Королевская кровь. Сорванный венец - Котова Ирина Владимировна - Страница 35

• Предыдущая
• 35/128
• Следующая

Убрать олигарха, так сказать, физически, не представляло особой сложности, несмотря на его многочисленную охрану. Однако убийство ничего не решит – ну будет вместо Смитсена его заместитель Щеглов, и ничего не изменится, кроме того, что все подконтрольные смитсеновскому холдингу СМИ будут вопить о политическом заказном убийстве. Это никак не сдвинет чашу весов в пользу трона. Поэтому гибче надо действовать… пока есть время. Потом хочешь-не хочешь, а придется действовать грубо.

Но времени, как оказалось, практически не оставалось.

Ирина-Иоанна, уверенно шагая по дворцу в сторону Семейного крыла, где располагались ее с мужем личные покои и комнаты детей, прекрасно чувствовала – что-то в отношении слуг и придворных поменялось. Ей угодливо улыбались, кланялись, открывали двери, но как будто держали дистанцию. Страх витал во дворце, слабенький и игнорируемый, но вполне осязаемый. Все прекрасно понимали, что может сделать толпа, прорвавшись за ограждение парка, и два полка охраны успокаивали придворных чисто номинально.

Несмотря на то, что со стороны казалось – светская жизнь во дворце такая же активная, как и раньше, она все больше напоминала движение по инерции. На самом деле многие его обитатели больше всего на свете хотели уехать подальше и не возвращаться, пока все не закончится. Часть придворных так и сделала, предпочтя переждать заварушку в загородных имениях.

Святослав и дети уже ждали ее в обеденном зале. Завтрак подходил к концу – она специально просила ее не дожидаться. Муж встал при ее появлении, поцеловал в щеку, отодвинул стул. Девочки все были аккуратненькие, в домашних платьях, кроме, конечно же, Поли, предпочитающей штаны. Алина при виде матери спрятала книгу под стол и стала усердно мазать клубничный джем на хлеб одной рукой.

На высоком стульчике рядом с Алинкой сидела румяная, кудрявая, как ангелочек, четырехлетняя Каролина и под присмотром няни аккуратно ела серебряной ложечкой утреннюю кашу. При виде матери она заулыбалась и потянулась к ней.

– Алина, положи книгу на полку. Потом дочитаешь, – строго сказала королева, одновременно целуя Каролинку и вдыхая сладкий детский запах. Внутри от счастливого ребенка на руках будто отпустило сжатую пружинку. Она опустила девочку на место, села рядом и обвела остальных детей взглядом. – Какие у кого планы на сегодня?

– Мама, – с упреком сказала Ангелина, – мы же вчера обсуждали. Мы сейчас поедем по магазинам. Платья готовы, я хочу посмотреть аксессуары.

– Тебе все могут привезти во дворец, милая, – напомнила королева.

– Нет, я хочу развеяться. Меня все это нервирует, – парировала Ангелина. – Мы с Лоуренсом никогда не могли найти общий язык, и я совершенно не уверена, что помолвка что-то изменит.

– Я не поеду, – Марина умоляюще посмотрела на мать. – У меня соревнования через три дня, я не хочу пропускать.

– Конечно, солнышко, – улыбнулась Ирина-Иоанна, – не хочешь по магазинам – не надо.

– И я не поеду, – заявила Алина. – Я только устаю от этого перебора побрякушек. Лучше почитаю.

– Только на улице, чтобы подышать воздухом, и не забудь зонтик от солнца, Алиш, – кивнула королева.

– А я поеду, – Полинка уже доела и откровенно тосковала, – только я отдельно от Ани с Васькой буду, с ними скучно! Они как курицы, медленные!

– Полина, – одернула ее мать, – не груби сестрам.

Полина скорчила рожицу, но промолчала, а Василина укоризненно посмотрела на нее.

– Ангелина, – в сотый раз устало повторила королева, возвращаясь к разговору со старшей дочерью, – никто тебя не заставит выходить за него насильно. Но помолвка укрепит нашу связь с Инляндией, а нам это сейчас крайне важно – иметь поддержку такой сильной державы. Что сделаешь, если он единственный из ненаследных принцев, кто более-менее подходит тебе по возрасту? Не за его дядю Уильяма же тебя выдавать?

