Собрание сочинений в десяти томах. Том 9 - Толстой Алексей Николаевич - Страница 87
- Предыдущая
- 87/140
- Следующая
Алексей. Ты к чему это клонишь? Все вы тут загадками разговариваете… Точно и не русские люди, ей-ей… (Отходит.)
Буйносов. От табаку у него головка кружится.
Шереметев. От табаку ли?
Буйносов. Ох, табак, табак! Какой его сатана выдумал? А вот у меня, скажем, две девки с цепей рвутся, а ведь женихов-то здесь в Питербурхе нет… Кои молоды – все за море посланы.
Шереметев. Женихов тебе весь Преображенский полк да весь Измайловский…
Буйносов. Род-то наш уж очень знатен. Ведь князья Буйносовы от Романа Буйноса-Овчины, что вышел в тринадцатом веке из цезарской земли с дружиною.
Шереметев. Так, так…
Буйносов. Три века в государевой думе сидим боярами и окольничими… Не хочется худородного-то в зятья брать, породу портить.
Шереметев. Так, так…
Буйносов. А ведь придется?
Шереметев. Ох, придется.
Буйносов. Сделай милость, фельдмаршал, уж шепни ты государю словечко: может, сам ко мне сватом приедет, все-таки честь была бы.
Шереметев. Само собой.
Проходят. Ягужинский проходит с двумя немками.
Первая немка. Мой дедушка был пивовар, и мой папаша был славный пивовар, и мой Иоганн пивовар.
Ягужинский (второй немке). Загадки умеете отгадывать?
Первая немка. Она еще боится. Она еще недавно из Москвы. Ее папаша преславный булочник в Немецкой слободе.
Ягужинский (второй немке). Отгадайте изящную загадку: что лучше – любить и потерять, или вянуть – не любить, зато не потерять?
Первая немка (хохочет). Она этого еще не понимает… Она очень стыдливая.
Ягужинский. Обтерпится… Мы люди веселые…
Они проходят
В дверях шум. На четвереньках вползает огромный человек, на нем поп Битка и князь-папа – Никита Зотов.
Битка. Обидели, обидели нас, не позвали…
Князь-папа. Пьем, пьем, пьем во имя всех пьяниц, во имя всех скляниц, во имя всех кабаков, во имя всех Табаков…
Битка. Аминь! Оскверняю дом сей и все пьяное собрание…
Буйносов. Тьфу! Поп, а безобразничает.
Битка. Мне царь безобразничать приказал… Мы с князем-папой с утра трудимся, бочонок водки вылакали за твою княжескую непомерность.
Подъезжают к столу, слезают с человека, берут кубки.
Князь-папа. Пьем, пьем, пьем во имя всех брюхатых, во имя всех толстозадых, во имя всех ленивых, во имя всех спесивых…
Битка. Во имя воров и казнокрадов. Аминь!
Меншиков. Будя вам орать, дьяволы!
Битка. Обидели духовное лицо! Степан, вези нас к бочке. (Опять садится на Степана, едет по комнате.)
Зендеман (хохочет). Поп верхом на человеке!
Битка (протягивает ему стакан). Трижды оскверняю питие… Пей, иностранный…
Зендеман. Русский любит шутить. Виват![75]
Князь-папа. Во имя всех ветров, во имя всех шкиперов…
Битка на Степане и князь-папа уезжают в глубину. Хохот гостей.
Оттуда на первый план выходит Алексей, лицо его искажено, глаза расширенные, побелевшие.
Алексей. Антихристы, антихристы…
Буйносов. От табаку это у тебя, от дыма табачного, царевич… Пойдем на крыльцо, подыши ветром, сокол ясный…
Они проходят. Появляются Петр и Шафиров.
Петр (Шафирову). Скажи этому пузырю: я сам повезу лес в Англию. Не продавать ему ничего… Свешников!
Свешников торопливо подходит.
Ставь водяное колесо на реке Ижоре, ставь лесопилку, пили доски, пили мачтовый лес… Воровать будешь?
Свешников. Господи, Петр Алексеевич, да для нас царская копейка дороже, кажется, своей жизни.
Петр. Помолчи… Дам тебе два барка трехмачтовых, – погрузишь лес и повезешь в Лондон.
