В спецслужбах трех государств - Голушко Николай Михайлович - Страница 2

После окончания Томского университета мне, 22-летнему юристу, в последующей служебной карьере помогла практика работы следователем районной, а затем старшим следователем Кемеровской областной прокуратуры. Это был второй поистине жизненный университет, в котором я познавал сокрытую сторону нашего советского общества, увидел жестокие преступления и поломанные трагедиями человеческие судьбы. «Прокурорский» университет воспитал во мне строгие принципы: всегда соблюдать законность, ибо ее нарушение влечет не только общественную, но и личную беду; кроме знания законов и строгого их выполнения не менее важными в жизни и правоприменительной деятельности являются личностные качества: порядочность, справедливость и человечность. Пройдя прокурорскую выучку, в годы дальнейшей службы я не позволял вынужденным обстоятельствам или кому бы то ни было втягивать себя в решение политических или профессиональных проблем, которые выходили бы за рамки конституционных норм и действующего законодательства. Я и сегодня стараюсь избегать излишних политизированных обобщений, огульных обвинений и поучительных умозаключений, как говорится, после драки кулаками не машут.

Я воспитывался на героическом прошлом органов государственной безопасности СССР, подвигах советских разведчиков. В истории отечественных спецслужб действительно было много героического, чем можно гордиться, но и немало трагического, о чем нужно знать. О нелегких периодах надо говорить правду, которая прошла через судьбы многих поколений, в том числе и моих современников. Мои записи кому-то могут показаться необычными. Это не совсем мемуары. В период служебной деятельности и позже, будучи в отставке, я знакомился с архивными документами о массовых репрессиях, политических чистках. Поражало необъяснимое для меня: как в социалистической державе могло случиться, что миллионы рядовых тружеников и элита нации — ученые, писатели, политики, военные и сами судьи — оказались физически уничтоженными карательной политикой советской власти. Подлинные архивные источники помогают разобраться в политических интригах и хитросплетениях, прикоснуться к правде. События прошлого продолжают волновать героическими и трагическими поступками людей. Радуясь одному и огорчаясь другому, я осуждаю попытки злобного очернительства истории нашего государства и несправедливого порицания деятельности органов госбезопасности советского периода. Возвращаясь к конкретным известным мне фактам, публикациям собственных интервью и бесед с журналистами и политиками, замечаю, что об органах государственной безопасности продолжают традиционно писать в двух ярких красках: красной — о героических подвигах сотрудников и черной — об их участии в репрессиях, подавлении диссидентства и инакомыслия.

Отдаю должное героизму сотрудников спецслужб в годы Гражданской и Отечественной войн и в наши дни. Но мало кто знает о трагическом пути специальных служб СССР, о том, в какие условия они были поставлены временем и законом (или его отсутствием), какие партийные установки в конкретных исторических условиях вынуждены были реализовывать. Во все времена чекисты стремились достойно выполнять свой долг по защите Отечества, а в ответ нередко получали недоверие, шельмование, а то и необоснованные гонения. Руководители страны, зачастую спасая свои высокопоставленные чины, манипулировали органами безопасности, исполнителей поставленных ими задач обвиняли в беззаконии и жестоко предавали.

Новое поколение сотрудников органов безопасности многого не знает о подлинных событиях последних лет советского периода. О таких явлениях, как формирование многопартийности, политической оппозиции, студенческие голодовки, палаточные городки, массовые забастовки шахтеров. О том, как антикоммунизм и антисоветизм десятилетиями активно инспирировался и настойчиво поддерживался западными спецслужбами. О том, как послевоенная «холодная война» со стороны Запада продолжалась, несмотря на горбачевскую перестройку, приветствовавшуюся тем же Западом.

