Полюби дважды - Торнтон Элизабет - Страница 25

• Предыдущая
• 25/101
• Следующая

— В чем дело, Джесс? — необычно мягко спросил Лукас. — Ты же знаешь, что рано или поздно тебе придется встретиться с Беллой… И не только с Беллой. Через день-два приезжает моя мать, и…

— Ваша мама! — воскликнула Джессика изумленно.

— Разве ты не знала, что у меня есть мать? Я думал, Перри тебе сказал… — озадаченно проговорил Лукас.

— Я знала… мне сказали монахини, но они говорили, что она живет в Лондоне с… с молодой родственницей… — неуверенно промямлила Джессика.

— Элли — моя подопечная, — пояснил Лукас. — Матушка и Элли обычно проводят лето здесь, со мной. Не надо так пугаться. Насколько я знаю, вы с мамой не ссорились, Белла — совсем другое дело. Не хотел бы я оказаться на твоем месте, когда ты ей попадешься на глаза! — внезапно заявил он.

Это было сказано с такой язвительностью и ехидным удовольствием, что Джессика опешила. Только что ей казалось, что он смягчился и наконец стал относиться к ней дружелюбно, что, возможно, она — ему нравится, но теперь она убедилась, что все это ей на самом деле только показалось.

Лукас сделал шаг вперед, и она, вся напряженная, отшатнулась от него.

— Не бойся меня, Джесс, — произнес он полностью изменившимся голосом. — Никто тебя не обидит. Если, конечно, не захочет иметь дела со мной.

— Ах, какие замечательные слова! — вспыхнула Джессика, чувствуя, как обида превращается ярость. — Только не надо притворяться, что вы обо мне заботитесь! Я не забыла, что вы пообещали выдворить меня из Хокс-хилла. Чем только вы мне угрожали, если я не уберусь отсюда! Вы грозились…, ну… сделать все, что угодно! — почти крича, закончила она и, чувствуя опасную близость слез, попыталась ретироваться в дом, но Лукас встал у нее на пути.

— И я делаю все это для того, чтобы поскорее выдворить тебя отсюда? — спросил он, широким жестом указывая на дом и хозяйственные постройки, столь сильно изменившиеся благодаря его усилиям.

— Я только повторяю то, что вы сами мне говорили, — потупив взор, ответила девушка.

— Это было давно, Джесс. Целых три недели назад. — Он в задумчивости потер лоб. — За три недели многое может произойти. Ты так не считаешь? Может, я изменил свое мнение…

— Почему, Лукас? С чего бы это вы вдруг изменили свое мнение? — удивилась Джессика. — Чего вы на самом деле добиваетесь? Почему вы то бываете добры ко мне, то вдруг начинаете злиться?

На лице Лукаса появилась глупая ухмылка, но смотрел он вовсе не на Джессику, а куда-то вдаль, над ее головой.

— Ага, — сказал он, — а вот и два молодых человека, которые жаждут с тобой повидаться. Джессика, ты, скорее всего, не помнишь моего друга Руперта Хэйга, зато он прекрасно помнит тебя, я в этом ничуть не сомневаюсь.

Она резко повернулась и увидела двух молодых мужчин, которые наблюдали за разгрузкой фургона. Один из них, светловолосый, с улыбкой поклонился ей, и Джессика неуклюже сделала реверанс. На нее произвели впечатление умные серые глаза и теплая улыбка, но тут до нее дошел смысл сказанного Лукасом, и она поспешно отвела взгляд. Так, значит, это и есть Руперт Хэйг, тот самый Руперт Хэйг, за которого вышла замуж Белла Клиффорд? Она не знала, куда деваться от смущения. Но вдруг она услышала приятный голос Руперта, которой сообщил, что его жена собирается приехать с визитом в Хокс-хилл, как только все здесь немножко уляжется (она не хочет доставлять неудобства своим присутствием), а пока передает уйму всевозможных вещей и продуктов — толокно, картофель, крупы, сахар, свечи, что-то там еще, он толком сам не знает, но все это, по мнению Беллы, пригодится в любом хозяйстве.

Великодушие и щедрость Беллы Хэйг заставили Джессику устыдиться собственных мыслей о бывшей возлюбленной Лукаса, и девушка выдавила из себя слова благодарности.

— Джессика, — произнес Лукас, обращая ее внимание на второго мужчину. — Позволь представить тебе моего кузена Адриана Уайльда. Ты уже знаешь, что он старший брат Перри.

