Гномий Клинок - Морозов Дмитрий Витальевич - Страница 28

— Я не знаю, что это такое!

— Узнаешь со временем. А сейчас — представь огромную чашу, полную священной манны, той энергии, которую можно было зачерпнуть лишь Граалем, той, которую называли амброзией сами боги, той… — Меч что-то ещё монотонно бормотал, но Элан его уже не слушал — внезапно перед ним появилось озеро, заполненное весёлым, пузырящимся туманом, хмельным и озорным, кипучим, полным какой-то внутренней силы. Он осторожно опустил туда руки — странная дымка послушно устроилась на них, легко перетекая по ладоням. Хранитель приподнял руки выше — и тонкие струйки, слегка покалывая, потекли вниз, напитывая астральное тело силой, открывая какие-то новые возможности…

— Отлично. — Голос меча внезапно стал серьёзным и спокойным — исчезло куда-то ерничанье и суетливость, казалось, суровый воин обнажил перед хранителем истинное лицо, сняв иссеченный в боях шлем. — Теперь, когда сил вполне достаточно, пора заняться твоим телом. Нет, черпать больше не нужно, а то сгоришь — того, что ты уже смог взять хватит на гораздо большее. Для начала — посмотри на тела твоих сокамерников.

Элан опустился пониже. Всё вокруг словно застыло — маги, капля воды, дрожащая на ладонях Ир`крага, даже пылинки в воздухе…

— Нет, со временем всё в порядке — просто ты начал двигаться гораздо быстрее. Тебе нужно много успеть сделать за несколько твоих последних ударов сердца — иначе ты больше никогда его не услышишь. Но всё по порядку; вот твои друзья — изучай!

Элан присмотрелся — и с изумлением увидел, что маги стали словно полупрозрачными — или что-то произошло с ним самим? Он видел, как работает сердце, как кровь струится по жилам, как натягиваются и набухают мышцы, посылая усилие костям. Самого движения не было, однако импульсы сил показывали, какое оно должно быть. Хранитель, как зачарованный, ходил от человека к человеку, рассматривая, изучая, пытаясь понять.

— Нет, этого мне так быстро не освоить. — Виновато сказал он, чувствуя, как сложен и гибок человеческий организм, как необычайно просто и одновременно мудро устроены все органы…

— А всё и не нужно. Общее представление получил — и то неплохо. Тебе, слава богу, не нужно создавать всё с нуля, подобно богу-творцу. Твой организм пока ещё жив — а значит, ты должен просто восстановить его, использую первоначальную матрицу, насыщая её силой и восстанавливая старые потоки — но с учётом того, что ты видел. Действуй!

Элан нерешительно приблизился к собственному телу. Легко сказать — восстанавливай! Он начал накачивать тело энергией, чувствуя, как искры мини разрядов бегут по искорёженной массе там, внизу, что-то пробуя, примериваясь… Наконец он нырнул вглубь — и принялся что-то менять, ворочая ставшими огромными и неподъемными части собственно тела, потеряв представление о картине в целом, руководствуясь скорее предчувствием и интуицией, чем разумом и здравым смыслом. Это было тяжело. Силы кончались, энергия своевольно капризничала, меняя что-то по своему усмотрению — и приходилось начинать сначала, работая уже на одних инстинктах, плохо понимая, что происходит; но действуя, изменяя, восстанавливая, где-то на грани сознания понимая — пока всё правильно.

И когда основной каркас восстановленного тела был сформирован, он вновь потянулся к пределу, напитался его энергией — и нырнул вглубь собственного творения…

Жар. Огромный жар растопленного мёда, что-то меняющий, растекающийся по всему его телу, заставляющий кипеть кровь и плавиться кости. Боль. Тягучая и уверенная боль созидания — та, которую встречаешь скрипя зубы, но с радостью, понимая, что она уйдёт, а созданное ей — останется. На какой-то миг всё вокруг растянулось, стало зыбким, грёзоподобным, стены закачались, словно живые, по ним пробежала рябь, огромный всплеск агонии омыл всё тело хранителя, пробежавшись по каждой косточке, размяв все мышцы — и всё кончилось. Элан потянулся, с удовольствием ощущая здоровое тело, полное сил и энергии, готовое служить ему не годы — века; и наткнулся на изумлённый взгляд своих сокамерников. Их глаза стали одинаково круглыми, большими — ещё немного, и все маги попадают на колени в изумлении перед новоявленным чудом.

Элан подмигнул им, легко вскочил, потянулся:

— Ну, всё в порядке! — И остановился. Его голос изменился, стал более низким и глухим. Да и рост его стал пониже — фигуры магов выглядели выше минимум на голову. Хранитель поднёс руки к глазам: они стали толще, массивнее — но не за счёт жира. В них, перекрученная жгутами мышц, притаилась сила, способная справиться и с камнем.

— Что со мной?

Один из потрясённых магов взмахнул рукой — и на противоположной стене заколыхалось зеркало, сотканное из мельчайших капелек воды. Элан неуверенно подошёл к нему — и обессилено опустился на пол. С другой стороны водной глади на него смотрел… гном.

— Возможно дело в вашем мече, который, по слухам, ковал народ молотов, храрги. — Ир`краг был, как всегда, рассудителен. — А может быть, дело в вашем внутреннем желании быть похожим на кого-то из народа молотов. Во всяком случае, переживать особо не стоит — после объединения с драконом вы будете вольны принимать любую форму, которая вам подойдёт, и вполне сможете вернуть себе первоначальный облик, не прибегая к столь, гм, радикальным мерам.

— Ковали храрги? А я думал, что сам творец…

— Встал к наковальне? — Старый маг улыбнулся. — Он сотворил этот мир, и возвращаться сюда не собирался. Увидев, что его детищу грозит опасность, он отдал приказ — остальное сделали младшие боги перед своим уходом. Но уже и это поразительно — насколько творец любил своё детище, если смог оторваться от процесса творчества, изучить обстановку и дать распоряжение. И даже если у него на всё это ушёл один миг — кто знает, возможно, его не хватит на что-нибудь гораздо более важное. Мы должны быть благодарны и за это. А младшие… огорчённые необходимостью ухода, они особо не утруждались — и поручили самой искусной из рас создать требуемое. Те, понимая, что порученное им превосходит по сложности всё, что они делали раньше, приложили все старания, вложив в свои творения всю душу подземного народа — и одним из побочных результатов могло стать твоё нынешнее тело. Насколько хорошо теперь ты сейчас себя чувствуешь?

— Достаточно крепким, чтобы помочь вам в прокладке тоннеля, причём не заморачиваясь с дополнительными мышцами. — Элан встал. — Где ваши инструменты? Кстати, из чего вы их сделали?

— Мы магическим образом собрали весь металл, скопившийся в камере за тысячелетия. Отлетевшая пуговица, выбитая палачами коронка, да мало ли что нашлось под слоем грязи в этой камере. Мы закончили проход час назад, и вашей помощи не требуется.

Хранитель почувствовал разочарование. Ему хотелось посоревноваться крепостью рук со скалой, почувствовать усталость натруженных мышц и удовлетворение от хорошо проделанной работы.

— Но почему же тогда вы ещё здесь?

— Во-первых, ждём сообщения от самого крепкого из нас — мы послали его разведать пути отхода. Во-вторых, мы ожидали, когда вы придёте в себя, и сможете начать путь.

— А если бы сюда заявились святоши?

Ир`краг усмехнулся.

— Стражники нам кое-что рассказали. Думаю, в ближайшее время их в камеру к хранителю и калачом не заманишь. Не удивлюсь, если сейчас решается вопрос — замуровать нас или уморить голодом. И если вы готовы, мы отправляемся в путь.

Элан встал.

— Ещё не совсем. Есть одно дело, но нужно выйти за пределы кермалита — пора поговорить по душам с одним старым знакомым. В вашем туннеле можно стоять?

Ир`краг помедлил, оценивая фигуру хранителя.

— Вам — да. Но только боком. Мы не рассчитывали на ширину плеч народа молотов.

Коридор действительно был тесноват. Приходилось идти боком, касаясь стен грудью и спиной и проклинать вполголоса тщедушных людишек, готовых лазить и по кроличьим норам. Наконец хранитель не выдержал. Он встал, положив ладони на потолок, создал упругую плёнку, защищающую его действия от посторонних взоров: вне стен кермалита любые магические действия легко могут быть обнаружены — и призвал предел. Стены дрогнули, поддаваясь напору мощнейших энергий — и стали медленно расходится. Элан внимательно смотрел, как порода поддаётся давлению, не допуская напряжений камня и трещин, заодно выравнивая и полируя поверхности. Он увеличил сферу влияния, делая весь коридор более ровным и аккуратным, укрепляя его, не допуская даже малейшей возможности осыпания или раскола… Тут он опомнился и с сожалением остановился — всё равно, когда проход обнаружат, его замуруют. Он усмехнулся про себя своему чисто гномьему стремлению к прочности — похоже, его тело оказывало влияние и на психику.