Путин. Замковый камень российской государственности - Винников Владимир - Страница 24

• Предыдущая
• 24/49
• Следующая

После Смуты начала XX века демографический подъём наблюдался уже в 30-е годы, ставшие эпохой великой внутренней работы цивилизации — тогдашнее поколение осуществило индустриализацию и связанный с ней прорыв в освоении сибирских и дальневосточных просторов России. В ходе Второй мировой войны произошёл беспримерный геополитический реванш. В результате «послесмутной» экспансии XX века СССР достаточно быстро возвратил и приумножил основные геополитические завоевания Российской империи, которые ей удалось совершить в результате напряжённых войн и дипломатических предприятий в течение двухсот лет петербургского периода.

Несомненно, геополитические потрясения третьего Смутного времени являются наиболее тяжёлыми. С распадом Советского Союза Россия отброшена к границам XVII века. Демографический кризис сегодня глубже и безнадежнее, чем когда бы то ни было. Можем ли мы ожидать вновь компенсационной экспансии? Будет ли она происходить в геопространстве, или перейдёт в новые измерения?

Такими вопросами автор этих строк задавался в своих статьях и книгах еще в 90-е и в начале нулевых годов, когда, казалось бы, сам разговор об экспансии в текущих условиях представлялся безумием и аутизмом. Сегодня для многих эти вопросы вполне обсуждаемы.

Соответствует ли президент Путин задачам и положению эпохи? Способен ли он оседлать прилив компенсационной экспансии, который уже близок? Сумеет ли Путин стать олицетворением новой вспышки российского «пульсара», или он предпочтёт остаться в поле мучительных компромиссов между Смутой и прорывным развитием?

Последние два года мы видим всё больше и больше признаков того, что Путин осознает эпохальные задачи и обозначает их понимание. И хотя эти признаки продолжают соседствовать с другими, не столь благоприятными (в частности, в сфере экономического управления страной, где власть «застряла» во вчерашней парадигме), тем не менее паруса, рассчитанные на попутный ветер, не сворачиваются, наоборот, — к ним добавляются всё новые.

Путинский период истории имеет свою логику, которая не укладывается ни в схему «реставрации» советского наследства, ни в схему продолжения радикальной либерализации. Происходит выработка чего-то третьего, однако это третье долгое время мерялось не столько идеологическими мерками, сколько мерками политической тактики, «расчистки» пути.

Аналогия с XVII веком была бы верной, если бы Путину удалось взять курс на восстановление «досмутного» состояния, то есть на неосовесткий проект (Михаил Романов занимался именно реставрацией догодуновской Руси, опираясь на бесконечный «референдум» — заседавший почти десять лет Земский Собор). Более работающей оказывается аналогия с 20-30-ми годами XX века, хотя подходить к этой аналогии нужно с очень тонким инструментарием. Дело в том, что в сравнении Путина со Сталиным очень трудно отделить главное от второстепенного. Так, например, личный характер политика является делом второстепенным, тогда как объективные задачи страны являются главным критерием истины. Очень трудно простроить точную аналогию с поправкой на отличие движущих сил и типов элит — в голове у большинства наблюдателей не укладывается, как можно сравнивать большевистскую партию с чиновничье-олигархической «знатью» постсоветского образца. Однако сравнивать и можно, и нужно. И без понимания этой аналогии разобраться в логике Путина будет крайне трудно.

Как и Сталин в 20-е годы, Путин в отпущенный ему минимум (два президентских срока) последовательно расчищал поле своего властвования. Это был путь к диктатуре. Как и Сталин, делал это Путин крайне осторожно, неспешно, дипломатично и вполне «легитимно» (не нарушая тех формальных правил и рамок, которые сложились в государстве в настоящее время).

