Впервые. Записки ведущего конструктора - Ивановский Олег - Страница 23

Наше творение куда меньше — всего около метра диаметром. А эта вон какая громада! Поглядываю на ребят. Что у них в глазах? Зависть? Нет. Любопытство, может быть. Но и гордость за свое. Пусть и маленький наш шарик, пусть не такой убийственно впечатляющий, как громада ракеты. Зато очень нужный. Мал, да удал, как в народе говорят.

Вон Саша Королев — Александр Дмитриевич, — мастер-сборщик, уже «втравил» в разговор кого-то из «ракетных» друзей. Как обычно, разговор без подначек не бывает.

— Что это вы за арбуз привезли? И не стыдно? Столько месяцев возились…

— Арбуз, — огрызается Саша. — Да ради этого арбуза вся ваша телега и существует! Арбуз…

Я подошел. Заместитель Владимира Семеновича, вездесущий и энергичный Леонид Иванович, очень удачно дополняющий этими своими качествами своего несколько медлительного и порой, казалось бы, флегматичного начальника, тут же, словно оберегая свое сокровище от дурного глаза, встает рядом со мной.

— Леонид Иванович, протонные ловушки хорошо закрыли, не повредили?

— Да что ты, не беспокойся, все в порядке.

А протонные ловушки — тончайшие, из золоченой проволочной сеточки сделанные полушария — были действительно столь нежны, что, казалось, дыхни на них резко — сомнутся — постоянно вызывали тревогу за их судьбу. После установки их полагалось сейчас же закрыть специальными, окрашенными в красный цвет металлическими предохранительными стаканчиками. Несмотря на то что Леонид Иванович заверил меня в отсутствии причин для беспокойства, почему-то тень сомнения, случайно или нет пришедшего в голову, не проходила.

— Попроси открыть крышки.

— Ты что, мне не веришь? — обиделся Леонид Иванович.

— Не сердись, верю. Но для спокойствия — открой.

— Александр Дмитриевич! — позвал Леонид Иванович мастера. — Возьми отвертку, открой ловушки.

Однофамилец Главного, что-то ворча себе под нос, нагнулся к небольшому металлическому чемоданчику, отстегнул замочек крышки. Внутри, словно хирургические инструменты, засверкали разного размера отвертки, гаечные ключи, плоскогубцы, кусачки. Словом, полный ассортимент. Несколько уверенных движений — снят один красный стаканчик. Леонид Иванович смотрит на меня, я на ловушку. Все в порядке. Вот снят и второй стаканчик с нижней полуоболочки — под ним тоже целая сеточка. Александр Дмитриевич осторожно отворачивает болтики, крепящие стаканчик на третьей ловушке. Леонид Иванович снимает его. Надо было видеть выражение его лица! Сетка третьей ловушки помята. Должно быть, кто-то неосторожно прикоснулся к ней пальцем.

— Ничего не понимаю! Чертовщина какая-то. Ведь все в порядке было! Королев! В твою смену закрывали?

— Нет, Леонид Иванович, в первую. Я уже все готовое принял.

— Но ведь я хорошо помню: ловушки закрывали при мне, все было в порядке…

— Ладно, Леонид Иванович, выяснять эти чудеса потом у себя в цехе будешь. Разберешься, кто прав, кто виноват, — вмешался я, понимая, что сейчас не время и не место для «следствия». — Что делать будем? Менять ловушку? А ведь это заново проверка герметичности в барокамере, еще сутки…

— Зачем менять? — спокойно произнес Королев. — Сейчас исправим.

— Как же ты исправишь, когда сеточка внутрь вогнута?

— Товарищ ведущий, не извольте беспокоиться, проходили мы такие штучки, знаем.

Я посмотрел на Леонида Ивановича. Он недоуменно пожимал плечами. Александр Дмитриевич сунул руку в боковой карман пиджака, вынул кожаный бумажник и из него что-то завернутое в бумажку. Развернул. Тоненькая стальная проволочка с малюсеньким остреньким крючком на конце. Похоже на очень тонкий вязальный крючок.

— Только уговор, — он посмотрел на нас, — не ругаться. Сделаю все, как было, комар носа не подточит. Сам хозяин этих ловушек — черт бы их драл, эти сеточки, — в жизни не узнает, что помято было.

Из чемоданчика он достал небольшую лупу, попросил Леонида Ивановича посветить ему поярче переноской и в течение буквально трех-четырех минут с помощью этого крючка, поддевая им изнутри проволочки сетки, выправил помятость. Никакого следа не осталось.

— Что, Дмитрич, не первый раз, что ли?

— Ша, Леонид Иванович, уговор дороже денег! Исправил? Исправил. А что, где, как да сколько — молчу.

Я понял, конечно, что подобная процедура проделывалась не один раз. Ловушка так и пошла в полет. И работала, к слову сказать, ничуть не хуже трех своих соседок.

А «глазу» моего Леонид Иванович стал бояться страшно. Как только я подходил к той или иной машине, он всегда оказывался рядом и, казалось, так и ждал какой-нибудь неприятности. Но к счастью, больше в моей «сверхпроницательности» убеждаться ни ему ни тем более мне не приходилось.

