«Ураган» с острова Наварон - Маклин Алистер - Страница 40

Гроувз тоже заметил двух немецких часовых, перегнувшихся через парапет и тревожно всматривающихся вниз. По оценке Гроувза, создалась необычайно сложная ситуация, когда они оказались, как на ладони, беззащитные и зависящие от игры случая. Если Гроувз  так остро ощущал опасность, то что должны были пережинать вжавшиеся в лестницу Мэллори и Миллер, которых отделяли от часовых считанные метры? Сержант знал, что Мэллори и Миллер вооружены «люгерами» с глушителями, но достать их мешал гидрокостюм, застегнутый на молнию. Чтобы обнажить ствол, требовалась ловкость акробата, а малейшее движение сейчас могло оказаться роковым. Гроувз недоумевал, как часовые умудряются не замечать Мэллори и Миллера: светила луна, и было светло, почти как днем. Человек с нормальным зрением разглядел бы их в два счета. Гроувз нашел единственно возможное объяснение: пристальный взгляд охранников вовсе не означал, что они глядели внимательно, скорее всего, в данный момент они целиком обратились в слух, напряженно  пытаясь определить, откуда доносится беспорядочная автоматная стрельба. Гроувз с максимальной осторожностью достал «люгер» из кобуры и прицелился. На таком расстоянии, даже при всей высокой начальной скорости пули, прикинул Гроувз, шанс попасть в одного из часовых ничтожно мал и все же попытка не пытка.

Гроувз правильно угадал два обстоятельства. Часовые, отнюдь не успокоенные заверениями генерала Циммерманна, действительно прислушивались к автоматным очередям, которые раздавались на берегу и становились все более отчетливыми, и не только потому, что выстрелы приближались, но и потому, что у партизан в районе Зеницкого Ущелья кончались патроны, и их огонь затихал. Гроувз также оказаноя прав, предпопожив, что ни Мэллори, ни Миллер не сделали попытки выхватить свои «люгеры». В первые несколько секунд Мэллори, как и Гроувз, не сомневался, что малейшее  движение мгновенно привлечет внимание охранников, однако тут же — задолго до того, как об этом подумал Гроувз — понял, что, прислушиваясь к выстрелам, часовые забыли обо всем на свете, и даже если помахать перед ними рукой, они этого не заметят. А теперь вообще не следовало ничего предпринимать, поскольку с высоты Мэллори увидел то, чего не мог видеть Гроувз, находившийся возле основания дамбы: на луну наплывала очередная темная туча.

По поверхности водохранилища заскользила черная тень, и вода из темно-зеленой стала цвета индиго. Достигнув дамбы, тень поглотила лестницу и вцепившихся в нее людей, а вскоре — и все ущелье. Гроувз облегченно вздохнул и опустил «люгер». Мария поднялась с камней и пошла в сторону мостика. Петар закрутил головой, переводя невидящий взор с предмета на предмет, как это делают все слепые. А Мэллори и Миллер тотчас же возобновили восхождение.

Через некоторое время Мэллори покинул лестницу и перебрался на отвесную скалу. К счастью, поверхность скалы оказалась не абсолютно гладкой, однако  немногочисленные мелкие углубления и выступы располагались неудобно, и сложный в техническом отношении подъем отнимал много сил. В нормальных условиях, если бы Мэлори мог пользоваться молотком и костылями, заткнутыми за пояс, он посчитал бы этот подъем средней сложности, но воспользоваться костылями сейчас было нельзя. Мэллори находился прямо над верхней частью дамбы, не более чем в тридцатипяти футах от ближайшего часового. Малейший звук молотка о металл услышал бы и самый невнимательный человек, а часовые, как уже успел убедиться Мэллори, отнюдь не относились к данной категории людей. Поэтому Мэллори пришлось положиться лишь на собственные природные способности и многолетний опыт альпиниста. Он продолжил свой путь, обливаясь потом в герметичном резиновом костюме. Тем временем Миллер, от‚ которого Мэллори отделяло футов сорок, уставился вверх с таким беспокойством, что на какой-то миг позабыл о своем рискованном положении на ступеньке лестницы, которое в иных обстоятельствах вызвало бы у него легкую истерику.

