Игра в марблс - Ахерн Сесилия - Страница 42
- Предыдущая
- 42/52
- Следующая
Да, понимаю, но все же? Ты счастлива?
Ага. Да. Я люблю свою работу. Я люблю детей, тебя люблю.
Да, но это все не ты.
То есть как – моя работа, мои дети и мой муж – это все не я? – Тут я уже кричу.
Не знаю. Успокойся. Я просто спросил. Ты очень напряжена.
Я напряжена, на хрен, потому, что ты все время задаешь вопросы. О’кей, ладно, тебе это надо, давай будем разбираться. Счастлива ли я сама по себе? В целом да, но я устаю, я замучена, в семь подъем, завтрак, сборы в школу, отвезти детей в школу и детский сад, работа, забрать детей, обед, занятия с ними, ужин, мытье, укладывание, сон. Назавтра все снова. Масло, ветчина, сыр, хлеб, бутерброд. Засыпать изюм. Следующий.
Но тут ведь ничего не изменишь, правда? Детям нужно в школу. Тебе на работу.
Вот именно, так что хватит докапываться.
Может быть, ты бы хотела сменить работу?
Нет, я люблю эту работу.
Точно?
Точно ли? Любила. А сейчас уже нет.
А еще я хотела бы скинуть вес, который набрала после Алфи. Семь фунтов. Грудь стала жирная. Хочу от этого избавиться. Хочу снова делать шпагат на пляже, когда мы поедем, и пусть все смотрят.
Так занимайся.
Времени нет.
Есть – по вечерам. Я побуду с детьми, а ты погуляй. Хотя бы с соседками по району.
Я не собираюсь, на хрен, гулять ни с какими, на хрен, соседками по району, на хрен! Они только и умеют что сплетничать и ссориться, мне это на хрена? Перестань смеяться надо мной, Эйдан!
Прости. Тогда запишись в бассейн. Будешь плавать сама по себе, а то у тебя на это сейчас времени нет.
По вечерам, да? Когда вымотаюсь так, что хочется либо в постель, либо на диван и включить телевизор. Или побыть с тобой, потому что, если я стану уходить по вечерам, когда же мы будем вдвоем?
Ляжешь на час позже.
Да я и так подыхаю, на хрен.
Ладно, ладно, перестань ругаться.
Извини. Просто я не хочу поручать тебе детей ради того, чтобы отправиться в бассейн. Лучше уж я куда-нибудь схожу, с друзьями повидаюсь. А так твое доброе дело пропадет зря.
В этом дело? Ты хотела бы куда-то сходить, бывать в гостях? Ты часто говоришь, что устала и никуда не хочешь.
Я устала. И от этого разговора тоже.
Я просто хочу помочь, Сабрина. Я люблю тебя.
И я тебя люблю. Честное слово, не в тебе дело, и вообще ни в чем, ты слишком много об этом думаешь.
Ты уверена? Это не из-за…
Нет. Не из-за. Давно прошло. Даже говорить об этом не хочу. Не в этом дело.
Ладно. Ладно, но ты уверена?
Уверена ли я?
Да. Да, уверена.
Хочешь, чтобы я больше помогал? Больше делал по дому?
Нет, ты и так много делаешь, ты замечательный, помнишь, на прошлой встрече с психологом мы составляли список дел, ты замечательный, ты делаешь гораздо больше, чем я замечала, ты замечательный, Эйдан, не в тебе дело.
Тогда в чем?
Эйдан, перестань. Ни в чем. Вообще ни в чем.
Если что-то есть, скажи мне. Потому что с тобой не поймешь, Сабрина. Ты такая скрытная, сама знаешь. Ты все держишь в себе.
Потому что не собираюсь раздувать, потому что все в порядке, потому что ты драматизируешь, а на самом деле все в порядке. Я просто устала, вот и все. Дети когда-нибудь подрастут, и я не буду так уставать.
Ладно. А в пятницу я поеду с ними смотреть затмение, а ты сможешь отдохнуть, весь день после работы твой, ты, главное, ничего не делай, пальчиком не шевели, договорились?
Договорились.
– Расскажите, что вам удалось узнать? – просит доктор Лофтус.