Совместные испытания прошли нормально, без замечаний. Отправка всей, как говорят, материальной части на космодром была назначена на следующий день. Ракете и ее «пассажиру» путь на космодром предстоял одинаковый по протяженности. Но по времени — разный, и с разницей существенной. Наше создание, уютно поместившееся в специальном ящике, совершит путешествие на космодром в самолете. Ракете же предстояло трястись по железной дороге.

Испытатели — и наши и со смежных предприятий — вылетели на космодром в ту же ночь. Летали мы, как правило, только ночью. Сергей Павлович не мог представить себе, чтобы дорога, перелет съели целый рабочий день. Современных «илов», «ту» и «ан» в те годы еще не было. Летели на Ил-14, а то и на Ли-2. Путь долгий, часов восемь. О чем только за эти часы вынужденного безделья не переговоришь с соседями, и не только с теми, кто рядом сидит, а и по всем рядам пройдешься. Полубессонная ночь в самолете считалась вполне достаточной для отдыха.

Кто читает, кто дремлет, полулежа в кресле. В соседнем ряду — преферанс. Любителей его не занимать. «Пулька» в самом разгаре. А ближе к кабине пилота, почти против кресла, в котором всегда сидит Сергей Павлович, народ более серьезным делом занят. Шахматы.

— Сергей Павлович, а что, интересно, есть у вас однофамильцы на заводе или в ОКБ? Ведь если есть, пожалуй, и «случаи» какие-нибудь с ними бывали, а? — улыбаясь, задал вопрос Королеву один из ученых, сидевший через ряд от него.

Сергей Павлович полуобернулся:

— Да, были, конечно. — Он на минуту задумался. — Вот точно не помню, но в первые послевоенные годы, году в сорок девятом или в пятидесятом, что ли, перед каким-то праздником звонит раз телефон. Снимаю трубку, говорю: «Королев». В ответ слышу незнакомый голос: «Здорово, Королев!» — «Здорово, — говорю. — А кто говорит?» — «Брось разыгрывать! Говорит…» И какую-то фамилию называет, не припомню сейчас. И, не давая ничего больше спросить, вдруг с ходу наваливается на меня: «Слушай, Королев! Какого черта ты до сих пор с этими вагонами с беконом вопрос решить не можешь?» — «С какими вагонами, с каким беконом?» — спрашиваю. «Ты что, с луны свалился? Я тебе на прошлой неделе звонил, что у меня есть шесть вагонов бекона. Ты обещал сказать, куда посылать. Сколько я ждать буду?» Вот, думаю, ситуация! Явно, меня товарищ с кем-то путает. Ну что делать? Говорить ему, что я Королев, но к торговым делам отношения не имею… «Послушай! — говорю. — А ты можешь пару вагонов послать… — и я назвал адрес нашего ОРСа, — а остальные — в область? Оплату гарантирую». — «Почему ж не могу? — отвечает мой собеседник. — Могу». Ну, думаю, вот и порядок. Получит наш ОРС два вагона бекона, будет чем народ побаловать. Время-то послевоенное. Так и договорились. Положил трубку, а сам думаю: кто же мой торговый однофамилец? Посмотрел по телефонному справочнику, есть такой. Какой-то большой начальник в торговле. Звонить ему я не стал. А бекон к празднику в магазинах нашего города был! — закончил с улыбкой Сергей Павлович.

— А мне рассказывали, что кто-то на заводе, пользуясь вашей фамилией, то ли получил квартиру, то ли…

— Ну, нет, не получил. Это дело непростое. Фамилия здесь не поможет. А вот находчивость один товарищ проявил — это точно. Звонит как-то мне по телефону начальник нашего жилищно-коммунального отдела и бойко докладывает, что, дескать, мое указание он выполнил: по улице Рабочей, в доме десять, квартире семнадцать, — как сейчас помню этот адрес — ремонт произведен. Я стал вспоминать: когда я давал такое указание? Нет, не помню. Не давал. Спрашиваю: «Это я вам давал указание о ремонте?» — «Вы, — говорит, — Сергей Павлович, четыре дня тому назад звонили». — «Ну, хорошо, — говорю, — спасибо». А сам думаю: какой-то шельмец от моего имени работает. Надо разыскать. Позвонил в отдел кадров. Спрашиваю: «Кто проживает по улице Рабочей, в доме десять, квартире семнадцать?» Через минуту отвечают: «Семья Королева Александра Дмитриевича. Работает мастером в цехе сборки». У Владимира Семеновича. Знаете, наверно? Ну вот, а я не знал. В этот же вечер пошел я в цех. Думаю, надо проучить этого предприимчивого дельца. Зашел к начальнику цеха, спрашиваю: «Королев у тебя работает?» — «Работает», — отвечает. «А сейчас он где?» — «Да вот только что пришел. Заступает во вторую смену». — «Позови-ка, — говорю, — его». Через минуту заходит. Лицо знакомое, но фамилии его я прежде не знал. Спрашиваю: «Вы Королев?» — «Королев», — отвечает. «Мастером работаете?» — «Мастером на сборке». — «Так кто же вам дал право давать указание о ремонте квартиры от имени Главного конструктора?» — «А я не давал, Сергей Павлович!» И не смущаясь смотрит на меня. Ну, думаю, сейчас я ему выдам! Чтоб на всю жизнь запомнил. И вы-ыдал!