Опасный поцелуй (Самозванка) - Торнтон Элизабет - Страница 46

• Предыдущая
• 46/67
• Следующая

— Ты вся посинела от холода. Какого черта принесло тебя сюда в этот час? На тебя могли напасть бродяги или волки. Бог знает, что подумает хозяин гостиницы обо мне и о женщине, которая стучится в комнату мужчине среди ночи.

Она сухо ответила ему: — Я думаю, Стивен, хозяина тебе трудно чем-то удивить. Пятен на твоей репутации предостаточно.

— Я забочусь о твоей репутации.

Дебора посмотрела сквозь стакан вина на огонь.

— Хуже репутации, чем у женщины, обвиненной в убийстве, быть не может. Во всяком случае, твой хозяин меня не видел. Я прокралась, когда он стоял ко мне спиной.

— Я не верю, что ты убийца, Деб. И никогда не поверю. С детства ты была такой доброй. Ты не могла выносить вида чужих страданий. А если я получал царапину, ты не боялась брать лучший коньяк у отца, чтобы промыть рану — а ведь он способен был убить тебя за это — или мазала меня дурно пахнущими снадобьями, выпрошенными у цыган. Помнишь, Дебора?

— Я считала себя мудрее и опытнее, потому что была старше тебя на год. В юности год кажется такой большой разницей в возрасте. — Она засмеялась.

— Вот ты и смеешься. Как хорошо. А помнишь, как ты покормила меня бланманже собственного приготовления?

Дебора с улыбкой кивнула.

— Это был мой первый кулинарный опыт, я так им гордилась. А ты! С тобой случился приступ, и я побежала звать повариху. Я думала, что ты умираешь.

— Я притворился, чтобы испугать тебя.

— Мальчишки всегда такие злые.

— Я знаю. — Он рассмеялся. Отчужденность исчезла, и чувство близости согрело атмосферу лучше камина.

Ли старался быть как можно ласковее с нею.

— Я даже не думал, что ты будешь так страдать, когда я уехал в школу. У меня там появились друзья, а в Бельведере у тебя не было никого.

— Но это привело даже к лучшему.

Он удивленно поднял брови, и она пояснила:

— Могло быть хуже. У меня появилась гувернантка. Ты ее, наверное, не помнишь. Она стала моим лучшим другом. Мисс Хейр! Если бы не она, я бы не вырвалась из отцовских когтей.

— Честно признаюсь, я ее не помню. Я побывал дома только один раз после того, как поступил в школу. Я предпочитал проводить каникулы с друзьями, а не в папином мраморном мавзолее. О тебе я не думал, прости, Деб. Мне ненавистна была мачеха, твердившая все время, что в нас течет отравленная кровь матери и что мы плохо кончим. Я хотел задушить ее и опасался, что когда-либо решусь на такой поступок.

— Она ненавидела нас обоих, но в особенности тебя. Ведь ты основной наследник.

— Только это меня и утешает. — Он сделал паузу, собрался с духом и произнес: — Клянусь, я не предал тебя, Деб. Я пришел в тот трактир в Виндзоре, как ты просила в записке, и хотел чем-нибудь помочь тебе. Бог знает, как отец докопался до этого. Я чуть не сошел с ума, когда увидел полицию, утаскивающую тебя куда-то.

— Но это была не я.

— Как?!

— Я была переодета мальчиком. Я не знаю, какую девчонку и за какую вину они схватили. И я не собиралась просить тебя о помощи. Только хотела сказать тебе «прощай»!

До него не сразу дошли ее слова.

— Я понимаю теперь! Мне сообщили, что ты бежала, но не объяснили как. А ты подумала, что я расставил тебе ловушку.

— Мне надо было думать о тебе лучше. Но откуда мне было знать? Тебе тогда едва исполнилось пятнадцать, и я могла считать, что отец втянул тебя в эту подлость.

На его губах появилась усмешка — презрительная и высокомерная.

— Отец не имеет надо мной никакой власти и никак не влияет на меня. Я последовал твоему примеру. В шестнадцать лет я удрал из школы и завербовался в армию. Я отслужил пять лет, Деб.

— Я слышала про это.

— Что ты еще слышала обо мне?

— То, что ты умеешь воевать и командовать солдатами, и то, что ты заноза в теле своих начальников. Говорят, что ты покинул Индию со скандалом?

Он покачал в стакане вино рубинового оттенка и ухмыльнулся.

