Кризис - Торин Александр - Страница 26
- Предыдущая
- 26/70
- Следующая
– Если кто-то устал, то почему… – Я совсем уже запутался.
– Видишь ли, если все и всегда будет замечательно, примерно как в раю, или при коммунизме, который придумали эти засранцы, то существование станет скучным и потеряет смысл. Ты никогда не замечал, усталость, будь она физическая или умственная, примиряет с жизнью?
– Это как?
– Ну что же ты, все осточертело, а просыпаешься поутру, отдохнувший, и жизнь снова кажется прекрасной. Несмотря на то, что она продолжает оставаться совершенно бессмысленной. – Бабушка рассмеялась.
– Я совсем запутался… И потом, ты противоречишь сама себе.
– Дружок, и это ты мне рассказываешь… Ты же изучал диалектику.
– Не хватало мне философских диспутов спустя двадцать лет, да еще и в Америке. Опомнись! Я уже начинаю лысеть. И полнеть, черт бы все побрал. Я уже стар для всех этих рассуждений. И еще: каким образом ты сюда попала?
– Неважно, – она пожимает плечами. – Ты все равно не поймешь, или не поверишь. Запомни только одно: свободы нет, не было и не будет. За редким исключением. И больше не приставай ко мне. Я и так все правила нарушаю.
– Ну да, свобода – это осознанная необходимость…
Господи, какой странный сон. Я просыпаюсь и смотрю на часы. Всего три утра, из раскрытого окна в комнату врывается прохладный воздух. Что день грядущий нам готовит? Нет, лучше не думать. Благословен ты, сон, дающий успокоение человеческим душам.
На следующее утро я проснулся рано, и долго лежал в кровати, пытаясь отфильтровать сон от реальности. Сделать это мне не удалось, потом я залез в душ, вскипятил чайник и насыпал в чашку несколько ложек растворимого кофе, рекламу которого каждый день крутили по телевизору. Кофе был едким, черная жижа обжигала пищевод, вызывая мгновенный приступ изжоги, и резко контрастировала с идилличными кадрами рекламного ролика.
Над фермой поднимался розовый восход. Просыпались коровы, жеребята и поросята, а также чем-то похожий на поросят глава семейства с узенькими глазками. Жена фермера, с благодушным лицом вышедшей в отставку тюремной надзирательницы, в ночной рубашке вставала с постели. Старший сын делал зарядку, подтягиваясь на турнике. Младший сын, лежа в постели, протягивал руку к пульту электронной игры, и начинал резаться в рукопашную со страшным, многоруким драконом, изрыгающим пламя из пасти. Наконец, сам глава семейства вставал, напяливал комбинезон, выходил на крыльцо, обозревая туман, стелющийся по полям, озабоченно похлопывал шины трактора. Он возвращался на кухню и тут… Лица присутствующих наполнялись радостью. Еще бы! Растворимый кофе фирмы Фолгерс. Утренняя свежесть. Бодрость на весь день. Озимых теперь хватит на всех.
Я, видимо, не мог вникнуть в какие-то глубинные ценности американского общества. Кофе этот вызывал у меня болезненный спазм во рту, а иногда и рвотную реакцию. С другой стороны, выкинуть целую банку коричневого порошка, за которую я заплатил десять долларов девяносто девять и девять десятых центов, рука как-то не поднималась.
Поборов дурноту, я тупо смотрел на счета, только что извлеченные из почтового ящика. Долг мой возрастал с первой космической скоростью, он обрастал процентами, которые начислялись на проценты, если так пойдет и дальше, то через несколько месяцев мне придет полный и окончательный. Если, конечно, общий кризис капитализма не наступит раньше, в чем я сомневался, несмотря на многолетнее изучение общественно-политических дисциплин. Так что, приходилось признать, что денег остался последний мешок, а жизнь дала трещину, все углубляющуюся и разрастающуюся, примерно как на льдине у полярников.
И тут я вспомнил про новоиспеченного предпринимателя Макса, и поднял телефонную трубку… Лучше бы я этого не делал. Никогда, и ни при каких обстоятельствах.
– Ну надо же, – Максим, казалось, был рад моему звонку. – Это прямо телепатия какая-то, я как раз вчера про тебя вспоминал. А что, случилось что-нибудь? Я несколько раз звонил, а супруга сказала, что ты с ней больше не живешь.
– Понимаешь, я попал в переплет, – посвящать Макса в семейные разборки у меня как-то не было особого желания. – Короче, мне деньги нужны. Если у тебя есть какая-нибудь работа… – «Чего это я унижаюсь? « – подумал я, но было поздно.
– Нет, ну это точно телепатия! – голос Макса стал сладок, как патока. – А как ты думаешь, зачем я тебе звонил? Тут дельце намечается, ты себе даже не представляешь… Уникальный проект предлагают. Это – старые, Российские связи… Знаешь, раз в жизни такое бывает: или пан, или пропал, я ночами не сплю, все думаю, сомневаюсь. Угробят запросто, никому ничего не докажешь. Можешь мне помочь? Естественно, не бесплатно. Да что там, ты можешь столько на этом деле заработать, сколько тебе и не снилось. На два года жизни, или на три, если экономить. На год тебе точно хватит. Даже если в ресторанах будешь с девочками кутить. Ну что, согласен?
– Да, конечно, с удовольствием, если смогу. – Я почувствовал, что сердце мое застучало в груди, как изношенный автомобильный мотор, чихающий и выпускающий облачка едкого дыма в предвкушении свежей смазки,
– Это, – Максим замешкался. – Сделка весьма деликатная. Ты про самолеты почитал? Ну, там, по технике.
– Немного почитал, – соврал я.
– Отлично! Только все строго между нами, если ты в это дело ввязываешься – никому! Ни одного слова. Это в твоих же интересах, понял? Короче, завтра же идешь в самый лучший университет, в библиотеку, и оттуда целый день не вылезаешь. Вызубри все про самолеты, космические челноки, спутники. От, и до, понял?
– Так про самолеты, или про спутники? – Тоскливо стало мне где-то в области чуть левее и выше желудка.
– И как следует про плитку кафельную все изучи.
– Плитку? Какую еще плитку, – удивился я.
– Ну эту, теплоизоляцию на космических челноках. Она у них обгорает, из-за торможения в атмосфере.
– Слушай, Максим, если вся эта история имеет хоть какое-нибудь отношение к ракетам, оружию и прочей дряни, я…
– Клянусь, исключительно мирные транспортные препараты.
– Что? Лекарства?
– Хмм… А ты не так прост, как я думал. Значит так, – Макс заговорил шепотом, – на следующей неделе встречаемся с одним удивительным человеком, он занимается бизнесом по всему миру, живет в Москве и очень… Очень, – многозначительно повторил Макс, сделал короткую паузу, и все-таки выдавил из себя шепотом окончание фразы, – очень разбогател. Я тебя представлю как своего технического директора, ну, ты понимаешь, для солидности. Значит так, это не телефонный разговор. Мы продаем летающие аппараты, в России их лет десять назад разработали. Ты уж обоснуй, не ударь лицом в грязь… В четверг, в семь вечера. Ничего не говори, пока со мной не посоветуешься, лучше всего помалкивай с умным видом. И еще: оденься поприличнее, у тебя костюм с галстуком есть?
- Предыдущая
- 26/70
- Следующая
