История Второй мировой войны. Блицкриг - Фон Типпельскирх Курт - Страница 16

• Предыдущая
• 16/230
• Следующая

Растущая мощь армий западных стран, а также сомнения в том, позволит ли оперативный план от 29 октября достигнуть чего-нибудь еще, кроме более или менее крупного первоначального успеха, привели в последующие месяцы к пересмотру плана совместно всеми высшими командными инстанциями и штабами групп армий. Пересмотр касался главным образом решающего вопроса: как добиться уничтожения всех сил противника, находящихся севернее Соммы? Этого, по-видимому, нельзя было осуществить, если главный удар нанести через Бельгию по обе стороны Льежа. Если бы не удалось, как в Польше, прорвать оборону противника первым же ударом и в Бельгии произошло бы простое оттеснение сил, то возникла бы опасность организованного отхода противника или даже позиционной войны. Ударная сила войск могла оказаться достаточной, чтобы выйти к Ла-Маншу, что имело исключительную важность для последующего ведения войны против Англии. Однако не позднее чем у укрепленной франко-бельгийской границы наступление, предположительно, должно будет остановиться.

Значительно более эффективной обещала стать операция, в ходе которой наступающие войска уже с самого начала охватывали все силы противника, расположенные на территории Бельгии и Северной Франции, и создавали как можно скорее угрозу с тыла. Еще в начале ноября был запланирован удар группы моторизованных соединений. Предусматривалось, что этот удар будет представлять собою нечто большее, чем отвлекающую операцию и, «используя безлесную полосу по обе стороны Арлона и Флоранвиля, должен быть нанесен в направлении на Седан с задачей внезапно захватить западный берег реки Маас в районе Седана и юго-восточнее и этим самым создать благоприятные предпосылки для дальнейшего развития операций». Такой удар служил намеком на необходимость коренной переделки предыдущего оперативного плана. На последней особенно настаивал – и даже доложил об этом Гитлеру – генерал фон Манштейн, бывший тогда начальником штаба группы армий «А». Идея об изменении плана еще только обсуждалась, когда 10 января 1940 г. один офицер германской авиации вылетел в качестве курьера с важными документами из Мюнстера в Кельн вопреки категорическому приказу пользоваться в таких случаях только железной дорогой. Самолет сбился с курса и совершил посадку на территории Бельгии. Прежде чем пассажирам удалось уничтожить документы, они были окружены бельгийцами и взяты в плен. Теперь немцы должны были учитывать, что план наступления войск правого крыла немецких армий стал известен противнику.

Это происшествие послужило последним толчком к тому, чтобы отказаться от прежнего оперативного плана и разработать новый, который вначале казался почти неосуществимым. Он сводился к смелому замыслу предпринять наступление тремя танковыми группами, вначале на фронте только 60 км между Мальмеди и Люксембургом, через трудно проходимые лесистые Арденны с их многочисленными глубокими долинами, тянущимися с севера на юг. Затем немецкие войска должны были неожиданно для противника, по всей вероятности занимавшего подготовленную оборону, форсировать реку Маас между Динаном и Седаном. Полагали, что, если даже этот удар будет успешно осуществлен – а это зависело от многих случайностей, – решающий успех будет возможен только в том случае, если одновременно крупные англо-французские силы, стоящие на юго-западной границе Бельгии, выступят против немецких армий, наступающих на Голландию и Бельгию, и будут скованы последними прежде, чем противник поймет смертельную опасность, которую представляет для него удар на Маасе южнее Намюра. Нельзя было также упускать из виду, какие крупные резервы французы смогут ввести в центре приблизительно в районе Ретель, чтобы создать угрозу южному флангу наступающих немецких войск, переправившихся на левый берег реки Маас. «Внезапный удар на Седан – это такая операция, в которой можно самому потерпеть поражение», – так отозвался Иодль в феврале о новом плане.

Однако, несмотря на все возникавшие сомнения для достижения оперативной внезапности, нельзя было придумать ничего лучше этой смелой операции. Поэтому о ее подготовке был отдан приказ.

Положение на фронте оставалось спокойным. Продолжались поиски разведчиков, имевшие задачей захват пленных, командование пополняло свои Сведения о составе и расположении войск противника и о моральном состоянии французских войск. Англичане до середины октября четырьмя дивизиями (два армейских корпуса) заняли позиции на бельгийско-французской границе между Мольд и Байёль, то есть вдали от фронта. В этом районе проходил почти сплошной противотанковый ров, прикрываемый фланкирующим огнем дотов, расположенных на 1000 м одни от другого. Эта позиция, которая сооружалась как продолжение линии Мажино на случай прорыва немецких войск через Бельгию, зимой 1939/40 г. была закончена. Начиная с ноября на Саарский фронт каждые три недели прибывал один полк, а в начале мая туда была переброшена целая дивизия.