— Любую истину можно извратить. Я не подчинился приказу, и если бы такой случай повторился, я поступил бы точно так же. Мой начальник был тупица, из тех очень важных персон, которые считают, что знают все на свете. Он не участвовал в настоящих сражениях. К несчастью, такое случается сплошь и рядом. Человек покупает себе чин и считает, что становится великим стратегом. Когда он приказал мне атаковать с ротой легкой кавалерии вражеские батареи, то я притворился глухим. К сожалению, он имел знакомства в высших кругах. Его должны были судить военным судом, а вместо этого сделали меня козлом отпущения и отправили в Дублин. Скучная дыра эта Ирландия. Мелкие стычки, о которых и вспоминать противно.

В нем было столько горечи, гнева и обиды на жизнь, что она теперь уже не сомневалась в тех историях, что про него рассказывают. Дебора видела, что он неуправляем. Внезапно лишенный возможности сражаться с конкретным противником, Стивен решил воевать со всем миром. И он по-прежнему воевал со своим отцом. Это было его главным сражением.

— Ты действительно верил, что я мертва?

— А что еще я мог подумать? Тебе было легко найти меня, если бы ты захотела. Я ведь не прятался. Но ты ни разу не написала, не оставила послания ни одному из моих друзей. Где ты скрывалась все это время?

— Большей частью у мисс Хейр, у гувернантки. Когда наш отец прогнал ее, она открыла собственную школу в Бате. Она никогда не сомневалась в моей невиновности. Позже в течение четырех лет я работала гувернанткой у Квентина. Вот это и есть вся моя жизнь. Больше нечего рассказывать.

— И тебе не приходило в голову хотя бы известить меня, что ты жива? Тебе не стыдно? Хотя ведь ты была уверена, что я предал тебя отцу!

— Мне было очень больно, Стивен, — призналась Дебора и резко сменила тему. — Нашей сводной сестре скоро уже исполнится шестнадцать. Что она из себя представляет?

— Я о ней почти ничего не знаю. Слышал только, что внешне она похожа на нашего отца. Они готовят ей блистательный сезон и надеются поскорее выдать замуж за знатного балбеса.

— По крайней мере, — сказала Дебора, — Лиз может не опасаться отцовских интриг.

— Ты так думаешь?

— Ведь она не наследница?

— Конечно, нет. Все деньги принадлежали нашей матери, а не отцу. Отец наглухо зашил наши карманы, чтобы мы не тратились на себя. Он вложил эти деньги в коллекции древностей и в картинную галерею.

Дебора вздрогнула, словно ей снова стало холодно, и протянула руки к огню.

— Я рада, что у Лиз нет своих денег и она не пройдет через все то, что мне пришлось испытать.

Брат схватил ее за руку и заговорил горячо:

— Деб, я хочу знать, что случилось тогда. Я знаю версию отца, но ведь ты не могла совершить убийство…

Дебора молчала. Лишь треск поленьев в камине нарушал тишину.

— Ты ведь знал человека, в убийстве которого обвинили меня?

Стивен кивнул.

— Альберт Холландер, кузен нашей мачехи. Отец сказал, что вы были обручены и скоро должны были пожениться. И вдруг ты передумала. Произошла ссора. Ты бросилась на него и нарочно столкнула с верхней площадки винтовой лестницы.

— Это только часть правды. Отец не сказал тебе, что он силой принуждал меня к браку. Он бил меня, запирал в комнате, подсылал туда Альберта. Предполагалось, что Альберт овладеет мной, и, обесчещенная, я вынуждена буду согласиться на этот брак. Я не хотела такой судьбы. Я боролась. Однажды мне удалось вырваться из комнаты на лестницу. Он догнал меня, пытался схватить… Да, я толкнула его. Но не вниз, а на перила. Они не выдержали, и Альберт рухнул на пол холла.

Лицо Стивена потемнело от гнева.

— Но это же не убийство! И каким же негодяем должен быть мужчина, насилующий свою шестнадцатилетнюю невесту. Но на что надеялся отец, заставляя тебя против твоей воли выходить замуж?

— Если б ты был знаком с Альбертом, ты бы понял. Он был идиотом. Он не умел считать даже до десяти. Он не умел ни читать, ни писать. Такие последствия бывают, когда у женщины роды проходят трудно. Внешне он был нормален и даже красив… Я обнаружила его умственную отсталость, когда мы были уже обручены. Отец хотел скрыть правду о нем до самой свадьбы.

• Предыдущая
• 46/67
• Следующая