Время и память для каждого человека — самые строгие судьи в последней инстанции. Я пытаюсь осмыслить свою прошедшую жизнь, сделать ревизию служебной деятельности и личных поступков, какими бы они ни были в оценках моих друзей или недругов — положительными или отрицательными. У меня нет желания создавать сказки о собственной персоне или кому-либо понравиться; постараюсь быть беспристрастным и правдивым, потому что многое, о чем пишу, прошло через мою душу и переживания. И хочу пережить в своих воспоминаниях заново мое время.

В этой книге я много пишу об Украине, где во время работы узнал людей мужественных, трудолюбивых, стойких в преодолении выпавших им трудностей. Там встречался с героическими ветеранами, которые прошли через испытания Великой Отечественной войны, через военные сражения и партизанские схватки с врагами, ликвидацию бандитизма в годы вооруженного оуновского подполья. Мои украинские коллеги в годы фашистской оккупации пережили неимоверно большие трудности, чем досталось мне в тыловом Казахстане, где было тоже несладко и куда неспроста отправляли в ссылку народы Кавказа и немецкое население.

Когда на современной Украине раскручивается кампания по апелляции к националистическим ценностям, героизации ОУН — УПА, то именно история органов КГБ республики на конкретных примерах наглядно показывает великую силу дружбы русского и украинского народов[1].

Деятельность чекистов моего поколения проходила в условиях «холодной войны», а это — гонка ракетно-ядерного вооружения, соревнование с реальным противником в вопросах идеологического и психологического противоборства, возникающие локальные войны, в которых сотрудников КГБ бросали на передний край — от Вьетнама, Анголы до Афганистана и других стран.

Мне хотелось бы обратить внимание также на враждебные планы и замыслы западных спецслужб против СССР, конкретно против Украины и России. К сожалению, в силу секретности мы сами не всегда принципиально их оценивали, иногда не доводили их до общественности и получили в итоге печальные результаты. Многие упрекали нас в нагнетании обстановки, но на чьей стороне оказалась победа в «холодной войне»?

В личном поведении я старался руководствоваться нравственными правилами честного служения порученному делу, никогда не занимался угодничеством, не дружил домами с «вельможами», не раздувал собственные щеки. В жизни принимал, может быть, не всегда правильные, но самостоятельные решения, заведомо зная, что многие из них не принесут ни личной славы, ни благополучия.

Работа над этими размышлениями подарила мне возможность честно ответить на многие больные вопросы, высказать слова благодарности всем, кто был рядом в моей жизни: школьным и университетским друзьям и педагогам, кемеровским чекистам, сотрудникам и руководителям КГБ СССР и УССР. Всем этим достойным людям я благодарен, искренне и навечно.

Исторические корни моей семьи уходят в глубины центральных областей Украины. Дедушка Афанасий и бабушка Ульяна с сыном Иваном во время Столыпинской земельной реформы в 1905–1906 годах выехали из родных мест бывшей Полтавской губернии (ныне Черкасская область, Чернобаевский район) в поисках счастливой доли в далекие, суровые, но благодатные ковыльные степи Северного Казахстана. В конце XIX века украинские крестьяне от безземелья и нищеты отправлялись искать лучшую долю в Канаду, США, Аргентину. Выходцы из восточных областей Украины по той же причине устремлялись в бескрайнюю Россию, заселяя ее от Урала до Дальнего Востока. Правда, не все было так гладко, как представляется сегодня.

Многострадальцам трудно было сразу обустроиться на новом месте, в голой степи. Вот что говорил в то время русский писатель Михаил Пришвин о судьбе переселенцев, о земляках моего деда в очерке «Адам и Ева»: «И вот опять эта вечная пара: украинец и украинка на фоне желтой сибирской степи. Он говорит с товарищами о хуторе на берегу Иртыша. А она грустно смотрит на пустую степь без деревьев, без яблонь и вишен, без мазанок белых с плетнями, на желтую, сухую, дочиста выжженную солнцем землю с сухой низенькой щеткой вместо травы и говорит: «Як бы трошки землицы в Полтаве, так нашоб я в ту бисову землю поехала». Понятно, что великая нужда звала осваивать новые плодородные земли.