Свешников. Петр Алексеевич, боязно, языкам мы не научены.
Петр. Учись… Приказываю. Даю год сроку… Ответишь…
Свешников. Горячий ты какой, Петр Алексеевич.
Петр. Я вас, бородачей толстопузых, знаю, – учены вы в московских рядах воровать, теперь поучитесь торговать.
Свешников. Господи, да когда же мы…
Петр. Данилыч, заготовь указ: первому негоцианту-навигатору – заграничный патент, чтоб пять лет с него не брать пошлин… Как тебя, Свешников, – Алексей… А по батюшке?
Свешников. По батюшке? Так ты с отчеством будешь нас писать? Да за это, государь Петр Алексеевич, что хочешь с меня спрашивай. Никитич я – по батюшке…
Петр. Ладно. Придет время, спрошу… Ты вот что, Алексей Никитич, поди к шкиперу Зендеману, выпей с ним, подружись, сходи на его корабль… Все там высмотри и выспроси, чтоб у нас было не хуже.
Свешников. Все будет сделано, Петр Алексеевич. (Отходит.)
Петр. Данилыч, почему ассамблею хоронишь, почему танцев нет?
Меншиков. Мин херц, тебя только ждали. (Вынимает платок, машет.)
Начинается музыка.
Блек (церемонно кланяется Петру, хотя не трезв на ноги). Сэр… Экскюз ми…[76]
Шафиров. Он уже согласен на нашу цену, Петр Алексеевич.
Петр. Теперь наша цена будет дороже… (Блеку.) Плясать, плясать иди.
Меншиков. Мин херц, что же, начинай, кавалеры, дамы ждут.
Петр. Бабы не вижу подходящей. (Увидел появившуюся принаряженную Екатерину.) Это кто такая?
Меншиков. Эта? Так, мин херц, пленная одна, за экономку у меня живет.
Петр. Почему ее раньше не показывал?
Меншиков. Робкая очень, пугливая.
Петр. Врешь, врешь… Пускай она мне поднесет.
Меншиков. Хорошо, мин херц. (Екатерине.) Поднеси чарку вина Петру Алексеевичу, поцелуй в губы, как полагается.
Екатерина. Александр Данилович, лучше не надо этого…
Меншиков. Ты и впрямь дура. (Наливает чарку, ставит на поднос.) Поднеси.
Битка. Ликсеич, смотри, не обожгись об девку.
Петр. Иди к черту.
Екатерина (поднося чарку). Прошу покорно, герр Питер…
Петр выпил, поцеловал ее в губы.
Спасибо.
Петр. Откушай и ты. (Наливает ей.)
Екатерина. Спасибо. (Пьет.)
Петр. Танцуешь?
Екатерина. Очень хорошо… Спасибо…
Меншиков. Весь день, мин херц, поет да танцует между делом, такая веселая.
Петр. И поешь хорошо?
Екатерина. И поешь хорошо… Спасибо…
Меншиков. Заладила – спасибо да спасибо… Ты расскажи что-нибудь.
Екатерина. Расскажи что-нибудь. Он же не простой человек. Можно вас просить, герр Питер?
Петр (нахмурясь). Просить? О чем? Ну, проси.
Екатерина. Налейте мне еще вина в рюмку.
Петр (захохотал). Вот так попросила… Ну, попросила? Прошу, мамзель, на польский. (Берет ее руку.)
Екатерина. Спасибо.
Петр и Екатерина танцуют.
Битка. Ликсеич, смотри, как бы у тебя голова не закружилась.
Петр (танцуя). Плясать всем.
Общий танец.
Екатерина. Ай! Извините, герр Питер…
Петр. Что с тобой?
Екатерина. Так стыдно мне… Подвязка развязалась… Извините… (Садится, поправляет.)
Петр (отходит к столу, наливает, пьет, не сводя глаз с Екатерины). Ловка, ловка плясать, как огонь…
Меншиков. Тут еще есть одна, мин херц, немка-булочница, ну, чистый розан…
Петр. Я пойду – прилягу на часок. А вы тут пошумите без меня, попляшите.
- Предыдущая
- 87/140
- Следующая
