Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера - Рыбаков Артем Олегович - Страница 42

Ближе к полудню мы миновали Ивенец и двинулись на юг. Мой «крупп» был последней машиной в колонне. За пассажиров со мной ехали Зельц с Кулаком. Поскольку в числе задач нашего экипажа значились охрана тылов и оказание огневой поддержки передовым машинам, оба бойца были вооружены пулеметами. Дымов периодически поправлял сползающую на ухабах с сиденья коробку с пулеметной лентой, а вот Чернову достался МГ с магазинным питанием и он, пользуясь затишьем, развлекал меня разговорами:

— …Товарищ старший лейтенант, я вот спросить хотел, а почему вы бокс не любите?

— С чего ты взял?

— Ну, иногда у вас проскальзывает во время занятий некоторое… пренебрежение, что ли…

— Это я не к боксу, это я к спорту, — ответил я, закуривая.

— А чем вам спорт не угодил?

— Да все нормально. Но от своих дурных привычек ты еще долго избавляться будешь, — я глубоко затянулся и выпустил облако дыма.

— Но я же, в отличие от вас, не курю! — возмутился Чернов.

— Я не про такие, Вадим, а про ринг, канаты и прочий спортивный антураж… Но, бить вас учат хорошо — этого не отнимешь…

— А ринг-то вам чем не угодил?!

— Гладкий он, — флегматично ответил я.

— Ну и что?

— А то, что техника перемещений ваша для драки на природе не очень подходит… А защита «подставкой»? От руки — еще ладно, а от палки или, не дай бог, ножа?

— Да я противника раньше с ног собью! — горячился Чернов.

— И меня? — Я даже полуобернулся к нему.

— Нет, вас — вряд ли… я вот, никак понять не могу — двигаетесь вы вроде не очень быстро… По крайней мере, когда с нами «работаете», — он употребил «мое» словечко: — Как так?

— «Успевает тот, кто не торопится!» — ответил я пословицей. — Расчет и опыт, который не пропьешь. Ты, сержант, не переживай — через годик ты тоже будешь противником о-го-го каким!

— Внимание, точка десять впереди! — раздался в моем наушнике голос командира.

Это значило, что мы подъезжали к очередному району, где, по нашим расчетам, могли находиться стационарные посты немцев. Знаком показав пассажирам приготовиться, я ответил в рацию:

— Арт принял. Мы готовы.

Однако хоть этот поселок (судя по карте — Рубежевичи) и был забит немцами, но проблем не возникло. Солдаты лениво провожали взглядами колонну, но номера машин, указывающие, на принадлежность к войскам СС, и характерные пятнистые куртки на пассажирах отбивали у них охоту к общению. Я слегка опасался, что именно эсэсовские причиндалы могут стать причиной повышенного внимания, но вовремя сообразил, что вряд ли вести о разгроме зондеркоманды успели дойти сюда. А даже если слухи и появились, большинство немцев не сопоставило бы уничтожение спецкоманды и появление эсэсовской колонны в полусотне километров. По темпу мы пока наших противников переигрывали.

Москва, Улица Дзержинского, дом 2.

26.07.1941, 21.12

— Павел Анатольевич, к тебе можно?

— Заходи, Наум Исаакович.

— Пришел ответ от Цанавы.

— И что пишут?

— Много чего… Я зачитаю?

— Давай, я сам посмотрю. — Судоплатов устало потер переносицу.

— Вот, о группах и резидентурах. — И гость протянул ему несколько машинописных листков:

— Молодцы, плотно работают, — после некоторого молчания сказал Судоплатов. — И какая, по твоему мнению, из групп подходит под описание «Странников»?

— Любая и никакая! — последовал ответ.

— Согласен! Составь Цанаве запрос для его резидентов, может, еще контакты были, а до нас в этом бардаке не дошло. Нарком сильно заинтересовался нашей группой.

К пяти часам вечера мы уже укатили от района, где бились с эсэсовцами, километров на девяносто к югу. Результат, если принимать во внимание состояние дорог, хоть и не выдающийся, но, безусловно, заслуживающий уважения. Некоторые отрезки пути вполне себе подходили под определение «как вспомню — так вздрогну»! Железную дорогу Барановичи — Минск наша колонна пересекла немного восточнее Столбцов, и теперь мы двигались на юго-восток, направляясь к Слуцку, где в условленном месте нас должны были дожидаться Бродяга с ребятами.

Местность вокруг была болотистая. Оно и понятно — междуречье Немана и Уссы. Немцы последние пару часов нам на пути не попадались, как, впрочем, и никто другой. Дорога, а скорее — колея в песке, петлявшая в чащобе, была пустынна. И если бы не следы тележных колес, то можно было подумать, что на дворе не двадцатый, а пятнадцатый век.