На линии огня. Слепой с пистолетом - Хаймз Честер - Страница 57

— Ну-ка, принеси мне чашку кофе крепкого, как Мухаммед Али и фрицбургер.

— Это что такое?

— Фрицбургер? Котлета с капустой. Как любят фрицы!

У входа в кинотеатр стоял человек с жаровней, сделанной из ванной, и поставленной на колеса от детской коляски. На ней, шипя и прыская жиром, жарились свиные ребрышки. Над жаровней стоял сизый дым, пахло жареной свининой, отчего у прохожих текли слюнки. Полуодетые чернокожие покупали нарасхват куски свинины с пылу с жару на ломтях светлого хлеба, хрустели полупрожаренными косточками.

Еще один старик забрался на купол кинотеатра. Вооружившись удочкой и леской с крючком, он забрасывал снасть, как заправский рыболов. Как только продавец отворачивался, тот быстро опускал удочку и, поддев на крючок ребрышко, поднимал его. Все, кроме продавца, видели, что происходит, но никто не выдавал старика. Они ухмылялись друг другу, но стоило продавцу свинины взглянуть на них, улыбки, как по команде, исчезали.

Продавец почуял неладное. Он сделался подозрительным. Он понял, что ребрышки исчезают бесследно. Он сунул руку под жаровню и вытащил железную кочергу.

— Кто из вас таскает ребрышки? — обратился он к собравшимся вокруг. Он вдруг сделался мрачным и грозным.

Ответом ему было молчание.

— Если кого поймаю, сразу вышибу мозги, — пообещал он.

Гарлемцы — люди веселые. Они любят хорошую шутку. Они верят в пророка по имени Хам. Они рады приветствовать у себя черного Иисуса. Белый Иисус проявлял к ним равнодушие.

Когда пророк Хам вошел в церковь, он, как и ожидал, увидел в ней полно проповедников. В духоте их лица сверкали, как раскрашенные черные маски. Пахло потом, дезодорантами и гнилыми зубами. Но никто не курил.

Пророк Хам занял пустой стул на сцене и поглядел на море черных лиц. На его лице появилось выражение той кротости, какое только может быть при заячьей губе. Собравшиеся проповедники притихли в ожидании чего-то такого. Оратор, статный чернокожий в черном костюме, мгновенно прервал свой поток красноречия — словно закрыл кран — и почтительно поклонился пророку.

— А теперь вот к нам пожаловал наш Пророк! — провозгласил он, выпучив глаза. Наш современный Моисей, который выведет нас из пустыни. Итак, пророк Хам.

Собравшиеся позволили себе несколько отойти от приличий и устроили бурную овацию с криками «аминь», словно наемные энтузиасты на собрании «возрожденцев». Пророк Хам выслушал все это нахмурившись. Он был очень недоволен. Он встал и вышел вперед, бросая свирепые взгляды на аудиторию.

— Не называйте меня пророком, — начал он. Сердясь, он сильно шепелявил и брызгал слюной. А сейчас он был очень сердит. — Вы знаете, кто такой пророк? Это чудак с галлюцинациями. Испокон века пророки были эпилептиками, сифилитиками, шизофрениками, садистами и вообще страшными монстрами. У меня всего-навсего заячья губа, так что до пророка мне далеко.

Его красные глазки сверкали, его голубой костюм блестел, его черное лицо лоснилось, большие желтые зубы над алыми деснами свирепо скалились.

Никто не осмелился ему возразить.

— И никакой я не современной Моисей, — продолжал он- Во-первых, Моисей был белым, а я черный. Во-вторых, Моисей водил свой народ по пустыне, пока те не взбунтовались. Он завел их туда и заставил голодать и питаться акридами. Моисей был остолоп. Вместо того, чтобы уводить свой народ из Египта, ему надо было захватить там власть, и тогда все их проблемы решились бы сами собой.

— Ты — вождь расы, — крикнул из зала один проповедник.

— Ничего подобного, — возразил оратор. — Разве я похож на вождя? Беда с неграми как раз и состоит в том, что они постоянно ищут вождей и лидеров. Они хотят обогнать белых. Единственное место, где это можно легко сделать — беговая дорожка стадиона. В беге на сто метров с барьерами мы затыкаем их за пояс шутя, но на этом все и заканчивается. И к тому же побеждаем не мы, а наши дети. А что получают они от нас в награду? Чушь о вождях расы?

— Ладно, если ты не пророк и не вождь расы, то кто же ты? — не унимался тот же голос из зала.

— Я солдат. Самый обыкновенный солдат. Я сражаюсь за наши права. Зовите меня генерал Хам. Я ваш командир. Мы будем сражаться — и не на беговой дорожке.

Эти слова внесли в аудиторию успокоение. Значит, он не пророк и не вождь расы, но генерал. Отлично.

— Генерал Хам, дорогой, — крикнул молодой проповедник, выразив всеобщее отношение к оратору. — Ты командуй нами, а мы сделаем все, что ты прикажешь.

— Первым делом мы берем в нашу армию Иисуса.

Он поднял руку, чтобы предотвратить возможные возражения.

— Молчите! Я знаю, что вы скажете. Вы скажете, что другие чернокожие, с большим числом сторонников, уже пользовались услугами Иисуса. Вы скажете, что в течение многих лет наши собратья просили у Иисуса пищи, здоровья, справедливости и всего прочего. Но это две большие разницы. Они обращались к белому Иисусу и молили его о милосердии. Вы это прекрасно знаете. Вы сами проповедники. На вас лежит этот грех — молить о снисхождении. Просили его решить ваши проблемы. Заступиться за вас перед белыми. А он советовал вам подставить другую щеку. Неужели вы думали, он посоветует вам самим давать пощечины? Он же тоже белый! Белые его братья. Они-то собственно его и изобрели. Неужели вы надеетесь, он заступится за вас перед теми, кто его создал? Напрасно надеетесь, друзья. Напрасно молитесь — он оглох.

Проповедники весело рассмеялись. Они-то не оглохли, и слова оратора до них дошли.

Мы поняли, генерал Хам. Ты прав на все сто. Мы молились не тому Иисусу. Теперь мы будем молиться черному Иисусу.

— Вот вы, так называемые негры, всегда такие, — шепелявил, брызгая слюной, генерал Хам. — Вы вечно молитесь. Вы верите в любовь и всепрощение. Мы победим любовью? Нет, для вас этот номер не пройдет. Это ловушка белых. Белые изобрели ее так же, как и белого Христа. Мы больше не будем молиться.

Эти слова были встречены молчанием. Собравшиеся были шокированы. В конце концов они все были проповедниками. А до того, как сделались проповедниками, молились Богу, как прихожане. Они просто не знали, что сказать.

Наконец заговорил все тот же молодой проповедник. Он был достаточно молод, чтобы рискнуть, ведь старые молитвы не приносили новых удач. Он не боялся перемен.

— Командуй нами, генерал, — повторил он. — Мы бросим молиться. Но что будем делать взамен?

— Мы не станем молить черного Иисуса смилостивиться, заявил генерал Хам. — Мы вообще ничего не Станем у него просить. Мы просто скормим его белым. Мы заменим ту пищу, что поставляли на стол белых с тех пор, как они сделали нас рабами. Все эти годы мы кормили белого человека. Благодаря этому он растолстел и разбогател. Но теперь мы покормим его черным Иисусом. Вы и без меня прекрасно понимаете, что эта пища переваривается очень плохо. Белые не сумели толком переварить даже белого Христа почти за две тысячи лет. А ведь они вкушают его каждое воскресенье. Ну, а плоть черного Христа будет усвоить потруднее. Это, братья, и есть наше тайное оружие! — вдруг крикнул он и выпустил фонтан слюней. Вот так мы вступим в бой с белыми и одержим победу. Мы будем кормить их, пока они не сдохнут от запора, если, конечно, до этого не поперхнутся.

Проповедники постарше были в шоке.

— Неужели нужны человеческие жертвоприношения? — испуганно спросил один.

— Будем делать облатки? — поинтересовался другой.

— Кормить, так кормить, но как? — осведомился молодой проповедник.

— Мы будем устраивать демонстрации со статуей черного Иисуса, пока белые не начнут блевать, — сказал генерал Хам.

Вспомнив статую черного Иисуса, жертвы суда Линча, проповедники поняли, к чему клонил генерал Хам.

— Что же нужно для демонстрации? — спросил молодой проповедник. Он был человек практичный.

Генерал Хам оценил это его свойство.

— Для демонстрации нужны демонстранты, — сказал он. — А кроме того, деньги. Поэтому, если у нас не окажется достаточного количества добровольцев, мы просто достанем денег и купим демонстрантов. Что ж, молодой человек, я делаю вас своим заместителем. Как вас зовут?