В декабре во Франции была сформирована пятая дивизия из ранее прибывших частей, а в первые месяцы 1940 г. из Англии прибыли еще пять дивизий, так что британский экспедиционный корпус вырос до 10 дивизий. В тылу английских войск было создано почти 50 аэродромов с цементными взлетно-посадочными полосами. Многочисленные дороги соединяли английские позиции с портом снабжения Нантом.

Если англичане и немцы зимой развернули широкую подготовку к предстоящим действиям, то французская армия этим совершенно не занималась. Собственное наступление командование планировало предпринять не раньше осени 1941 г. В наступление противника не особенно верили. Войска вообще не нацеливались на ведение войны. Широко распространенное меткое выражение «drole dе guerre» – «странная война» – было характерным для отношения французов к войне и к родине. Черчилль, который с момента возникновения войны входил в состав английского военного кабинета как морской министр и с самого начала боролся за возможно более активное ведение военных действий, был очень озабочен событиями во Франции, так изменившейся с 1918 г. 19 сентября он писал премьер-министру Чемберлену: «Я так сильно настаиваю на доведении английской армии до 50-55 дивизий потому, что сомневаюсь, чтобы французы согласились с таким распределением нагрузки, которое возлагало бы на нас ведение войны на море и в воздухе, а на них – всю тяжесть потерь в воине на суше. Я считаю уместным сообщить французам о нашем намерении. Но вопрос о том, достигнем ли мы этой цели на 24-м, 30-м или 40-м месяце, должен оставаться открытым».

Естественно, во французском и английском генеральных штабах предавались мыслям, как следует встретить возможное наступление немцев. Было совершенно ясно, что оно могло иметь успех только при использовании бельгийской и, очевидно, голландской территории. Военные переговоры с Бельгией были затруднены тем, что эта страна, которая после первой мировой войны тесно примкнула в военном отношении к западным державам, в 1936 г. снова вернулась к своей традиционной политике нейтралитета. К тому же бельгийское правительство еще 23 июня 1939 г. заявило о своем нежелании вести какие бы то ни было переговоры с западными державами по линии генерального штаба. Хотя бельгийцы строили оборону на удержании прежде всего германско-бельгийской границы, однако они упорно не хотели пустить в свою страну войска западных держав до фактического нарушения нейтралитета Германией. Они, как и голландцы, все еще надеялись на то, что войне можно положить конец, прежде чем она станет реальностью. С этой целью оба правительства 7 ноября 1939 г. сделали воюющим странам предложение о посредничестве, «чтобы облегчить возможные переговоры». В своем ответе западные державы подчеркивали, что их целью является восстановление Польши и Чехословакии, в то время как Германия обещала «тщательное рассмотрение» ноты.

По вопросу о том, какие действия следует предпринять в случае наступления немецких войск через Бельгию и Голландию, между Англией и Францией возникли длительные разногласия, которые начались сразу же после окончания войны с Польшей. Их исход должен был иметь очень большое значение для успеха немецкой операции. Англичане вначале считали, что очень неосторожно продвигать левое крыло союзников до рубежа Живе, Намюр, Антверпен, если бельгийцы не допустят занятия этого рубежа до начала немецкого наступления. Поэтому они думали, что гораздо лучше остановить немцев на заранее подготовленных позициях у франко-бельгийской границы. Но французы не были удовлетворены таким решением. 17 ноября 1939 г. заседавший в Париже союзный верховный военный совет принял следующее решение: «Ввиду необходимости задержать германские вооруженные силы на рубеже, находящемся как можно дальше к востоку, важно направить все силы на то, чтобы в случае нападения немцев на Бельгию удержать линию Маас, Антверпен». Это решение приводило к тому, что четыре армии левого крыла: 9-я и 1-я французские армии, английский экспедиционный корпус и 7-я французская армия, в случае немецкого наступления на Бельгию должны были немедленно вступить в Бельгию и Голландию. В результате подвижные резервы союзников располагались и фактически использовались только на западном крыле. Сторонником этого плана был прежде всего генерал Гамелен, главнокомандующий французскими вооруженными силами, в то время как генерал Жорж, командующий французскими армиями на северо-востоке, предпочитал расположить крупные подвижные силы в качестве резервов за центром фронта.

• Предыдущая
• 16/230
• Следующая