Страх и отвращение в Лас-Вегасе - Томпсон Хантер С. - Страница 4

• Предыдущая
• 4/42
• Следующая

— Еще один мнительный зануда, — заметил мой адвокат. — Судя по всему, он под завязку закинулся спидом.

— Да, надо было тебе сунуть ему немного красных (барбитуратов — прим. пер. ).

— Красные такому козлу не помогут, — возразил он. — Черт с ним. Голова другим забита. Столько еще нужно сделать, прежде чем выехать на шоссе.

— Я хочу раздобыть рясы священников. Они могут здорово пригодиться в Лас-Вегасе.

Но все магазины одежды были закрыты; а взломать церковь не хватало наглости. «Чего зря беспокоиться? — сказал адвокат. — Ты должен помнить, что больщинство полицейских — добропорядочные злобные католики. Можешь ты себе представить, что с нами сделают эти уроды, если заловят убитых в говно, в краденых сутанах? Господи, да они нас кастрируют!»

— Ты прав, — согласился я. — И, ради бога, не кури эту трубку, пока стоим на красном свете. Всегда держи в голове, что нас уже пасут.

Он кивнул.

Нужен большой кальян. Положим под сиденье, с глаз долой. Если кто-нибудь нас заметит, подумает, будто мы вдыхаем кислород.

Остаток ночи мы провели, затариваясь всякими веществами и загружая ими машину. Затем съели немного мескалина и отправились плавать в океане. Где-то на рассвете позавтракали в кафе Малибу, осторожно проехали город и стремительно помчались по окутанной смогом автостраде Пасадены, направляясь на Восток.

Меня все еще смутно терзал возглас нашего хитчхайкера, что он, дескать, «никогда не ездил в тачке с открытым верхом». Этот несчастный мудозвон живет в мире тачек с открытым верхом, которые все время со, свистом проносятся мимо него по хайвэю, и он ни в одной из них ни разу даже не прокатился. От осознания этого факта я стал чувствовать себя как король Фарух. Меня подрывало заставить моего адвоката остановиться в следующем аэропорту и оформить какой-нибудь простейший, общеправовой контракт, согласно которому мы сможем. просто отдать машину этому горемычному мудаку. Просто скажем: «Вот здесь подпиши это, и машина твоя». Дадим ему ключи, с помощью кредитной карточки быстро впишемся на реактивный самолет, летящий в какое-нибудь место типа Майами, возьмем напрокат другой огромный, цвета налитого красного яблока, Шевро для убойной, сверхскоростной гонки по мосту вплоть до самой последней остановки в Ки Уэст… а затем махнемся тачкой на лодку. Продолжая движение…

Но эта маниакальная задумка быстро отпустила. Совершенно бессмысленно было засаживать в тюрьму этого безобидного пацана — и, кроме того, у меня были планы на эту машину Я предвкушал, с каким шумом мы будем носиться вокруг Лас-Вегаса на этом содомизаторе. Можно еще провести несколько серьезных автогонок по Бульвару: притормозить у того большого светофора и начать орать в окружающие тебя машины:

— Ну вы, бля, засранцы поебанные! Гомосеки засратые! Когда дадут зеленый на хуй, я пиздану на полную и сдую вас всех, безмазовых подонков, с дороги!

— Вот так. Бросить вызов этим ублюдкам в их же собственном огороде. С визгом тормозов подъебать к переходу, дергаясь под рев мотора, с бутылкой рома в одной руке, а другой жать на гудок, заглушая музыку… подернутые пеленой глаза с безумно расширенными зрачками, скрытыми за небольшими, черными, жлобскими, в золотой оправе, очками… вопя тарабарщину… чистопородная опасная пьянь, от которой воняет эфиром и конечным психозом. Разогревать движок до ужасающего, пронзительного и дребезжащего скулежа, ожидая, когда дадут зеленый свет…

Как часто предоставляется такая исключительная возможность? Опустить этих козлов до самой сути злобы. Старые слоны, прихрамывая, уходят умирать в холмы; старые Американцы выбираются на автостраду и укатываются до смерти на своих невъебенных драндулетах.

Но наше путешествие было другим. Оно было классическим подтверждением всего правильного и порядочного, что есть в национальном характере. Это был грубый физиологический салют фантастическим возможностям жизни в этой стране — но только для тех, кто обладал истинным мужеством. А в нас этого добра быль хоть отбавляй.

