Выбери любимый жанр

Шибуми - "Треваньян" - Страница 23


Изменить размер шрифта:

23

Со временем Отакэ-сан открыл в Николае еще одно качество, делавшее его игру столь великолепной и неповторимой. Посреди партии Николай мог вдруг отключиться, погрузившись в короткое, но глубокое забвение, а затем вновь возвращался к игре, отдохнувший и освеженный.

Отакэ-сан был первым человеком, который обнаружил, что Николай – мистик.

Как и большинство мистиков, Николай не подозревал о своем даре и поначалу просто не мог поверить, что другие люди не способны испытывать точно такие же ощущения. Он не представлял себе жизни без этих переключении, но и не особенно жалел тех, кто жил, не зная таких минут, так как смотрел на них как на существа совершенно другого порядка.

Эти способности Николая обнаружились неожиданно. Как-то раз после полудня он играл с Отакэ-сан простую тренировочную партию; это была строгая классическая игра; лишь некоторые тонкие, едва заметные оттенки в ее развитии отличали ее от учебных образцов из книг. На третьем часу игры Николай почувствовал, что врата для него распахнуты и путь к уединенному отдохновению открыт; он дал себе волю, расслабился и перешел в то чистое, удивительное состояние, которое лежало за порогом. Через некоторое время ощущение исчезло, и он вновь склонился над доской, спокойный, отдохнувший, рассеянно размышляя, почему это учитель медлит и не делает вполне очевидный ход. Подняв глаза, он удивился, заметив что взгляд Отакэ-сан устремлен не на доску, а на его лицо.

– Что случилось, учитель? Я допустил ошибку?

Отакэ-сан продолжал внимательно изучать лицо юноши.

– Нет, Никко. Два твоих последних хода нельзя назвать особенно блестящими, но и ошибок в них не было. Однако… как ты можешь играть, если ты грезишь наяву, спишь с открытыми глазами?

– Сплю с открытыми глазами? Но я не сплю не грежу, учитель.

– Разве? Твои глаза смотрели куда-то в пространство, а взгляд был совершенно пуст. Делая ход, ты даже не смотрел на доску. Ты передвигал камни, глядя куда-то вдаль, в сад за окном.

Николай улыбнулся и кивнул головой. Теперь он понял.

– Ах, ну конечно. Я только что вернулся оттуда, где я обычно отдыхаю. Поэтому-то мне и не нужно было смотреть на доску.

– Объясни мне, пожалуйста, почему тебе не нужно было смотреть на доску, Никко.

– Я… а… ну, понимаете, я отдыхал.

Николай видел, что Отакэ-сан не понимает его, и это смущало мальчика, так как он полагал, что такой отдых обычен для всех людей.

Откинувшись на своем сиденье, Отакэ-сан положил под язык еще один мятный леденец, которые он постоянно посасывал, чтобы облегчить боли в желудке, возникшие в результате долгих лет жесткого самоконтроля и напряжения профессиональной игры.

– А теперь скажи мне, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что ты отдыхаешь.

– Мне кажется, “отдых” – не совсем подходящее слово для этого состояния, учитель. Но я не знаю понятия, которым можно было бы определить его. Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь говорил об этом. Но вам, должно быть, знакомо это ощущение. Это чувство, точно ты уезжаешь, не трогаясь с места. Это… вы понимаете… это перетекание во все, что тебя окружает и… постижение всех вещей.

Николай пришел в замешательство. Ощущение это было слишком простым и естественным, чтобы его можно было объяснить словами. Все равно, как если бы учитель попросил его объяснить, как он дышит, или рассказать, что такое аромат цветов. Николай нисколько не сомневался: Отакэ-сан прекрасно понимает, что он имеет в виду; в конце концов, ему достаточно вспомнить свои собственные ощущения в подобные минуты. Зачем же он тогда задает такие вопросы?

Нагнувшись вперед, Отакэ-сан тронул мальчика за руку:

– Я знаю, Никко, что тебе трудно выразить это словами. Мне кажется, я немного понимаю твои ощущения – не потому, что и я испытывал что-либо подобное, но потому что я кое-что читал об этом, так как вопрос этот всегда меня интересовал. В книгах это называют мистицизмом.

