Школа Добра - Ли Марина - Страница 93
- Предыдущая
- 93/149
- Следующая
– Солнышко, клянусь тебе, я сам был удивлен до потери пульса, когда обнаружил, что у меня есть жена.
– Расстроился? – нелогично спросила я, словно ни о чем более важном спросить не могла.
– Обрадовался, – жарко-жарко прошептал мне на ухо.
Можно выдохнуть облегченно. Хотя бы так. Но вопросов все равно еще очень много, а задавать их все труднее.
– А когда узнал?
– В веселую ночь твоего шестнадцатого дня рождения, – понимающе хмыкнул, когда я почти болезненно застонала. Вспоминать то утро было до сих пор стыдно. Но теперь, по крайней мере, можно у него узнать, что же тогда на самом деле произошло. Я даже рот открыла, чтобы спросить об этом, но спросила совсем о другом, сраженная внезапной догадкой:
– Так это что же получается? Если на меня никто повлиять не может... Я тебя сама на себе женила, что ли?!
Какой кошмар! Какой позор!
– Ну, можно и так сказать... Но я не против, честное слово!
Как будто что-то изменилось, если бы он был против.
– И что? – вконец расстроенным голосом уточнила я. – Часто так бывает?
– Нечасто, – учительским тоном произнес Александр. – А только по большой и взаимной любви.
Ох, разорви ж меня, дракон!
– Аура сама знает, кого выбрать себе в пару и привязать, – понизил голос и зловеще прошептал:
– Навеки! – и рассмеялся довольно-довольно.
Весело ему, а я, а мне страшно и стыдно. И непонятно. И все еще не верится.
– И как я... это сделала?
– Юлка, – Алекс отвечать не стал, а повернул меня к себе лицом и задал встречный вопрос:
– Может, ты уже, наконец, признаешься, а?
– Я не нарочно, честное слово! – чуть не заплакала от обиды. – Сама не понимаю, как получилось!
Ничего не говоря, Алекс уткнулся лбом мне в плечо и издал печальный протяжный звук. Вот же мы попали… Хотя, с другой стороны, какая разница, как это произошло и почему, если оба мы ничего не имеем против.
– Не переживай, – попыталась утешить я своего… мужа и по волосам неуверенно погладила, а он только застонал еще громче и, кажется, собрался заплакать. –Сделала и сделала… что уж теперь?
– Юлка… – а голос совсем несчастный.
– Бедный мой, – пальцами нащупала под волосами огромную шишку и почти задохнулась от нахлынувших воспоминаний. – Больно тебе было?
Словно заново пережила весь ужас от нападения оборотней и свои страхи.
– Скорее обидно… – признался Алекс, повернул голову и поцеловал мою ладонь. – Злился на себя…
– И я злилась, – шепотом призналась я, – на себя.
– М? Почему?
– Потому что не сказала.
Он усмехнулся, явно понимая, к чему я клоню, но помогать мне не собирался:
– Что не сказала?
– То, что собиралась... – выжидающего взгляда от меня не отрывает, а я, вместо того чтобы покраснеть, легонько стукнула его по плечу, глаза в сторону отвела и выпалила на одном дыхании:
– Что люблю тебя, конечно!
– Дурочка моя, – нежный поцелуй и обжигающая бирюза его глаз заставляет зажмуриться от счастья.
– Единственная, – и очередью ласковых прикосновений губ по моей скуле, подбородку, по шее до ключиц. Зачем тянула столько времени? Надо было тогда, еще в Школе, все сказать.
– Мучительница мелкая.
– Я не... – выгнулась, когда он бретельку с моего плеча стянул, и возмущенного стона не смогла сдержать в ответ на немедленное согласие с его стороны:
– Ох, беру свои слова назад... не мелкая, – и непосредственно то, что мелким не считает, сжал ненавязчиво, но обещающе.
– Не м-мучительница, я просто...
Не дослушав, Алекс уложил меня на кровать, навис надо мной на руках, улыбнулся так, что у меня сердце сладко екнуло в груди и...
– Надеюсь, вы там все еще важные разговоры разговариваете, – приглушенный голос на периферии сознания, – а то пельмень что-то уж совсем неприличное пытается петь, а у меня ручки маленькие, слабенькие. Устал уже рот ему затыкать.
Я сделала большие глаза и губу закусила, но все равно не удалось испуганного смешка сдержать.
