Страх и отвращение в Лас-Вегасе - Томпсон Хантер С. - Страница 25

• Предыдущая
• 25/42
• Следующая

Отелло закидывался Драмамином, — сказал я.

Он кивнул, обернув полотенце вокруг своей шеи, и потянулся включить телевизор.

— Да-а, я слышал об этих лекарствах. Твой парень, Толстый Арбэкль использовал оливковое масло.

— Звонила Люси, — сказал я.

— Что? — он заметно дернулся, как простреленное навылет животное.

— Я только что получил сообщение от администратора. Она в «Американе», номер 1600… и хочет, чтобы мы позвонили.

Он уставился на меня… И тут же зазвонил телефон.

Меня словно электрическим током прошило, но я взял трубку. Прятаться бесполезно. Она нашла нас, и этого было достаточно.

— Алло, — сказал я.

Снова гостиничный клерк из обслуги номеров.

— Мистер Дьюк?

— Да.

— Здравствуйте, мистер Дьюк. Сожалею, наш разговор прервался минуту назад… но я полагал, что должен позвонить снова, потому что у меня возникли кое-какие сомнения…

— Что? — я почувствовал, как над нами сгущаются тучи. Этот мудак собирался меня чем-то ошеломить. Что же эта сумасшедшая сука ему наплела? Я пытался сохранять хладнокровие.

— Мы смотрим эти проклятые новости! — завопил я. — Какого хрена вы мне мешаете, вашу мать? Молчание.

— Чего вам надо? Где чертов лед, который я заказывал? Где выпивка? Здесь война происходит, парень! Здесь людей убивают!

— Убивают? — он почти прошептал это слово.

— Во Вьетнаме! — орал я. — По этому проклятому телевизору!

— О… да… да…, — залепетал он. — Эта ужасная война. Когда же она кончится?

— Скажите мне, — сказал я спокойно. — Чего вы хотите?

— Ах да, — спохватился он, возвращаясь к своему обычному тону гостиничного администратора. — Я считаю своим долгом сказать вам… потому что знаю, что вы находитесь здесь на полицейском съезде… Голос женщины, оставившей это сообщение для вас, звучал очень встревоженно. Он помолчал мгновение, но я ничего не сказал.

— Я думаю, вы должны это знать…

— Что вы ей сказали? — спросил я.

— Ничего. Абсолютно ничего, мистер Дьюк. Я просто принял сообщение. — Он сделал паузу. — Но говорить с этой женщиной было не так просто. Она была… как бы это сказать… слишком нервной. Полагаю, что она плакала.

— Плакала? — мой мозг заклинило. Я не мог думать. Меня накрыло. — Почему она плакала?

— Ну… ох… она не сказала, мистер Дьюк. Но с того момента, как я узнал, чем вы занимаетесь, я подумал…

— Понимаю, — быстро сказал я. — Послушайте, вы должны очень вежливо обращаться с этой женщиной, если она позвонит снова. Она — предмет нашего изучения, — я чувствовал, что меня понесло: слова приходили легко и. просто.

— Она практически безобидна, конечно… не будет никаких неприятностей… Эта женщина приняла лауданум — подконтрольный эксперимент, но я подозреваю, что, до того как все это закончится, нам потребуется ваше содействие.

— Ну… естественно, — сказал он. — Мы всегда рады сотрудничать с полицией… до тех пор, пока это не доставляет неприятностей… для нас, я имею в виду.

— Не беспокойтесь, — сказал я. — Вы под надежной охраной. Просто обращайтесь с этой бедной женщиной, как если бы имели дело с любым человеком, попавшим в беду.

— Что? — он, кажется, начал тормозить. — Ах, да, да, я понимаю, что вы имеете в виду, да… так ответственность в конечном счете ложится на вас?

— Конечно. А сейчас я должен вернуться обратно к новостям.

— Спасибо, — пробормотал он.

— Принесите лед, — сказал я и повесил трубку.

Мой адвокат умиротворенно улыбался телевизору. «Хорошая работа, — заметил он. — После этого они будут обращаться с нами, как с проклятыми прокаженными». Я кивнул, наполнив высокий бокал «Чивас Регаль».

— По ящику последние три часа не: было никаких новостей, — рассеянно продолжал он. — Этот несчастный идиот, наверное, думает, что мы подключились к какому-то специальному полицейскому каналу. Ты должен позвонить ему опять и попросить его прислать 3000-ваттный чувствительный конденсатор, в качестве приложения ко льду. Скажи ему, что наш только что перегорел…

— Ты забыл о Люси. Она тебя ищет.

Он засмеялся

— Нет, это она тебя ищет.

— Меня?

— Да. На самом деле она домогается тебя. Единственный способ, с помощью которого я мог избавиться от нее там, в аэропорту, так это сказать, что ты забираешь меня в пустыню для разборки и что ты хочешь избавиться от меня, чтобы обладать ею, — он пожал плечами. — Блядь, я должен был ей что-то сказать. Я сказал, что она отправится в «Американу» и подождет, пока кто-нибудь из нас не вернется, — он снова заржал. — Догадываюсь, что она считает тебя победителем. Это телефонное сообщение было не для меня, не так ли?

Я кивнул. Его рассуждение было бредом, но я знал, что это — правда. Наркотический ход мысли. Эти зверские ритмы понятны — но для него они были прямо-таки исполнены смысла.

Он неуклюже развалился в кресле, пытаясь сосредоточиться на сериале «Миссия Невозможна». Я поразмышлял немного, затем поднялся и начал складывать вещи в свою сумку.

— Ты что делаешь? — спросил он.

— Не обращай внимания, — сказал я. Застежка-молния на мгновение заела, но я сильно ее рванул и закрыл. Потом надел свои туфли.

— Подожди минутку, — сказал он. — Боже, ты же не уезжаешъ? Я кивнул.

— Ты прав, черт возьми. Уезжаю. Но не волнуйся. По пути отсюда я загляну к администратору. Они о тебе позаботятся.

Он быстро поднялся, отшвырнув от себя стакан с бухлом. «О'кей, сука ты страшная, это серьезно! Где мой 357?» Я пожал плечами, не обращая на него внимания и впихивая в свою дорожную сумку бутылки «Чивас Регаль».

— Я продал его в Бейкере. Должен тебе 35 баксов.

— Господи Иисусе! — заорал он. — Эта штука стоила мне сто девяносто проклятых долларов!

Я улыбнулся.

— Ты же рассказал мне, где достал эту пушку. Припоминаешь?

Он пришел в замешательство, пытаясь сообразить,

— Ну да — сказал он, в конце концов. — Да… Тот панк в Пасадене…

Затем он снова начал качать права:

— Так что это обошлось мне в штуку, твою мать. Этот гондон замочил наркоагента. Ему светило пожизненно!.. черт, три недели в суде, и все, что я получил, — этот ебаный шестизарядник..

— Ты глуп, — сказал я. — Я предупреждал тебя насчет общения с джанки в кредит, — особенно когда они виновны. Тебе еще повезло, что он не отплатил тебе пулей в живот.

Мой адвокат озадачился

— Он был моим кузеном. Присяжные признали его невиновным.

— Дерьмо! — воскликнул я. — И скольких этот ублюдочный джанки застрелил с того времени, как ты его знаешь? Шесть? Восемь? Этот жалкий злобный хуй настолько виновен, что я, скорее всего, сам его прикончу, согласно кодексу чести. Он застрелил этого наркоагента так же хладнокровно, как прикончил ту девицу в «Холидей Инн»… и того парня в «Вентуре»!

Он холодно взглянул на меня.

— Ты лучше бы поостерегся, мужик. Ты гонишь какую-то пургу.

Я засмеялся, сложил весь свой багаж в кучу, в шаге от кровати, и сел закончить свою выпивку. Я действительно собрался ехать. На самом деле я не хотел, но чувство самосохранения подсказывало: ничто из того, что я, по возможности, выкину на этой тусовке, не идет ни в какое сравнение с риском снова спутаться с Люси… Никаких сомнений в том, что она — прекрасный человек, если даже прочистит себе мозги… очень чувствительна, с секретным запасом хорошей кармы, если не брать в расчет ее повадки Питбуля; великий талант с отличными инстинктами… Просто крупная девочка-подросток, которой, к несчастью, сорвало крышу где-то накануне ее восемнадцатилетия.

Лично я ничего против нее не имел. Но я знал, что Люси в состоянии — учитывая обстоятельства — упечь нас обоих по меньшей мере лет на двадцать, на оснований какой-нибудь омерзительной истории, о которой мы, вероятно, даже никогда не услышим, пока она не предстанет перед судьей:

— Да, сэр. Эти двое на скамье подсудимых — те самые люди, которые дали мне ЛСД и затащили в отель.

— И что они сделали потом, Люси?

— Ну сэр, я просто не могу вспомнить…

• Предыдущая
• 25/42
• Следующая