– Отчего же? – удивилась Ангелина. – Уильям хотя бы умеет себя вести, он порядочный и вежливый. И уж точно не доставит хлопот.

Легкая улыбка тронула губы королевы. Выбор мужей по принципу «не доставит хлопот» – это, видимо, их семейная черта.

– Ангелина, – подал голос принц-консорт Святослав, – дай матери поесть. Поезжайте куда хотите, но чтобы взяли с собой охрану. И давай уже закроем тему с твоей помолвкой.

– Как скажете, отец, – холодно сказала Ангелина и взяла булочку.

После завтрака девочки разбежались кто куда, а королева пошла в кабинет – проверять отчеты министра сельского хозяйства о собранном и планируемом урожае. Святослав ушел в парк. В данный момент принц-консорт, имевший архитектурно-дизайнерское образование, руководил возведением отдельного здания для дворцового музея, куда они, чего греха таить, решили отдавать бесконечные, часто сделанные с любовью, но, к сожалению, не всегда очень эстетичные или подходящие под интерьер дворца подарки верноподданных.

Конечно, муж королевы мог не заниматься этим лично, но праздность была не в его духе. Святослав и до женитьбы любил работать, но не считать же работой бесконечные приемы или благотворительность! И когда они поженились и встал вопрос о продолжении его деятельности, королева первая предложила ему должность главного дворцового архитектора и дизайнера.

Ирина-Иоанна, разбирая скучнейший, но полезный отчет, разговаривая с министром и его помощниками, ставя подписи под указами, периодически бросала взгляды в парк, где в пределах видимости возводился музей, иногда выхватывая среди рабочих и архитекторов статную фигуру мужа, и улыбалась. Святослав стал ее отдушиной, ее самым близким человеком тогда, когда она уже была готова сойти с ума. И пусть между ними так и не вспыхнула жаркая страсть или неземная любовь – его мягкое, понимающее тепло она ценила куда больше. Любовь у нее уже была, а страсти в ее жизни и так навалом, куда бы деть ее, эту страсть.

Ирина росла единственной наследницей королевского дома Рудлогов. Мама умерла, когда принцессе было всего три годика, отец, король Константин Рудлог, так и не женился повторно, предпочитая алкоголь и многочисленных любовниц. К дочери он относился со всей нежностью слишком занятого родителя, который еще и не очень представлял, что нужно делать с детьми, но очень старался.

Ирина с детства ходила за ним как привязанная – она всегда знала, где отца можно найти, если он был во дворце – а это бывало, увы, нечасто, – устраивала истерики няням, требуя выпустить ее из детской, и, если получалось, с радостным визгом бежала по коридору к отцовскому кабинету или через парк к казармам, если он в это время проводил смотр гвардейцев, или в королевские покои, заставая его величество с очередной бутылкой. Монаршее сердце обычно не выдерживало проявлений детской любви – и маленькая Ирина тихо как мышка сидела на коленях короля на совещаниях или важно глядела на гвардейцев с отцовских рук. Слушала, наблюдала и училась. Советники и министры, поначалу недовольно застывавшие при виде неподобающего поведения девочки, со временем соотнесли ее появление с отсутствием фамильных вспышек монаршего гнева и сделали свои выводы.

Константин был человеком хоть и вспыльчивым, но добродушным и сентиментальным. Он очень переживал из-за истерик дочери – одну из них король застал, когда няни пытались отодрать стремящуюся сбежать к отцу принцессу от двери и отвлечь ее. Узнал причину, растрогался от вида заливающегося слезами ребенка и велел приводить Ирину к нему, когда захочет. За исключением ночей, конечно. Со временем Константин стал брать ее с собой на все выезды – из-за занятости они очень мало общались, и он пытался хотя бы так компенсировать дочери недостаток внимания и отсутствие матери.

Маму Ирина помнила плохо – голос, тепло, прикосновения, любовь. И обожала, когда король рассказывал про нее.

Константин периодически впадал в запои, тосковал, приходил к маленькой Ире в детскую, сажал ее к себе на колени, и они гляделись в зеркало. «Мы с тобой – два одуванчика», – ласково говорил его величество, дыша перегаром. Король и его дочка и правда были белыми, кудрявыми – чисто одуванчики под летним солнцем.

• Предыдущая
• 35/128
• Следующая