Николай рассмеялся.

– Мистицизм! Ну что вы, учитель…

– Ты рассказывал кому-нибудь об этой… как ты ее назвал?.. Способности уезжать, не трогаясь с места?

– Нет. Зачем вообще нужно говорить об этом?

– Ты не говорил об этом даже нашему доброму другу Кисикаве-сан?

– Нет, учитель. Мне никогда не приходило в голову. Я и сейчас не понимаю, почему вы задаете мне такие вопросы. Вы смущаете меня. Я чувствую, что мне становится стыдно.

Отакэ-сан сжал его руку.

– Нет, нет. Тебе нечего стыдиться. И нечего бояться. Понимаешь ли, Никко, то, что ты ощущаешь… и то, что ты называешь “отдыхом”… это не совсем обычно. Есть люди – их очень немного, – которые иногда, в очень слабой форме, испытывают подобные ощущения в юности. Это то самое состояние, которого праведники стремятся достигнуть отречением от мирских благ и медитацией, глупцы же для этого прибегают к наркотикам. Во все века и при всех цивилизациях существовали избранные люди, которым удавалось достигнуть этого состояния безмятежного спокойствия и единения с природой (я употребляю эти слова для определения подобных ощущений, поскольку именно так о них говорится в книгах), минуя долгие годы жесткого, изнурительного самоконтроля и отречения от всего земного. По всей видимости, ощущение это приходит к ним просто и естественно. Таких людей называют мистиками. Это не слишком удачное определение, так как оно содержит в себе оттенок чего-то религиозного и магического. Пожалуй, все слова, которые употребляют для того, чтобы описать такое состояние, звучат слишком громко и высокопарно. То, что ты называешь “отдыхом”, другие зовут “экстазом”.

Николай при этом слове смущенно улыбнулся, ему стало неловко. Можно ли простейшую, самую естественную в мире вещь называть мистицизмом, а одно из самых спокойных, безмятежных чувств, какие только можно себе представить, экстазом?

– Тебя смешит это слово, Никко? Но ведь ощущение, которое ты испытываешь, без сомнения, приятно, не правда ли?

– Приятно? Я никогда не думал обэтом так. Оно… необходимо.

– Необходимо?

– Ну да. Как может человек прожить целый день, с утра до ночи, время от времени не отдыхая? Отакэ-сан улыбнулся.

– Некоторым из нас приходится жить именно так – преодолевая множество препятствий, с трудом продвигаясь вперед и не зная подобных минут благословенного отдыха.

– Простите, учитель. Но я не могу представить себе такой жизни. Какой же смысл тогда вообще жить?

Отакэ-сан кивнул. Он читал о том, что мистики обычно не способны понять обычных людей, лишенных этого дара. Ему стало немного не по себе, когда он вспомнил, что, если мистики теряют свой дар – а с большинством из них это рано или поздно случается, – их охватывает панический ужас и они впадают в глубокую депрессию. Некоторые при этом ищут спасения в религии, пытаясь искусственно, с помощью медитации, возродить в себе утраченную способность. Другие даже совершают самоубийства, такой ненужной и бессмысленной кажется им жизнь, лишенная мистических перенесений.

– Никко! Меня всегда глубоко интересовало все, что связано с мистицизмом, поэтому прошу тебя, позволь мне задать тебе несколько вопросов о том, что ты называешь “отдыхом”. В рассказах мистиков о собственных перенесениях, которые мне до сих пор доводилось читать, встречается столько совершенно произвольных терминов, так много различных противоречий, поэтических сравнений и парадоксов! Такое впечатление, что они пытаются описать нечто, слишком сложное для того, чтобы его можно было выразить словами.

– Или слишком простое, сэр.

– Да. Возможно, ты и прав. Слишком простое. Отакэ-сан сильно надавил себе на грудь, чтобы облегчить напряжение, и взял из коробочки еще один мятный леденец.

– Скажи мне, с каких пор появились у тебя эти ощущения?

– Они были всегда.

– С тех пор, как ты был ребенком?

– Всегда.

– Понятно. А сколько времени это состояние обычно продолжается?

– Это не имеет значения, учитель. Там нет времени.

– Что же там есть? Вечность?

23
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Шибуми
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело