Неудачник - Томпсон Джим - Страница 27

• Предыдущая
• 27/60
• Следующая

Я храню очень живые воспоминания о той зиме в Оклахома-Сити. О написанных мною двух рассказах, которые не смог тогда опубликовать. О продаже статьи в три тысячи слов в торговый журнал, который заплатил едва ли за десятую их часть. О распространении рекламных листовок по десять центов за час и о рытье канав для канализации практически даром. О том, как Элли Иверс попытался втянуть меня в крупную аферу. И о маленькой проститутке по имени Трикси.

Работы по проведению канализационной системы финансировались штатом по так называемой программе «Помощь безработным». Но насколько я понял, единственные, кто извлекал из этой программы помощь, были кучка политиканов, наблюдатели за программой и владельцы недвижимости. Наблюдатели загребали огромные деньги, практически ничего не делая. Владельцам домов перепадало неоценимое улучшение их собственности — тоже почти за гроши. Мы же, рабочие, рыли канавы глубиной в одиннадцать футов при опасных, тяжелейших условиях, — впрочем, я просто расскажу, что мы получали за этот каторжный труд.

Об этой работе мне сказали двое бывших рабочих-нефтяников, Джиггс и Шорти, — о них я расскажу позже, — которые проживали в том же пансионе, что и я. Не имея машины, мы ежедневно ходили пешком на работу и назад, по восемь миль каждый раз. В течение всего времени, что мы были заняты на рытье канавы, шел дождь или снег, и наша промокшая одежда не успевала просохнуть от смены до смены. Что же касается самой программы, мне не приходилось доселе видеть, чтобы с рабочими обращались столь жестоко и бездушно.

Наверху не было человека, который отбрасывал бы подальше вырытую землю, не давая ей скатиться назад. Следовательно, по мере углубления канавы, было просто невозможно выбросить мокрую землю вверх и как можно дальше от краев. Ты набирал совковую лопату с длинной ручкой, держа ее за самый конец, и изо всех сил подбрасывал вверх рыхлую, мокрую землю. Она попадала на гребень, выросший у канавы, и какое-то время держалась там, угрожая сползти вниз. Затем, медленно, но верно, она оседала и начинала скользить, в результате чего не меньше четвертой части с таким напряжением выброшенной земли падало назад, тебе на голову. Однако хуже всего было то, что траншеи не имели креплений. Не было распорок, которые, по мере углубления в землю, удерживали бы грунт от оползней и провалов.

Эти оползни были сущим наказанием. Насколько именно они страшны, вы поймете, если, подобно большинству людей, испытываете боязнь быть погребенным заживо. Оползни были двух видов. Например, внезапно сползала часть насыпи по бокам, и ты оказывался закованным в сырую землю по колени или по пояс. Второй, более страшный, состоял в лавинообразном обрушении грунта сверху. Внезапно все вокруг темнело, как будто кто-то задул лампу, и ты отчаянно бросался вперед, подальше от места оползня. И через мгновение то место, где ты только что работал, уже не было канавой: на все одиннадцать футов его заполняли полузамерзшие комья земли.

Понять не могу, почему работы были настолько бестолково организованы, почему очень часто приходилось повторно рыть канаву на том же месте, что вряд ли можно назвать экономным подходом. Думаю, ненормальное положение вещей, скорее всего, объяснялось отсутствием разумной организации. Обычно наблюдатели почти ничего не смыслили в строительном деле и только делали вид, что они специалисты. Контроль за работами, как таковой, осуществлялся подставными лицами из программы, людьми, которые слишком боялись сами остаться без оплаты, чтобы указывать на ошибки в планировании работ или требовать более хороших условий для рабочих.

Когда закончились наши две недели — нам разрешалось работать не больше двенадцати дней в месяц, — мы с Джиггсом и Шорти двинулись в город и представили наши табельные номера в контору программы. Нам полагалось жалованье по доллару с четвертью за восьмичасовой рабочий день, так что каждый из нас надеялся получить по пятнадцать долларов. Но только чек Джиггса был выписан на полную и нужную сумму. Шорти получил пять долларов, а я — и вовсе два с половиной.

Разумеется, мы возмутились, но откормленный джентльмен, восседавший за стойкой, равнодушно отмахнулся от нас:

— Нечего ко мне приставать. Мое дело только выписать чек. Идите спорить с вашим прорабом.

— Очень мило, — сказал я. — И сколько мне придется ждать доплаты после того, как я все выясню?

— Откуда мне знать? — пожал он плечами. — Я не имею к этому отношения.

Мы с Шорти еще немного пошумели, но только зря потратили время. Наконец мы сдались и на следующее утро потащились на работу. Нашего прораба на месте не оказалось. Как и мы — хотя он получал гораздо больше, — он работал лишь две недели в месяц. Мне удалось раздобыть его домашний адрес, и мы с Шорти отправились к нему. Молодой парень — и не очень сообразительный — выслушал нас с отсутствующим видом.

— Должно быть, вы ошиблись, — равнодушно сказал он. — Вам должны были выдать чеки на правильную сумму.

— Послушайте, — сказал я, — может, так оно и должно быть, но они оказались не на ту сумму. Вы уверены, что записали нам полных двенадцать дней?

— Конечно, если вы работали.

— А вы разве не помните? Разве вы не знаете, какой объем работы мы проделали?

— Не могу же я каждого помнить! — угрюмо проворчал он. — Я знаю только одно: если вы работали, значит, я все отметил в ваших карточках.

Шорти, у которого плечи были такими же по размеру, как и его рост, начал ругаться. Он заявил, что ему причитается еще десять долларов, и он получит их наличными или сдерет с кого-нибудь шкуру. Здорово напуганный, прораб достал свои записи.

— Вот, смотрите, — залебезил он. — Дж. Томпсон — пятнадцать долларов. А здесь, видите, ваш приятель — и та же сумма.

Я просмотрел список с фамилиями. Как я и ожидал, в нем оказалось еще два «Дж. Томпсона», один работал два дня, а другой — шесть. Почти то же самое произошло и с Шорти, у которого такая же распространенная фамилия, что и у меня. Стало ясно: по тупости нашего прораба причитающийся нам заработок был выплачен не тем рабочим.

И что он намерен с этим делать? А что здесь поделаешь, ребята? Однако, поразмыслив, он предложил нам найти тех рабочих, которые получили наши денежки, и потребовать возврата.

• Предыдущая
• 27/60
• Следующая