Небесные жены луговых мари - Осокин Денис - Страница 34

комарами искусанная в белом платке оропти из леса шла. а навстречу ей овда. пашада кузя кая, оропти? — как дела? — спрашивает. оропти отвечает: сай! — хорошо! — дай пройти, овда-то — лесная жена — неряха — барсучат грудью кормит — из хвощей сети вьет — ядовитые корни ест — лучше бы с ней не связываться. тем более оропти сейчас сама молочная — сынок у нее меньше года. овда открыла рот и гнилые зубы пальцами трогает. качает качает коричневый верхний зуб — и из десны вынула — бросила в сторону — выплюнула густую кровь. оропти сморщилась — воздуха глотнула: овда — тебе чего? — дай пройти. овда ей говорит: подожди оропти — люблю я твоего мужа. можно мне с ним разок встретиться? овда овда — ты не с ума ли сошла? — оропти тревожно на овдины брови смотрит. а брови ее красивые как соболиный мех — хоть сама овда страшная очень. оропти милая — я к нему в твоем виде приду. будет в лесу охотиться — а я выйду. он полюбит меня один раз — а ты вечером подтверди что за ним в лес ходила. и больше уже не буду. ни разу не подойду. — овда на колени встала. оропти говорит: нет овда — у тебя же полный живот бурундучат. ужей и слепых нерожденных поползней. как он после тебя в меня лазить станет? ну подумай сама. прощай. овда тихо зашмыгала — сгорбилась и в лес пошла — как росомаха прихрамывала. обернулась заплаканная — сказала оропти тихо: сама меня найдешь. — и в ельнике скрылась. оропти как домой пришла — покормила сына — сотню дел переделала — мужа ждет. скорее хочет вдвоем с ним остаться — чтобы в его поцелуях встряхнуться от слов овды. а когда наконец остались — и муж оропти бережно на пустых мешках в клети разложил — и рукой у жены погладил — а она крепкие ноги свои раскрыла — изнутри ее выскочила мокрая авдотка — с желтыми глазами с большой головой — пискнула и убежала. плачет оропти — сама как авдотка бьется: испортила меня овда. и с тех пор так всегда у них было. как хочет своей оропти муж засунуть — так оттуда авдотка выскочит — птица быстрая — ночная бегунья. а потом пожалуйста — сколько хочешь суй. так они привыкнув и делали. но все равно извелась заболела оропти. разными голосами уже говорить стала. молока в груди нет. к себе мужа не подпускает. по дому ничего не делает. сама целыми днями с раздвинутыми ногами сидит и кричит дурно-дурно: ну-ка сразу все вылетайте! а нет ничего — только когда муж приблизится. а муж по лесу с утра до ночи овду ищет. как-то усталый-усталый пришел — больше чем прежде. в баню жену зовет: оропти — давай попробуем. ноги жене открыл — наклонился — нету авдотки. рукой потормошил себя — а то ведь и он стал некрепкий — и полюбил оропти — а она в это время молчала. через месяц оропти у леса повесилась — не смогла измену мужа пережить, как раз там где встретилась ей овда.

шоякпундыштýнгвонгго-влак и шоякрывыжвонгго-влак — вот каких грибов набрала осика в осиннике. эти грибы не едят — ложные они. идет поет осика — несъедобных грибов тащит-тащит полную корзину. только ведь осика не дура — она просто грустная что-то. остановилась вот. опустилась на землю. обрывает невзрачную траву явалай. целый букет надергала. сунула в чуман в грибы. платок на голове поправила. вышла на покрытую хвощами поляну. и шепотом кричит: канде шордо! канде шордо! — синий лось! синий лось! шергем шергем! — дорогой мой! за деревьями фыркнул кто-то. вышел лось — подошел к осике. только ведь он не синий — а совсем обычный — коричневый. и хвоя в шкуре. осика его по голове погладила. поцеловала в глаза. грибов дала. букетом явалая-метелок сначала лося по ушам погладила — потом положила на язык. лось заплакал. и осика заплакала. так стояли среди хвощей дотемна. смотрели друг на друга. любовались взглядами. а когда над поляной появилась тусклая шордо шýдыр — звезда лося — полярная звезда — осика дернула лося за ухо вытерла слезы и пошла домой.