– Ненавижу это животное, – признался Алекс.
– Он не животное, – обиделась я за Григория. – Он, вроде как, овощ...
– Тем хуже для меня, – лег на бок рядом со мной и, криво улыбаясь, произнес:
– Сам не верю, что говорю это, но огурец прав. Надо поговорить. Сначала.
Подпер голову рукой и мечтательным взором меня окинул. А я смутилась. И даже не из-за его взгляда, хотя взгляд был так горяч, что странно, как вокруг меня постель не воспламенилась. Смутилась я из-за своих собственных мыслей. Потому что мне бы обрадоваться нечаянному вмешательству, а я, кажется, расстроилась.
– Во-первых, я осел, – в голосе Алекса больше не звучало веселья и икорки в глазах угасли. – Я такую глупость совершил...
Придвинулся ко мне вплотную и, почти касаясь губами уха, прошептал:
– Твой папа уверил меня, что прослушать эту спальню не сможет никто, но рисковать не хочу.
И я очень быстро осознала причину его волнений. Никогда не думала, что такое возможно, но я, кажется, стану косвенной причиной войны двух государств.
***
В жизни Екатерины Виног было только одно слово, которое приводило ее в состояние неконтролируемого бешенства. Коротенькое, из трех букв. Второй человек королевства, айвэ Лиар, сейчас стоял перед ней, низко склонив голову, и ждал взрыва.
– Нет.
Он ответил сразу на несколько вопросов односложно. Удалось ли похищение? Нет. Прошла ли инициация по плану? Нет. Стала ли докучливая помеха женою оборотня? Нет. И еще примерно десять раз. И все в том же стиле.
– Но мне же донесли, что вер получил доступ к магии Земли...
– А зачем покойнику магия? – Лиар дернул плечом. – Он пропал. Больше суток от него никаких известий. И...
В тронный зал впорхнул маленький черный вестник, и королева проследила за его полетом взглядом встревоженным и удивленным. Уже несколько лет она не получала писем от сына. А единственный его визит во дворец состоялся полтора года назад, после того досадного недоразумения на Зимнем балу в Институте.
Он стоял на том же месте, которое сейчас занимал маг, гордо откинув голову и небрежно засунув руки в карманы форменного кителя.
– Полагаю, бабушка уже навестила тебя с визитом? – мрачно осведомился он вместо приветствия.
– Допустим.
– Бессмысленно просить тебя не вмешиваться? – мальчик старался говорить равнодушно, но в голосе все равно прозвучали едва уловимые нотки надежды.
– Она бесхозный элементалист, – Екатерина улыбнулась, заметив, как дернулся Александр, когда она произнесла слово "бесхозный". Все-таки он портит себе жизнь в этой своей Школе Добра. Ни былой выдержки, ни гордого эгоизма...
Подумать только! Александр Виног, в чьих жилах течет кровь темного престола, тратит свое время, свой талант на... на светлую чернь? Пожалуй, эта вещь приводила в состояние бешенства даже быстрее, чем слово "нет".
– Это пока девчонка еще не поняла, что в этом мире таким как она без хозяина нельзя. Поэтому, когда начнется гонка,я, конечно же, хочу...
– Гонки не будет, – Александр поднял вверх указательный палец, призывая мать к молчанию. – Мы не просто связаны двумя стихиями, ты же видишь, наши ауры переплелись.
– И пусть, – легко казаться равнодушной, когда тебе и вправду наплевать. – Лишний стихийник не помешает темному трону... Впрочем, ты знаешь мои условия.
Ненаследный темный принц упрямо наклонил голову, чтобы с деланным удивлением спросить:
– Даже сейчас?
– У твоего прадеда было три жены, – напомнила Екатерина.
Конечно, была поправка на то, что и сам прадед, и все три прабабкибыли темны как ночь, а юная Лиза, может быть, и не обладала чистотой полярного утра, но все же была светлой.
– Я говорила тебе, видящие кровь предсказали, что наши с Илиодором дети произведут на свет мага небывалой силы. И тогда...
– Мама, – Александр устало покачал головой, – ты все еще лелеешь мечту стать во главе Объединенных миров? Извини, это риторический вопрос. Ответь лучше, если я соглашусь... Допустим, я соглашусь. Ты оставишь мою девочку в покое?
- Предыдущая
- 93/149
- Следующая
