Крепкий орешек - Торп Родерик - Страница 14
- Предыдущая
- 14/44
- Следующая
От яркого света резало глаза, сосредоточиться удавалось с трудом. Если верить тому, что пишут общественно-политические журналы, то совершенно бесполезно обращаться за помощью к людям, живущим на этих холмах. Лиленд живо представил себе некоего подвыпившего молодого артиста, который примет мигающие лампы за огни рождественской дискотеки. «Эй, мне это нравится!» Карен всегда казалось, что он осуждает таких людей. Нет!
Они лишний раз напоминали ему, что все, чем он занимается, в сущности, не так уж важно. Это был особый способ существования, образ жизни, который не зависел ни от какой политики, ни от самой цивилизации. Карен никогда не верила, что он видит связь между пьющими артистами и некоторыми людьми его профессии, оставшимися не у дел, как тот вахтер внизу, которого так обрадовала перспектива арестовать парня в «ягуаре». Жители Лос-Анджелеса тратили на парфюмерию и посещение косметических кабинетов больше денег, чем кто бы то ни было. Это особенно забавляло жителей Сан-Франциско, которые значительную часть денег тратили на одежду...
Заработал лифт. Звук гудящего мотора подействовал на него, как электрошок.
Лиленд выключил свет. Он спрятался под стол, сжимая в руке браунинг. Весь лифтовый блок был как на ладони. Звякнул тоненький колокольчик, и над второй парой дверей появился белый свет. Значит, лифт поднялся и остановился. Сами того не желая, они даже подсказали ему, на какие двери обратить внимание.
Из лифта вышел один, всего один; в руках — пистолет-пулемет Томпсона, черт возьми! Надо заставить парня первым проявить себя. Для этого есть старый, как мир, способ. Вот он появился!.. Лет двадцати пяти. Двери лифта закрылись за ним, но кабина не тронулась с места. Это надо запомнить. Парень шел, осторожно ступая и держа палец на спусковом крючке. У него в обойме двадцать патронов. Но он был еще слишком далеко, чтобы попасть в него из браунинга.
— Эй, ты, послушай! Давайвыходи, руки вверх! Мы видели, как ты сигналил. Выходи, не тронем тебя.
Еще один немец. Нельзя высовываться, надо помнить, что силуэт может быть виден на фоне света, освещенного снаружи окна. Пригибаясь, Лиленд побежал к западной стороне: там он был недосягаем для автоматной очереди. Ему бы сейчас очень пригодилось увесистое пресс-папье. Парень шарил в темноте, нащупывая выключатель, который находился далеко от него. Лиленд стал пробираться к лестнице.
— Выходи! Хуже будет! Мы вооружены! Надо будет — пустим в ход оружие!
Цветочный горшок! Небольшой полосатый филодендрон с очаровательными белыми листьями. Лиленд крепко сжал горшок и швырнул его как гранату в направлении окон северной стороны. Из летящего горшка на столы посыпалась земля; возникший при этом шум никак нельзя было принять за топот бегущего человека, но этого оказалось достаточно: парень успел выстрелить пять-шесть раз еще до того, как горшок ударился об пол и разбился.
Затем произошло нечто странное: раздался звук лопающегося и трескающегося стекла. Окна разлетались на куски, рассыпались на миллион крошечных матовых осколков. В комнату со свистом ворвался уличный воздух. Прыгая по столам, парень бросился к окнам.
Лиленд направился к лестнице, к выключателю.
Он располагался почти у самого края стены, и Лиленд мог легко дотянуться до него из своего укрытия. Когда свет зажегся, парень завертелся, пригибаясь, и стал стрелять. Лиленд услышал грохот за своей спиной. Автоматная очередь повредила полиуретановое потолочное покрытие, куски которого упали на столы. Лиленд ждал, когда парень, ослепленный ярким светом, высунется опять. Браунинг он спрятал. Его трясло. Он уже заключил сделку со своей совестью и убьет парня, но не уверен, что ему удастся сделать это так, как он задумал.
— Эй ты, дерьмо собачье, я здесь!
