Смерть говорит от моего имени - Алекс Джо - Страница 27

4. Кроме того, если вы такой предусмотрительный и ловкий убийца, тщательно все планирующий, то тогда во время антракта вы вели себя нелепо. Потратили уйму времени, утешая Эву Фарадей в ее уборной. Задержались на сцене, потом позволили себя проводить почти до самых дверей осветителю Карутерсу, вместо того чтобы отделаться от него у входа в коридор. Зачем? Вы сокращали себе время для маневра и исполнения плана. Потому что осуществить его за три минуты можно было, если бы Винси действовал с вами заодно или вовсе никак не реагировал на ваше появление. Другое дело, если б вы вошли к нему на пять минут раньше. Тогда вы могли бы выждать и убить его в подходящий момент, твердо зная, что вы все успеете. Во всяком случае, так бы вы это замыслили.

5. Кинжал! Вы явились без своего орудия убийства, секунд за двести до выхода на сцену! А если бы ящик был заперт или Винси забрал кинжал домой, да могла произойти тысяча разных случайностей, кинжала не оказалось бы на месте, где вы рассчитывали его найти. Что тогда? Разве вы могли расхаживать по уборной Винси и искать кинжал, а Винси, не обращая внимания на вас и не думая о приближающемся начале второго действия, преспокойно лежал бы себе за корзиной роз и даже не взглянул на вас? И неужели он не закричал бы, увидя у вас в руках кинжал? Стены здесь толстые и разговоров через них не слышно, но голос испуганного человека разнесся бы эхом по всему театру. Кроме того, кинжал, независимо от того, принадлежал он Винси или нет, как орудие убийства в столь отработанном плане преступления кажется просто идиотизмом. Имея столь гениальный план и обеспечив себе стопроцентную возможность его реализации, неужели вы поставили бы его решающую фазу в зависимость от стольких случайностей? Винси был убит одним ударом и не крикнул. Но ведь мог закричать. Если бы кинжал не угодил точно в сердце, Винси мог бы даже вскочить и стонать от боли…

6. Кроме того, почему Винси еще лежал, когда пора было натягивать перед зеркалом маску? Вы едва успели добежать до сцены, не убивая Винси. Если бы вы должны были еще убить, то опоздали бы к началу второго акта. Но у Винси не было никаких причин ждать до последней секунды, а потом мчаться по коридору, прилаживая маску на бегу. Он должен был сам ее надеть перед зеркалом и удостовериться, что все в порядке, а тут еще и костюмера не было рядом. К тому же Винси лежал, а до начала оставалось минуты три, а то и меньше. Значит, вы не убивали его. Ведь вам надо было бы сначала запереть дверь, потом пойти за кинжалом, взять его, вернуться к Винси и нанести удар. Это заняло бы какое-то время. А он бы смирно лежал, ожидая смерти. Почему? Но ведь и в самом деле он лежал и не обращал на все ни малейшего внимания. Нет, это не укладывается ни в какие рамки. При всем желании отрежиссировать это мне не удалось. Преступник и жертва не соответствовали обстоятельствам совершения убийства. Значит, его совершил кто-то другой.

— Браво! — произнес Дарси, помолчав. — Но если я его не убил, то кто-то же сделал это!

— Вот именно. Мы это знаем и теперь должны выяснить — кто. Но надо признать, что вы сделали все, что в ваших силах, чтобы спутать нам карты и навлечь на себя подозрения. Прошу вас, расскажите теперь подробно все, с самого начала, но уже не искажая ни фактов, ни обстоятельств.

— Теперь, разумеется, не буду. Значит, так. Когда Эва ушла со сцены после первого акта, я очень переживал. Эва рыдала в уборной. Кричала, что ненавидит его, что такого мерзавца убить мало, что она ему за все отплатит. Словом, была вся в слезах, возмущенная, когда в дверь постучал один из рабочих и сказал, что Сэйер просит меня прийти на сцену.

— Сколько времени вы пробыли у мисс Фарадей?