Мой адвокат понимал эту концепцию, несмотря на свою расовую неполноценность, а вот до твердолобого хитчхайкера было не достучаться. Он сказал, что понял, но по его глазам было видно, что он не понял ни хера. Он лгал мне.

Неожиданно машину занесло к обочине; и мы плавно въехали в кучу гравия. Меня с силой долбануло о приборную доску. Адвокат тяжело рухнул всем телом на руль. «Что случилось? — завопил я. — Нам нельзя здесь останавливаться. Это страна летучих мышей!»

— Мое сердце, — простонал он. — Где лекарство?

— А, — отозвался я. — Лекарство, да, оно прямо тут как тут.

И полез в саквояж за амилом. Парень, казалось, окаменел. «Не дрейфь, — сказал я ему. — У этого человека больное сердце: Грудная Жаба. Но у нас есть средство от этого. Да, а вот и оно…». Я вытащил четыре ампулы амила из жестяной коробочки; и протянул две из них адвокату. Тот немедленно отломал одной кончик и занюхал, как и я, собственно.

Мой адвокат глубоко вдохнул и откинулся на спинку сиденья, уставившись прямо в горнило солнца. «Прибавь-ка той ебаной музыки! — завизжал он. — Мое сердце щелкает челюстями, как крокодил!»

— Звук! Частоты! Басы! У нас должны быть басы! — он молотил руками по воздуху, от кого-то отбиваясь. — Что с нами не так? Что мы — две чертовы старые грымзы? Я вывернул громкость радио и магнитофона до полного маразма. «Ты, ублюдочный пропиздон-законник! — заявил я. — Фильтруй базар! Ты ведь с доктором журналистики разговариваешь!» Он смеялся как припадочный. «Какого хуя мы забыли здесь в пустыне? — кричал он. — Кто-нибудь, вызовите полицию! Нам нужна помощь!»

— Не обращай внимания на эту свинью, — сказал я хитчхайкеру. — У него аллергическая реакция на лекарство. На самом деле мы оба — доктора журналистики, и направляемся в Лас-Вегас, чтобы запечатлеть на бумаге главную историю нашего поколения.

И тут я заржал сам…

Мой адвокат, скрючившись, повернулся лицом к хитчхайкеру. «А правда заключается в том, — начал он, — что мы направляемся в Вегас пришить нарколыжного барона по кличке Дикарь Генри. Я знал его столько лет, но он кинул нас как лохов — а ведь ты понимаешь, что это означает, а?» Я было хотел заткнуть ему пасть, но мы оба зашлись в безудержном и безнадежном хохоте, как два придурка. Какого мы, блядь, хуя делали здесь в этой пустыне, когда у нас обоих больное сердце!

— Дикарь Генри вышел из игры! — рычал мой адвокат на этого мальчика на заднем сиденье. — Мы собираемся вырвать ему легкие!

— И съесть их! — неожиданно выдал я. — Этот мерзавец так просто не отделается! Что же происходит с этой страной, когда любой жопализ может спокойно слинять, наколов доктора журналистики, как последнего болвана?

Никто не ответил. Мой адвокат вскрыл еще одну ампулу амила, а мальчонка в панике полез наверх с заднего сиденья, в спешке перемахнув одним махом через багажник.

— Спасибо, что подвезли, — верещал он, — Спасибо большое. Вы мне нравитесь, парни. Не волнуйтесь за меня.

Едва ощутив под ногами асфальт, он помчался стремглав, как заяц, по направлению к Бейкеру. Один посреди пустыни, вокруг ни единого деревца.

— Подожди минутку! — заорал я вдогонку. — Вернись и возьми пива.

Но, очевидно, парень меня не слышал. Музыка играла на полную громкость, а он мчался от нас так, что только пятки сверкали…

— Скатертью дорога, — заметил мой адвокат. — К нам в лапы попал настоящий чудик. Этот мальчик заставил меня понервничать. Ты видел его глаза? — он все еще смеялся. — Господи, да лекарство-то ништяк!

Я вышел из машины и вразвалку доковылял до водительской дверцы.

— Двигайся, я поведу. Нам надо выбраться из Калифорнии, пока этот хрен не нашел легавых.

— Вот дерьмо, да здесь себя бы найти, — сказал мой адвокат. — Он в сотне миль от любой цивилизации.

— Как и мы, — констатировал я.

— Давай развернемся и поедем назад в Поло Ландж. Они никогда не будут нас там искать.

• Предыдущая
• 4/42
• Следующая