Доктор Сексапил, как называет его Ли, уже уходил с работы, когда я нырнула в бассейн, однако молва разнеслась быстро, и он пришел поговорить со мной. Ценю внимание, но все же надеюсь, что не придется платить за эту беседу с психологом. Я рассказала доктору Лофтусу все, что успела выяснить за сегодня об отце, о его двойной жизни – интересно, много ли из этого было доктору уже известно, ведь он целый год общался с Кэт и с братьями отца. Все всё знали, все, кроме меня. Теперь я понимаю, каково приходится отцу: все вокруг помнят то, что ты забыл, это мучительно. Меня это сбило с курса. И кажется, больше всего меня огорчает тот факт, что в какой-то версии отцовской жизни я не существую, он предпочел, чтобы это было так. Пришлось мне проглотить ком в горле, прежде чем я смогла продолжить рассказ.
Доктор Лофтус слушал молча.
– Вы об этом знали? – спросила я.
Он не спеша обдумал мой вопрос.
– Они приходили ко мне в разное время и старались помочь в лечении Фергюса, рассказывали мне то, что, по их мнению, мне следовало знать о нем, что сам он уже не знает, так что – да, кое-что из того, о чем вы говорите, мне было известно, однако далеко не все, в особенности для меня неожиданно, что он использовал имя брата. Это новость для меня. – Подумав, он продолжал: – Инсульт часто приводит к потере памяти. Вы это знаете, мы это с вами обсуждали: путаница, проблемы с кратковременной памятью, риск заблудиться или потеряться даже в знакомых местах, трудности при выполнении инструкции, все это в более или менее сильной степени отмечается у Фергюса. Память может со временем улучшиться, спонтанно или в ходе реабилитации, и мы наблюдали признаки и того и другого вида улучшения, используя методы тренировки мозга. Тем не менее, – тут он подвинулся на край стула, уперся локтями в шаткий столик, рукава засучены, усталые глаза человека, работавшего с раннего утра, – тем не менее подавленные воспоминания или диссоциативная амнезия – явление принципиально иной природы. Подавленные воспоминания – это предположительно те воспоминания, которые человек, сам того не сознавая, блокирует, поскольку они связаны с сильным стрессом или травмой. Подавленные воспоминания – весьма сложный вопрос, некоторые специалисты предполагают их у жертв какой-либо травмы, другие это оспаривают. Некоторые надеются восстановить такие воспоминания терапевтическими методами, другие опять-таки сомневаются.
– Вы думаете, папа умышленно подавил воспоминания о марблс?
Он опять взял паузу на размышления. Не готов ответить однозначно, да это и невозможно, такая уж у отца болезнь – это всех нас сбивает с толку и озадачивает. Почему одно он помнит, а другое нет, почему одно и то же может то вспомнить, то забыть? Инсульт повредил его память – вот единственный ответ, каким я располагаю.
– Он узнает вас и вашу мать и помнит прожитые с вами годы, помнит свое детство и отношения с другими членами семьи, но забыл о примирении с братьями незадолго до инсульта, забыл женщину, в которую был влюблен, и ничего не помнит о марблс.
– Но вы сказали, что люди обычно блокируют то, что связано с травмой или стрессом. Шарики он любил и с этой женщиной, и с братьями, судя по всему, был счастлив.
– Да, но вы же сами говорите: ради игры в марблс он разделил свою жизнь надвое. Ему пришлось стать двумя разными людьми, жить двойной жизнью. Перед инсультом он подвергался сильному стрессу из-за денег, из-за потери работы, этот стресс еще более усиливался попытками сохранять двойную жизнь. Конечно, Сабрина, это всего лишь теория, – эти слова он произнес уже разговорным тоном, и я поняла, что официальная часть встречи закончилась, речь не идет о медицинском диагнозе, – и час у нас поздний, я устал, так что я всего лишь предлагаю свои догадки. Но если в какой-то момент он решил, что причина стресса – шарики, то этим можно объяснить, почему он подавляет связанные с ними воспоминания, хотя в прошлом они, безусловно, приносили ему много радости. Изначально шарики означали для него свободу, убежище, но потом превратились в ловушку, из которой он не находил выхода.
– И нашел выход, забыв о них? – Я так на него сердилась, так эгоистически была на него обижена, что не задумывалась, какому он подвергался стрессу, пусть и по собственной вине.
- Предыдущая
- 42/52
- Следующая
