Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций - Ефимов Николай Николаевич - Страница 44

— Да нет, и у нас, конечно, ошибки были — вот, расскажу про один конфузный вариант. Когда группа тех или иных иностранных военнослужащих заканчивала учебу и возвращалась домой, мы перед отъездом кое-кого спрашивали: что тебе, наш друг, подарить? Те, кто ехал туда, где шибко жарко, обычно просили холодильник. По тем временам, в 70-е годы, это был дефицит, но мы, конечно, такое добро делали. А потом нам был звоночек: мол, вы там аккуратнее будьте! Вернулись, например, 15 человек арабов в страну, и только у одного холодильник. Почему? Видимо, это национальные спецслужбы нашу ошибку уловили, и мы такую информацию получили через возможности 1-го главка. Пришлось корректировать нашу деятельность.

— Перестали холодильники своим помощникам дарить?

— Не перестали. Но теперь дарили уже не одному — просто за хорошую учебу..

— Насколько знаю, из Киева вы потом опять поехали в Германию?

— Да, в 1975 году, в роли руководителя особого отдела Берлинского гарнизона — официально это называлось начальник особого отдела КГБ специальных частей ГСВГ

— Спецчасти — это что такое?

— В нашем контрразведывательном обеспечении находились такие объекты, как подразделения ГРУ Генштаба, разведуправление штаба ГСВГ, контрольно-пропускные пункты на обводе Берлина, 105-й пограничный полк специального назначения — в частности, один из батальонов этого полка выполнял задачи по сопровождению специальных грузов из знаменитого акционерного общества «Висмут». Был также ряд подразделений осназ на границах с Западным Берлином — то есть наша радиоконтрразведка; отдельный танковый батальон специального назначения и некоторые другие подразделения ГСВГ. А также объекты в Западном

Берлине: наши войска, охранявшие памятник в Тиргартене, тюрьму Шпандау с известным военным преступником Гессом, Берлинский центр воздушной безопасности, наши так называемые военные миссии связи отдела внешних сношений штаба ГСВГ… Для особого отдела Берлинского гарнизона дислокация объектов обслуживания, а также их разноплановость при наличии постоянного внешнего контроля со стороны противника являлись серьезным обстоятельством.

— Что вы можете сказать о тогдашней оперативной обстановке?

— В 1970-е годы Большой Берлин оставался специфически интересным местом и для нас, и для западных разведок: БНД, ЦРУ, РУМО, английские и французские спецслужбы трудились там активно. Несмотря на «разрядку» — она по тем временам действительно просматривалась, — основные направления разведывательно-подрывной деятельности спецслужб противника были сосредоточены на нашей стране и ее Вооруженных силах. Полумиллионная группировка наших войск в ГСВГ особенно интересовала спецслужбы противника. Противник, в частности, пытался получить информацию о новых видах советского вооружения, поступающих в Группу, — как раз в этот период сюда начали поступать новые ракетные и зенитно-ракетные комплексы и иная интересная техника.

— Вы можете сравнить тогдашнюю оперативную обстановку с той, что была в 1960-е годы? Что изменилось?

— Обстановка изменилась прежде всего в том плане, что активность спецслужб стала просматриваться более реально. Почему? Когда закрыли границу — речь идет о Берлинской стене, растерялась не только БНД, но и американцы с англичанами и французами. Они потеряли связь с агентурой, которая находилась у нас, и буквально год пытались понять, как быть дальше. Потом, разумеется, очухались, стали активно вести работу, в том числе и агентурную. В общем, и тогда, и в последующем, несмотря на все «элементы гласности» и прочие горбачевские идеи, спецслужбы работали очень и очень активно. Хотя внешне мы обнимались.

— Вернемся к 1975 году — вы сказали об активной агентурной работе противника…

— Действительно, Управлением КГБ по ГСВГ — им руководил генерал-лейтенант Иван Лаврентьевич Устинов, были получены сведения о том, что спецслужбы противника осуществляли десятки вербовочных подходов к нашим военнослужащим. Главное внимание уделялось носителям наших военных и государственных секретов, ну и тем офицерам, которые в перспективе могли занять солидные, скажем так, должности в Советской армии. Эти обстоятельства нами были использованы с позиции ряда обслуживаемых объектов.

— Как это понимать?

— Одной из важных задач Управления по ГСВГ являлось проникновение непосредственно в структуры иностранных разведок, действовавших против войск Группы, выяснение их разведывательных планов и замыслов, ну а это можно было достигнуть, конечно же, путем ведения — на нашем языке — «оперативных игр» с противником. В частности, пришлось нам изрядно потрудиться с позиций Берлинского центра воздушной безопасности, который контролировал полеты иностранных, особенно американских, английских, французских, экипажей из ФРГ в Западный Берлин, к своим войскам.

— Кто работал или служил в этом Центре?

— И мы, и западники. Однако специфика объекта состояла в том, что сотрудники Центра от западной стороны представляли в основном спецслужбы — это были официальные сотрудники или их агентура. С нашей же стороны это были вчерашние летчики и механики, а также переводчики английского или французского языка. Специалисты всех четырех сторон — США, Великобритании, Франции и СССР — находились в одном помещении, оборудованном соответствующей авиационной техникой, контролировали обстановку в воздухе, в трех воздушных коридорах. Работали, общались, соответственно — вместе обедали и так далее. Но мы видели, что американцы пытались постепенно увлекать наших специалистов различными подачками, начиная от эротических журналов, немножечко валюты подбрасывали, угощали западным спиртным, по тем временам необычным, ну и прочее… Тем самым они стремились склонить наших офицеров к последующему сотрудничеству на материальной основе.

Когда нам удалось получить информацию о подобном склонении одного из наших специалистов к предательству, это было использовано для оперативной игры с американской разведкой.

— Так что ваша работа была активной и наступательной?

— Конечно. И вот вам еще один тому пример. Интересным с оперативной точки зрения было воссоздание в 1977–1978 годах так называемых миссий связи отдела внешних сношений штаба ГСВГ Западные военные «миссии связи» все время работали очень активно, осуществляя разведывательные поездки в нашу зону. Мне кажется, у них не было буквально минуты свободной: когда, допустим, Фридрихштрассе пересекал американец — оттуда уже шел англичанин. Они перекрывали все полигоны, воинские части, особенно штабы наших дивизий и армий — пытались контролировать и визуально, и технически. Активность была очень большой, несмотря опять-таки на разрядку международной напряженности.

— Чем вы отвечали на эту активность?

— Мы совершали поездки в Западный Берлин, скажем так, оперативными группами — в основном от частей и соединений 20-й общевойсковой армии, но только один-два раза в месяц, в то время как западные «миссионеры» трудились на территории ГДР практически круглосуточно. Вот потому и было принято решение создать подразделение, которое бы на паритетных, так сказать, началах контролировало американские, английские и французские части в Западном Берлине.

— Вы лично принимали участие в его создании?

— Да, Иван Лаврентьевич поставил передо мной задачу в короткие сроки создать такое подразделение и отработать ему соответствующие задачи. Нам пришлось активно поработать со штабом ГСВГ, особенно с его отделом внешних сношений. Подразделение было сформировано, обеспечено всем необходимым и стало выполнять не только политические, но и военные задачи — наши поездки в сектора Западного Берлина тоже проводились почти в круглосуточном режиме и позволили получить определенные положительные результаты. Нам также стало легче контролировать поездки западных военных «миссий связи». Скажу, что наши ребята очень активно потрудились по их контрразведывательному обеспечению.

— И все же у противника были тогда успехи в вербовочной работе по нашим военнослужащим?