Прогремела еще одна очередь, и пули с глухим стуком ударились о пластиковые стены. Конечно, там, внизу, все слышно. Стефани и Эллис понимают, что происходит. Лиленд побежал вверх по лестнице и выскочил на тридцать пятый этаж. Он отрезал несколько кусков электрического провода, связал их, обмотал стул компьютерными распечатками и с помощью провода подвесил его к окну. Это была паршивая имитация человеческой фигуры, напоминавшая садовое пугало. Лиленд подумал, что после стольких промахов парень, возможно, начнет лучше соображать. И он понимал, что ему не может везти бесконечно. Он крутанул свое сооружение и выбежал на лестницу.
Штуковина медленно вращалась и была хорошо видна. Лиленд услышал шорох на лестнице. Он спрятался за углом недалеко от двери. Появился парень. Нет, он не дурак, сразу не купился. Он шагнул в сторону вращающегося стула, держа «томпсон» наготове. Вот-вот выстрелит. Лиленд ринулся на него, вскинув браунинг, как полицейскую дубинку.
Парень обернулся почти вовремя. Он успел слегка увернуться, но браунинг обрушился на его голову, ударив в висок. Оглушенный, парень повалился на спину. Он был в сознании и пытался выстрелить в Лиленда, когда тот еще раз изо всех сил ударил его. Парень головой ударился о виниловый пол, «томпсон» вылетел у него из рук. Он встал на четвереньки, пытаясь отползти в сторону. Лиленд крепко обхватил его за шею, перехватил дыхательное горло. Парень вскинул руки. Нельзя было терять ни минуты. Лиленд уперся плечом в его шейные позвонки.
Они изучали этот прием по рисункам и диаграммам, но не на практике. «Поверьте мне, что он действует безотказно, — сказал инструктор из ФБР почти четверть века назад. — Но чертовски не хочется, чтобы вам когда-нибудь пришлось им воспользоваться».
Человеческий позвоночник не толще ручки бейсбольной биты. Сосредоточив все свое внимание на том, чему его учили, Лиленд забыл, что перед ним был такой же человек, как и он. Надо резко, всем корпусом согнуться вперед, словно вы ныряете в воду. При этом плечом, изо всех сил давящим сзади на шею, вы отделяете череп от позвоночника, иными словами, вы попросту ломаете шею.
И Лиленд сделал это, выбросив себя вперед, словно прыгнул с трамплина в воду. Он сломал парню шею. Раздался звук, похожий на хруст молодого деревца, безжалостно погубленного руками силача. Голова парня повисла, как у цыпленка, которому свернули шею.
Лиленд чувствовал, что его вот-вот вырвет. Он набрал полную грудь воздуха и задержал дыхание. Ноги парня дергались, кулаки сжимались, как будто не знали, что принадлежали уже мертвому человеку.
Лиленд взял пистолет-пулемет Томпсона и положил его на стол, затем осмотрел содержимое вещмешка. Две полные обоймы — сорок патронов. Небольшая, но ужасно тяжелая рация. И шоколад! Плитка «Млечного Пути» и две плитки «О'Генри». Ни одной гранаты.
Лиленд надел вещмешок на плечо. Было бы безумием считать, что он получил хоть какое-то преимущество. Теперь его будут не просто искать: за ним будут охотиться. Теперь они знают, что имеют дело с серьезным противником.
Считай, что тебе уже не повезет, что удача тебе больше не улыбнется. Надо примириться с мыслью, что ты уже покойник. Так он поступал во время войны, хотя ему безумно хотелось жить. В такие минуты, когда разум и тело действуют заодно, ты забываешь о себе. В этом весь фокус. Карен никогда этого не понимала.
Он подкатил секретарский стул, подхватил тело и с трудом попытался усадить его. Голова парня болталась на груди лицом вниз, скорее даже лицом внутрь. Он вынул оставшиеся патроны из «томпсона» и вставил новую обойму. Затем взял со стола бумагу и ручку...
Когда все было готово, он подкатил тело к лифтовому блоку. На тридцать четвертый этаж поднялся второй лифт; если его не вызвали вниз, то он будет здесь, на тридцать пятом, в один момент. Лиленд нажал на кнопку и нырнул за угол.
Почти сразу звякнул колокольчик, и, когда двери раздвинулись, он увидел, что лифт пуст. Лиленд уперся ногой в дверь, чтобы вкатить тело, и развернул стул.
Он посмотрел наверх, чтобы удостовериться, сможет ли он залезть на крышу кабины и опустить на место крышку до того, как лифт остановится на тридцать втором.
- Предыдущая
- 14/44
- Следующая