волосы у осылай по-дурацки вьются. пышные и густые — светлые — ну и дела. а голову вымоет — совсем как русского учителя дочка. а сама по-русски не говорит — только матерно. полная как просвирка в церкви. и такая же приплюснутая. зубы кривые — язык на короткой уздечке. но веселая — и друзей полно. глаза видят плохо — но щурятся и смеются. осылай немножко за двадцать. ее в мари-биляморе любят. а родители у нее — угрюмые и худые. этой зимой идет осылай по улице — видно что торопится не просто так — по молодому делу — по глазам видно что кое-где горит — а навстречу ей вугремчийше с кладбища ведут. сорок дней как умер дед сомка — и вот теперь ведут с могилы его замену. вместо сомки-то дед пепи — его друг и такой же пьяница. дед пепи мертвого сомку будет замещать — будет сидеть с его родней и одежду его наденет — вургемчийше он. так всегда надо — будет дед пепи сегодня за сомку есть и пить — будет в бане мыться — плясать будет — в сомкином доме на лавке хорошо поспит — а потом его будто мертвого сомку навсегда на кладбище отведут — совсем проводят — полные карманы еды и питья напихав — чтобы сам ел и хорошенько угостил всех мари-биляморских мертвых. подождет пепи пока проводившая его сомкина родня с кладбища подальше уберется — и потихоньку домой пойдет. часть гостинцев по кладбищу разбросает-расплещет — а часть заберет себе. валит снег густой. пепи еле-еле медленно идет — с трудом передвигает ноги — как деревянный — правильно — належался ведь в тесной могиле. глаза щурит — от света отвык. не говорит — а скрипит и ухает. вургемчийше опытный — не в первый раз. а вокруг него толпа родственников сомкиных и разных односельчан. осылай ругнулась про себя — дала вургемчийше дорогу — и сама ко всем пристроилась — повернула в обратную сторону. нельзя встретив идущего домой мертвого на сороковой свой последний день просто взять и мимо пройти. никому нельзя. будет теперь осылай весь день весь вечер сидеть в доме у деда сомки и слушать что там наболтает дед пепи. ладно. выпившего слегка пепи-сомку с поклоном в дом завели — и за стол посадили. здравствуй отец.. — говорит сомкина дочь марля. здравствуй муж мой сомка.. — говорит унай — сомкина старуха. здравствуйте все.. — скрипит пепи. медленно машет руками и как пугало кланяется. многие улыбаются — а осылай смеется. думает: ну дед сомка — насажаю тебе весной репьев на могилу. думает: ну дедушка пепи — завтра сам на меня полезешь. и тут же спохватывается — морщится плюет — и смеется еще сильней..

время уже заполночь. осылай в уголочке сидит и спит — свистит носом. а чистый и пьяный — красный и сытый пепи — с болью в спине от пляски — которого все окликают ‘сомка — а сомка!’ — рассказывает и рассказывает как живет на том свете — как там наши мари-биляморские — у кого болит ухо — а у кого завелась беззубая любовница — кому курить нечего — а кто делает морды и корзинки — сколько у каждого гусей и ульев.

ава лудо — утка жена — и узо лудо — селезень — проплывают мимо купающейся оцканяш и шепчутся:

— тугай сöрале ———— такая красивая

оцканяш — тугай —— оцканяш — такая

шöртнялге. ——————— золотистая.

— туге туге пеш ———— да да очень

мотор — пешак —— красивая — очень

леве. ————————————— теплая.

— леве огыл — а —— горячая — а не

шокшо. ——————————— теплая.

— волгыдо. ———————— светлая.

— ныжылге. ———————— нежная.

— кавагай. ———————— как небо.

оцканяш всех стесняется — кроме уток. идет к ним по мелкой воде — показывает себя. высокая она. выше всех в лудосоле. две взрослые утки — у оцканяш груди. нету таких у других лудосольских жен — в утиной деревне. оцканяш уткам поет: вучи-вучи-вучи. смеется им: лудо-лудо-лудо. лудо ее и саму муж зовет. мыйын лудем. мыйын оцканяшем. оцканяш оцканяш моя утка.