Это был безусловно самый красивый мужчина из всех, кого она когда-либо видела. Темные вьющиеся волосы и карие глаза она сумела оценить по достоинству, искренне считая, что Адриан — истинный образец мужественности.

— Так, значит, вот она, Джессика Хэйворд, о которой мне все уши прожужжал Перри, — отозвался Адриан. — Мисс Хэйворд, я вас с трудом узнал. — Он беззаботно рассмеялся. — Но теперь я убедился, что Перри нисколько не преувеличивал.

— Мы с Перри хорошие друзья, — взволнованно ответила Джессика и, словно ища поддержки, мимоходом взглянула на Лукаса. Тут она заметила, что этот несносный человек опять разозлился, совершенно непонятно из-за чего.

Видимо, чувствуя неладное, из дома вдруг появились сестры и пригласили всех освежиться прохладным лимонадом. Следующие полчаса велся разговор, в котором Джессика принимала участие, но из которого потом не смогла вспомнить ни слова.

Мальчики прибыли в Хокс-хилл в один из самых теплых и ярких дней этого лета. Казалось, сама природа, приветствуя их, решила показать им все самое лучшее. На лугу, который давно пора было косить, клевер и лютики приветственно качали головками. Жимолость, густые кусты которой тянулись вдоль каменных стен дома, источала сладкий аромат зреющих ягод, смешивающийся с запахами полевых цветов. Над головами детей кружили ласточки, а вездесущие воробьи и малиновки громко чирикали на самых верхних ветках огромных старых дубов. Даже кобыла ромашка прониклась духом всеобщей радости и веселья. Она шевелила ушами, медленно трусила по лугу и приветственно ржала, когда кто-нибудь обращал на нее внимание.

Во дворе столпилась все обитатели дома, одновременно смеясь и разговаривая, когда мальчики, довольные чистые и принаряженные, высыпали из двух нанятых экипажей, только что прибывших из Лондона. Первой вышла сестра Бригитта. Детей сопровождали также два молоденьких монаха, которые должны были сразу, как только доставят мальчиков в Хокс-хилл, вернуться в Лондон.

Мальчики тут же засыпали сестер вопросами.

— Сестра Марта, а почему вы сняли свое одеяние? — удивился один из них.

— Джозеф, правда вы нас научите работать на земле? Говорят, это очень интересно, — допытывался второй.

— Сестра Эльвира, сестра Эльвира, а где уборная? Мне надо в уборную! — вскричал третий.

— Я голодный как волк! Когда будем кушать? — интересовался четвертый.

— Я хочу покататься на лошади! — заявил пятый. — Сестра Долорес, можно, я покатаюсь на лошади?

Они не перестали галдеть даже тогда, когда толпой ввалились в дом. Путешествие из Лондона оказалось для них настоящим приключением. Так шикарно! Так удобно! Так приятно! Там, сзади под сиденьем, даже был ночной горшок! Вы можете себе представить такое?! Это последнее обстоятельство было для них потрясающей неожиданностью, о которой они и не подозревали. Сестра Бригитта, восторженно смеясь, подтвердила их слова. Джессика тоже смеялась от души. Она была так же радостно возбуждена, как и дети, но особенно ее радовал тот факт, что молоденькая монахиня Бригитта останется с ними в Хокс-хилле. Джессика искренне любила ее. Она никогда не слышала, чтобы сестра Бригитта жаловалась или сплетничала. Застенчивая и добрая, она в то же время умела проявить твердость характера.

Прошел целый час, пока все перевели дух и успокоились. Это время прошло в спорах, кому где расположиться, дети убирали свои вещи, сестры помогали им смывать дорожную пыль с рук и мордашек. А корда все наконец уселись за огромным столом, составленным из нескольких небольших, в парадном зале Хокс-хилла, у Джессики в горле встал ком, а на глаза навернулись слезы. Она смотрела на детские лица, светившиеся от удовольствия и ожидания, и с трудом узнавала в них тех несчастных мальчишек, которые так недавно попали в монастырский приют.

Мальчикам было от семи до десяти лет, но почти все казались совсем малышами. Все они были слишком маленькими и хрупкими для своего возраста, все уже успели познать непосильный труд, голод и побои. Казалось, их не ждет в жизни ничего хорошего, пока их не спасли монахини Девы Марии. Ведь этих мальчиков истязали их собственные родители!

• Предыдущая
• 25/101
• Следующая