре о городах, о домах на колесах – поезде, который возит людей, о пароходах – больших кибитках, которые плавают по воде, и о многом другом.

Беседа длилась долго. Джура был взволнован. Он многого не понимал, но старое представление о мире рушилось.

Ночью Козубай проснулся от криков. Он выбежал во двор с револьвером в руках:

– Что за тревога?

Он окликнул сторожевого, но на башне никого не было. Сторожевой Шараф, связанный по рукам и ногам, катался по плоской земляной крыше. Козубай подошел к нему.

– Джура пришел и кричал, чтобы я отдал ему винтовку… Я не давал, боролся… Он сильный, как медведь. Винтовку взял и руку мне сломал, а сам убежал, – со стоном говорил Шараф. Козубай развязал его и выстрелил вверх.

Отряд собрался по сигналу тревоги. Защелкали затворы. Вскоре несколько человек поскакали ловить Джуру. – Напрасно мы лечили Джуру, – сказал Козубай сердито. – Он ночью обезоружил Шарафа, сломал ему руку и сбежал. – Да ведь он спит у себя в кибитке, – сказал лекарь, осматривая руку Шарафа, – а рука у Шарафа цела. Козубай быстро пошел к Джуре. Он распахнул дверь и удивленно остановился на пороге: Джура спокойно спал, положив голову на винтовку. Козубай разбудил его и потребовал объяснения. – Ты сам мне сказал, – волнуясь, говорил Джура, – что винтовка Чиря теперь моя… Я ночью очень соскучился по ней и пошел к тебе, чтобы взять. Сторожевой кричит: «Кто ходит?» Я влез к нему, смотрю: у него в руках моя винтовка. «Отдай», – говорю, а он не отдает. Ну, я её и взял…

– А зачем ты его связал, да ещё и руку вывихнул? – Я только взял его за руку…

– Слушай, Джура, – спокойно сказал Козубай, – у нас все общее, и ты теперь тоже хозяин наших лошадей, овец, патронов. Но оружия у нас не хватает, и сторожевому выдается дежурная винтовка. Когда придет твоя очередь, ты тоже её получишь. – И, не сдержавшись, Козубай сердито закричал: – Ты должен был меня спросить, а не самовольничать! За самовольство у нас наказывают. Такой у нас закон. Да! Увидишь непорядок – тащи виновных ко мне. Понял? Эх, ты!

• Предыдущая
• 85/174
• Следующая