Кризис - Торин Александр - Страница 69

• Предыдущая
• 69/70
• Следующая

Нет, просто так я не уйду. Мои системы охраны находятся в состоянии полной боевой готовности. Они этого не ожидают, что поделать, устроим браткам-товарищам небольшой сюрприз. Еще немного, еще чуть-чуть. Я знаю, они ждут, когда я засну. Это – когда я погашу лампочку, бьющую мне в глаза, окно мое прекрасно видно с улицы. Сегодня мой интеллект – моя последняя надежда. Я умнее их, наверняка они даже не подозревают, что их ожидает.

Ну что же, вставим в револьвер шестую пулю. Я обычно боялся это делать, опасаясь самопроизвольного пулеизвержения. А теперь я немного полежу с открытыми глазами. На маленьком мониторе светится холл, как разумна эта бездарная архитектурная конструкция – никак, кроме как на лифте они на мой этаж не доберутся. А это означает, что я их увижу, и у меня в запасе будет еще секунд тридцать.

С улицы тянуло прохладой и влажной зеленью. Такого густого тумана я не видел уже много лет. Он заползал клочьями с балкона, стелился по полу, окутывал кровать.

Я вздрогнул. Свет, белый, неестественного серебряного оттенка, разливался по стенам моей комнатки. Белая стена вибрировала, а за ней, около кухни, светился прозрачный сгусток. Со мной бывало такое в детстве, когда снится сон, и обои, подсвеченные утренними лучами солнца, и запыленная репродукция «Березовой рощи» Куинджи, вдруг становятся живыми. Призрачные тени, в которых неожиданно узнаешь соседей, или просто случайно встреченных на улице людей, движутся по поверхности, постепенно становятся объемными, возвращаются домой с работы, ужинают за длинным деревянным столом в коммунальной кухне, ссорятся в квартирах… А вот и мои друзья, мы катаемся на велосипедах и ловим золотых карасей в пруду. Все, что не сбылось в жизни всегда получалось в этой ожившей, обклеенной ободранными обоями стенке, на пожелтевшей от времени репродукции… Мне тогда так хотелось перенестись в эту придуманную страну, но сон всегда отступал в самый неподходящий момент…

Я попытался остаться на ускользающей грани сна и реальности. Прозрачный кусочек света пульсировал. Где-то там, возможно, в моем воображении, шла нормальная жизнь.

Пространство покачивалось. Я ехал в поезде, на вид – обычной электричке с деревянными сиденьями, которая неслась среди холмов, покрытых сосновым лесом. Ах, как пахло в воздухе разогретой хвоей, морем… Поезд прошел по мосту, показался город, шпили соборов и черепичные крыши.

Напротив меня сидели два парня и девушка, судя по виду студенты, они играли в карты, курили и рассказывали анекдоты. Я тоже курил, наслаждаясь каждой долей секунды этого путешествия, и хохотал вместе с ними. Анекдоты были хороши, а девушка неотразима.

И стало мне на несколько секунд хорошо, как будто я оказался дома, и не надо больше ничего бояться, и всегда найдутся те, кто понимает меня, и никогда больше я не буду одинок. И буду я ходить по прохладным университетским аудиториям и гулким залам музеев. И будет пахнуть старой бумагой библиотека, и кофе. И под ногами будет брусчатая площадь. А какие хорошие у них лица, как у ангелов с картин эпохи Возрождения.

Меня только смущало, что на плечах у моих попутчиков висели автоматы, и у девушки тоже. Она от этого совсем не теряла своей привлекательности, напротив… В последний раз я ехал в таком поезде, нет, это был автобус, и это было в Израиле.

Свет продолжал пульсировать, от него было уже больно глазам. Более всего то, что я сейчас видел, было похоже на проекционный экран. На каком языке они говорят? Черт бы все побрал, какие же у них хорошие лица! Я не видел таких лиц уже много лет, вернее видел, но как-то изредка, невзначай.

Поезд превратился в узенькую полоску на светящейся плоскости, он стал двумерным, потом сжался в точку, ветер, ворвавшийся в комнату через окно, исказил мерцающую поверхность, и она начала разворачиваться передо мной с безумной скоростью, превращаясь в окутанный туманом шар.

Странное это место. Перелески и города, населенные людьми. Соборы и университеты. Улицы и магазины. Ночные огни, садящиеся самолеты. Ледяная шапка Антарктики. Как красиво… Неужели это Земля, и если да, то где я, и откуда на нее смотрю? Кажется, еще немного, и я улечу туда, в это туманное облако. Стоит только сделать над собой усилие…

Дьявол! Это сработала моя пластмассовая коробочка. Сплю я или бодрствую? Система дальнего обнаружения функционирует нормально, на маленьком мониторе показались заплывшие жиром хари, которые вечером сидели в «Кадиллаке». Вот они вышли из лифта, вот растерянно озираются по сторонам, вот идут к моей двери.

Серебристый свет разрывается на игриво бегающие по стенам зайчики, и я с ужасом чувствую, что не могу в него погрузиться. Эти идиоты отвлекают меня, раздражают своей глупостью. Как долго они возятся с замком, как нервничают, озираясь по сторонам.

Я беру револьвер и взвожу курок. Почему-то я спокоен, даже руки не дрожат. Наконец, дверь чуть-чуть приоткрывается. Да здравствует Начальная Военная Подготовка и нормы ГТО! Ну и грохот!

Прости, Господи, я нарушаю твою заповедь. Я знаю, что тебя нет, и ты все равно простишь меня. Просто я ненавижу тех, кто пришел ко мне.

Толстый, с поросячьими глазками и усиками, падает сразу, его помощник успевает сделать несколько выстрелов. Неужели я все-таки убил, да еще сразу двоих? К тому же, моих бывших соотечественников и, судя по всему, сверстников. С кем-нибудь из них я вполне мог учиться в одном классе. Быть может, мы вместе сидели в кино и с наслаждением облизывали сливочное мороженое в вафельном стаканчике…

Вот такой грустный итог эволюции. А впрочем, может быть, это естественный отбор, доведенный до абсурда, Как странно, я не испытываю почти никаких эмоций.

Свет начинал медленно угасать, но стоило мне наморщить лоб, как он разгорелся с новой силой, словно раздутые ветром угли… Почему мне больно? Неужели эти идиоты все-таки в меня попали? А, ну все к черту, неважно.

Пространство расслаивается, значит пора трогаться. Я в этом почему-то уверен. Забавно, скорее всего, это-инстинкт, как у новорожденного.

Какой божественный запах. Настоящий, ароматный кофе, такого в Америке не достать. И сигаретный дым. Пьянящее сочетание, от него раздуваются ноздри и хочется жить. Где я? Комната, даже не комната, что-то вроде зала. Стулья. Большая доска, исписанная снизу доверху. Ба, знакомые все лица… Да, все здесь. Все те, кого мне так недоставало вот уже лет десять, все те, по которым соскучился до противного, гусиного озноба в спинных позвонках.

• Предыдущая
• 69/70
• Следующая