Между тем Андреа также смотрел вдаль, однако  лишь при помощи утонченной наблюдательности можно было бы обнаружить какие-либо следы волнения на этом смуглом суровом лице. Андреа, как недавно и часовые на дамбе, не столько смотрел, сколько вслушивался. Со своего места он видел только мрачное нагромождение влажно поблескивающих валунов, мимо которых стремительно проносились пенистые воды Неретвы. Там не было никаких признаков человека, а это означало только то, что Дрошни, Нойфельд и их люди, получив суровый урок — Андреа еще не знал, что ранил Нойфельда — по-пластунски продвигались дюйм за  дюймом вперед, не покидая укрытия, пока не намечали следующее.

Прошла минута, и Андреа услышал то что ожидал: еле различимый стук камня о камень. Звук раздался, как определил Андреа, футах в тридцати. Он удовлетворенно кивнул, взял гранату и, выждав секунды две, бросил ее несильным движением, а сам спрятался за валун. Послышался характерный глухой разрыв гранаты, и двое солдат, освещенные короткой белой вспышкой, повалились на землю.

Ухо Мэллори отчетливо уловило звук взрыва. Он не пошевелился, а только позволил себе медленно повернуть голову, пока в поле зрения не попала находившаяся внизу, футах в двадцати, верхняя часть дамбы. Двое часовых, которые недавно напряженно прислушивались к звукам выстрелов, теперь стали всматриваться вниз в ущелье, затем встревоженно переглянулись, неуверенно пожали плечами и двинулись дальше. Мэллори тоже двинулся дальше.

Лезть стало легче. Помимо небольших выступов в скале стали попадаться мелкие расщелины, в которые Мэллори изловчался вставлять костыль, тем самым существенно увеличивая площадь опоры. Когда он во время следующей остановки посмотрел вверх, до долгожданной продольной трещины оставалось не более шести футов, и, как он и сказал Миллеру, это была всего лишь трещина. Мэллори приготовился подниматься дальше, однако приостановился и задрал голову к небу.

Еле слышно на фоне речного шума и беспорядочных винтовочных выстрелов со стороны Зеницкого Ущелья, но нарастая с каждой секундой, издалека донесся низкий гул. Гул, который невозможно было спутать ни с чем, если хоть раз довелось слышать его на войне. Гул, который возвещал о приближении эскадрилий тяжелых бомбардировщиков. Мэллори жадно ловил стремительно нараставший рокот авиадвигателей и улыбался.

И не он один улыбался той ночью, заслышав приближение «Ланкастеров». Улыбался Миллер, все еще цеплявшийся за лестницу и напрягавший всю свою волю, чтобы не глядеть вниз; улыбался Гроувз, стоявший внизу возле лестницы, а также Рейнольдс у мостика. На правом берегу Неретвы улыбался Андреа, который сообразил, что грохот быстро приближавшихся двигателей прекрасно заглушит собой неосторожный звук, и достал из-за пояса новую гранату. На пронизывающем холоде плато Ивеничи, стоя возле палатки столовой, обменялись восхищенными улыбками и пожали друг другу руку полковник Виз и капитан Вланович. За южным  укреплением Зеницкого Капкана генерал Вукалович и трое его старших офицеров, полковник Янци, полковник Ласло и майор Стефан, отложили, наконец, бинокли, в которые долго разглядывали мост через Неретву и грозный лес за ним, и улыбнулись друг другу с облегчением. Но, что самое странное, больше и дольше всех улыбался генерал Циммерманн, сидя в штабной машине в лесу к югу от моста через Неретву.

Мэллори ускорил восхождение, добрался до продольной трещины, поднялся чуть выше, засунул в удобное углубление костыль, вытащил из-за пояса молоток и приготовился ждать. Теперь он находился от верхней части дамбы не более чем в сорока футах, а костыль, который Мэллори хотел забить, требовал не одного мощного удара. Рассчитывать же, что стук молотка о железо останется неуслышанным даже в надвигающемся шуме «Ланкастеров», было абсурдом. Звук тяжелых двигателей усиливался с каждой секундой.

Мэллори посмотрел вниз прямо под собой. Миллер, глядя вверх, постучал по циферблату часов, как это только может сделать человек, вцепившийся обеими руками в перекладину и при этом пытающийся отчаянно жестикулировать. Мэллори в свою очередь кивнул и свободной рукой сделал успокаивающий жест. Миллер  обреченно покачал головой.