Для Сталина перелом выражался в том, что он избавился от политических конкурентов, преодолел оппонирующие тенденции (левый и правый уклоны), выстроил чётко работающую систему госаппарата. Именно это позволило ему объявить новый курс на построение социализма в СССР, на отказ от компромиссного НЭПа, на переход к индустриализации. Для Сталина главным были не конкретные механизмы, оттачивающие социально-экономическую систему НЭПа, а выстраивание разумной кадровой политики в верхах партийного аппарата, подготовка условий для установления безоговорочной единоличной власти. Так же и для Путина: главным содержанием его политики были не отдельные реформы, а достижение качественно нового баланса крупных финансовых и политических группировок. Сталин создал комфортную для себя коллегиальную власть, постепенно сбросив оппозиционеров за борт большой политики. Точно так же и Путин первые 8 лет у власти создавал комфортную для себя властно-олигархическую среду. Эти процессы в обоих случаях происходили и могли увенчаться успехом только на фоне экономической стабилизации, преодоления разрухи и упадка Смутного времени. Но итоговым пунктом назначения является нечто гораздо более важное, чем временная стабильность, — вождь вынужден выбирать между Антисистемой и Народом и в конечном счёте он выбирает Народ, жертвуя той Антисистемой, которая привела его к власти.

Сталин стал генеральным секретарем партии в 1922 году, при живом ещё Ленине и при кульминации «внутрипартийной демократии». Уже в этот момент обозначилась «левая оппозиция» Троцкого, но сместить Троцкого с руководящего поста Сталину удалось лишь после смерти большевистского вождя. Тогда, в 1924 году, фигура Сталина становится достаточно весомой, чтобы говорить о новом центре политической силы, призванном заполнить харизматический вакуум после ухода Ленина. Сталин был вынужден долгое время мириться с Троцким в политбюро, а из СССР выслал его лишь в 1928 году. Весь этот долгий период (почти 5 лет) Троцкий не переставал баламутить партийные массы и интриговать против нового центра государственной власти, складывающегося вокруг Сталина. Этой фигуре аналогичен главный олигарх ельцинского времени Борис Березовский. Путину удалось разделаться с Березовским и вытеснить его из российской политики более решительно, чем в свое время удалось это Сталину в отношении Троцкого. Физическая смерть Березовского, точные причины которой будут выяснены ещё не скоро, наступила в абсолютных цифрах исторического времени также быстрее, чем сработал «ледоруб» в Мексике.

В 1925 году Сталин повёл наступление против «новой оппозиции» Зиновьева и Каменева, в разоблачении которой большую роль играли уже службы ЧК (ГПУ). Выдавливание из власти Троцкого, Зиновьева и Каменева означало для Сталина признание своей однозначно лидерской функции в партии, которую он метафорически предложил называть «генеральной линией». Этому процессу аналогичен процесс выдавливания сначала из экономики, а затем и уголовное преследование Гусинского и Березовского, вынужденных просить политического убежища в Израиле и Англии.

Сворачиванию внутрипартийной демократии при Сталине аналогична трансформация политических институтов при Путине: региональные власти возвращаются в русло прямого подчинения центру через механизмы назначений, через полпредов и обновлённый Совет Федерации, партии и фракции эффективно контролируются администрацией президента, что кладёт конец экспериментаторству горбачёвской и ельцинской эпох.

В 1928 году Сталин разоблачает ересь бухаринско-рыковской оппозиции, а в 1929 году выводит главных ересиархов из состава руководства. В 2003 году Путин наносит удар по последнему оплоту либеральной оппозиции: разворачивается кампания против Ходорковского и в непосредственной связи с нею объявляется отставка Волошина, этого символа «старой ельцинской гвардии» в руководстве России. В 2004 году отставкой Касьянова Путин подводит черту под эпохой целенаправленного выдавливания своих оппонентов из поля претензий на власть и решающее влияние.

Сталин в этот момент отбрасывает доктрину НЭПа и переходит непосредственно к амбициозной программе коллективизации и индустриализации. Этот этап получил название «год великого перелома», с которого начиналась новая эпоха. Дальнейшие репрессии против его врагов будут носить характер интенсивной ротации партийно-хозяйственной элиты. К 1938 году можно будет говорить о полной смене элиты. Такова была последовательность Сталина как политического стратега.

• Предыдущая
• 24/49
• Следующая