— Минут пять-шесть. Трудно сказать точно. Я прошел вместе с рабочим на сцену и спросил Сэйера, что случилось. Оказалось, он потерял листок, на котором я нарисовал, как расставляются на сцене стулья во время антракта. Сначала он попробовал ставить по памяти, но скоро они с рабочими поняли, что запутались. Я показал ему как и что. Убедившись, что он разобрался, я направился к уборной Винси. Разумеется, ничего плохого я ему делать не собирался, хотя был в полном бешенстве. Может быть, и ударил бы его, не знаю. Я и впрямь начинал ненавидеть этого человека… — Он замолк. — Это был мерзкий тип… — объявил Дарси искренне. — С гнильцой. Гнусный, мелкий эгоист, бессовестный, безмозглый… Я и сам не знал, что сделаю, когда войду. Пьеса была сыграна только наполовину, а я, как каждый серьезный человек, работающий в театре, ставлю спектакль выше того, что происходит за сценой. Спектакль — дело священное, и мне доводилось видеть актрис, играющих комедийные роли, когда дети их бредили дома в жару. Видел людей, которые играли назавтра после смерти близкого человека; сойдя со сцены, они еле держались на ногах и рыдали, но выходя на сцену, опять прекрасно владели собой и вели роль безупречно… У меня даже мелькнула мысль, что если я не сдержусь и сейчас его ударю, то он, глядишь, не в состоянии будет выйти на сцену, и мы сорвем спектакль… Это странно, что такие мысли приходят в голову, когда ты вне себя от ярости и глаза наливаются кровью. Но так это было. Тут меня увидел осветитель Карутерс, он стоял с кем-то за кулисами, что-то случилось с кабелем одного из прожекторов: Спрашивал, нельзя ли приспособить другой прожектор, послабее, который в этой пьесе не используется. Хотя я придаю огромное значение освещению, все прожекторы мира, включая театральные, в ту минуту для меня не существовали. Но мне надо было что-то ответить. Я предложил ему попытаться дотянуть до конца с поврежденным. Он удивленно посмотрел на меня, но отошел. Мы как раз стояли перед дверями уборной Винси. Я был еще взвинчен, но все же немного поостыл, поскольку отвлекся на другие дела. Когда я брался за ручку двери, то уже вполне овладел собой. Обычно я умею держать себя в руках. Входя в комнату, я собирался обругать Винси, но ударить уже не смог бы… разве что он сказал бы что-нибудь такое, что снова возбудило бы мою ярость… Но он ничего не сказал. Лежал мертвый. Видимо, умер совсем недавно — когда я стоял над ним, как зачарованный, то увидел, что кровь вокруг лезвия кинжала ярко-красная и еще не запеклась… Рядом на стуле лежала его маска. Она словно ухмылялась мне в лицо и казалась более живой, чем он сам. Вдруг я почувствовал, что дрожу от ужаса. И не могу избавиться от возникшей мысли. Это Эва выбежала из своей уборной и ворвалась к нему, чтобы высказать ему все, пока я еще был на сцене! Я не рассуждал, возможно это или нет. Решил, что она пришла сюда, когда он лежал, и, наверно, он снова встретил ее каким-нибудь оскорбительным словом, она схватила его кинжал, который я хорошо знал, так как Винси мне много раз его показывал… убила его, а потом убежала. Я стоял и ломал себе голову, как ее спасти. С минуты на минуту все могло обнаружиться. И вдруг меня осенило! Идея была не нова. Уже неделю Винси грозил уходом из театра. И я подумывал о том, чтобы поговорить с директором и предложить ему, что я сыграю за Винси эту роль. Из-за руки и ограниченности в движениях я не стал актером. Но в моем собственном спектакле я мог все построить так, чтобы рука мне не понадобилась. Последние несколько дней репетировал дома перед зеркалом. Для развлечения даже имитировал голос Старика. В мгновение ока я понял, что могу спасти Эву, если выйду отсюда в качестве Винси, сыграю за него роль, а потом буду при ней неотлучно до полуночи или до той минуты, когда в конце концов кто-нибудь обнаружит его тело. Я знал от костюмера Раффина, что Винси запретил ему приходить в уборную после спектакля, так как ждал какую-то даму. Так пусть эта дама и найдет его, а я постараюсь, чтобы Эва ни на минуту не оставалась одна после того, как вместе со Стариком покинет сцену. Рассказываю я вам об этом гораздо дольше, чем все это сложилось у меня в голове. Я взял маску, подбежал к зеркалу и натянул ее. Она была в самый раз. Сверху у нее искусственные волосы, поэтому никто меня сразу узнать не мог. Теперь надо было как можно скорее выбираться отсюда. Я быстро вышел, но в дверях сообразил, что не смогу играть, зная, что он лежит в незапертой уборной. Ничего не мешало мне в качестве Стивена Винси запереть дверь и взять ключ с собой, хотя никто никогда в театре этого не делает. Я запер дверь и пошел за кулисы. По дороге никто мне не встретился. Когда занавес начал подниматься, я испугался, что Эва может узнать меня или, скорее, догадаться, что это не Винси. Однако оказалось, что это не так-то легко… Потом я выпрыгнул из окна и поступил именно так, как вы показывали. Потом стоял и кланялся зрительному залу, с ужасом думая о том, что он там лежит. Только тогда, доиграв его роль, я уразумел всю правду и осознал, что совершил. Больше всего поразила меня Эва. Если это она убила Стивена Винси, то, надо сказать, держалась она на сцене, как самый хладнокровный убийца, какого только можно себе вообразить. Позже, когда мы ушли со сцены, я внимательнейшим образом стал наблюдать за нею. Она сказала о Стивене что-то колкое и презрительное… что он не вышел на аплодисменты… Потом мы вместе отправились ужинать. Я обсуждал с ней следующую роль… Медеи и постепенно полностью уверился, что совершил страшную ошибку. Эва не убивала Стивена! Она не могла бы так вести себя. Это было исключено. Я слишком хорошо ее знаю, понимаю каждый ее жест, выражение ее лица. От меня этого ей не удалось бы скрыть. И вообще, каким потрясением должно было бы стать для нее появление Винси на сцене после антракта! Я подумал об этом только за ужином. Ведь если бы она его убила, то должна была считать, что тело его лежит в уборной, занавес не поднимается, а в театре вот-вот начнется переполох. Между тем убитый появился на сцене и как ни в чем не бывало занял место рядом с ней, и она приняла это совершенно спокойно… Но сделанного не вернешь. Кроме того… мне и в голову не пришло, что полиция может об этом дознаться, раз ни моя партнерша, ни кто-либо из труппы ничего не заметили. Оказалось, я ошибся… — Он наклонил голову в сторону Алекса. — Это все.