Вояж - Стил Даниэла - Страница 9

• Предыдущая
• 9/65
• Следующая

– Не во всех подробностях, но более-менее. Знал, что она собиралась кое-что высказать, – честно признался Грег. Он не боялся Джека, более того – пусть это и было страшной тайной для Мэдди – терпеть его не мог. Он считал его заносчивым и высокомерным, ему не нравилось, как он помыкает Мэдди, хотя никогда не обсуждал с ней ее мужа. Ей и так доставалось, не хватало еще за Грега заступаться!

– Ты мог бы ее остановить! – продолжал бушевать Джек. – Заговорил бы одновременно с ней, и все закончилось бы, не начавшись!

– Для этого я ее слишком уважаю, мистер Хантер. И потом, я согласен с каждым ее словом. Когда она рассказала мне про Джанет Маккатчинс в понедельник, я ей не поверил. Это был предупредительный звонок для тех из нас, кто не желает задуматься о том, в какое отчаянное положение попадают женщины, на которых поднимают руку мужья. Это происходит рядом с нами каждый день, просто мы не хотим видеть и слышать этого. Джанет Маккатчинс была замужем за сенатором, поэтому она до нас докричалась, хотя уже после смерти. Может быть, после сегодняшнего выступления Мэдди смерть Джанет Маккатчинс не пройдет незамеченной. При всем к вам уважении, я думаю, что Мэдди поступила правильно. – Последние слова Грег произнес дрожащим голосом, заставив Джека вытаращить на него глаза.

– Представляю, как обрадуются наши спонсоры, когда на нас подадут в суд!

– Маккатчинс звонил, чтобы пугать нас судом? – озабоченно спросила Мэдди. Она не раскаивалась в своих словах, но ей не хотелось огорчать Джека. Она собственными глазами видела, что Маккатчинс делал с женой, и была готова дать показания, если понадобится. В эфире она хватила лишнего, не думая о том, как это отразится на ней самой и на канале.

– Он завуалированно угрожал, причем вуаль была совсем тонкая. Пообещал, что следующий звонок сделает уже его адвокат, – резко ответил Джек жене.

– Вряд ли он зайдет так далеко, – задумчиво промолвил Грег. – Реальность выдает его с потрохами. Джанет Маккатчинс была с Мэдди откровенна. Это прикроет наши задницы.

– Как изысканно ты выражаешься, Грег! – фыркнул Джек. – Ты все отлично понимаешь: опасность грозит одной заднице – моей. А все из-за вашей глупости и безответственности!

И умчался к себе наверх.

– Ты еще дышишь? – обратился Грег к Мэдди, озабоченно глядя на нее. Она утвердительно кивнула.

– Я знала, что Джек будет вне себя. Надеюсь, обойдется без иска. – Но голос Мэдди звучал неуверенно. Оставалось надеяться, что Маккатчинс не посмеет подать на них в суд, ведь это грозило бы ему разоблачением.

– Ты рассказала ему о звонке Филлис Армстронг? – поинтересовался Грег.

– Не успела, – призналась она. – Расскажу дома.

Но этим вечером Мэдди пришлось ехать домой одной. Джек вызвал своих юристов, чтобы пересмотреть запись передачи и обсудить с ними возможные риски, поэтому он вернулся в Джорджтаун только в час ночи. Мэдди еще бодрствовала, но он не сказал ей ни слова, а только решительно прошествовал через спальню в свою ванную.

– Как дела? – осторожно спросила она, когда он соизволил оглянуться на нее по пути.

– Не могу поверить, что ты так со мной поступила! Надо же было сморозить такую глупость!

Эти слова Джека были равносильны пощечине. Не вызывало сомнения, что он считает ее предательницей.

– Сразу после нашего эфира позвонила первая леди, – начала оправдываться Мэдди. – Передача привела ее в восторг, она назвала ее очень смелой. На этой неделе я начну работать в ее комиссии.

Она еще не знала, как загладить свою вину перед мужем, но была полна решимости попытаться. Не хватало, чтобы он возненавидел ее из-за работы!

– Я уже принял это решение за тебя. – Упоминание комиссии по борьбе с насилием против женщин стало для него поводом напомнить об ее подчиненном положении.

– Я решаю за себя сама, – тихо возразила Мэдди. – У меня есть это право, Джек.

– Значит, ты теперь отстаиваешь женские права вообще, а не только права избиваемых женщин? Какой еще телекомментарий меня ждет? Может, нам сделать твое собственное шоу, чтобы ты могла разглагольствовать весь день, забыв о новостях?

– Раз первой леди понравилось, то, может, не все так плохо?

– Хуже некуда. Теперь ждем, что скажут юристы Маккатчинса.

– Может быть, через несколько дней все уляжется, – с надеждой произнесла она.

Джек медленно подошел к кровати и остановился, глядя на Мэдди с плохо скрываемым негодованием. Его распирало от гнева.

– Если еще раз выкинешь что-нибудь подобное, я не посмотрю, что ты моя жена, – тут же уволю! Поняла?

Она молча кивнула. Теперь ей казалось, что она поступила плохо, предала его. За девять прожитых вместе лет он еще ни разу так на нее не злился. Мэдди уже боялась, что ей никогда не будет прощения, особенно если каналу действительно грозит суд.

– Я думала, что совершаю важный поступок…

– Мне плевать, что ты думала! Я плачу тебе не за мысли, а за внешность и грамотное считывание новостей с телесуфлера. Больше мне от тебя ничего не надо.

Выкрикнув это, Джек ушел в свою ванную и громко хлопнул дверью. Мэдди расплакалась. Этот вечер оказался тяжелым для них обоих. Но в глубине души она по-прежнему считала, что поступила правильно, не важно, чего это ей стоило. Пока что все указывало на то, что цена будет высокой.

Выйдя из ванной, Джек улегся, не сказав ей ни слова, потушил свет и отвернулся. Скоро она услышала его храп. Впервые за долгие годы ей стало страшно. Еле сдерживаемое бешенство мужа всколыхнуло старые воспоминания, а с ними вернулся страх. В эту ночь ее впервые после большого перерыва опять мучили кошмары.

За завтраком Джек снова молчал и собрался ехать на работу один.

– Как я попаду на студию? – удивленно крикнула она ему вслед, оставшись на тротуаре.

Он посмотрел на нее в упор, сел в машину, хлопнув дверцей, и бросил в окно как совершенно чужому человеку:

– Возьмешь такси.

Хоронили Джанет Маккатчинс утром в пятницу, и Джек передал Мэдди через свою секретаршу, что намерен отправиться в церковь с ней. Они выехали в его машине: он в черном костюме и галстуке в черную полоску, она в черном льняном платье от «Шанель» и в темных очках. Водитель доставил их к церкви Святого Иоанна, что напротив Белого дома, за парком Лафайет. Служба длилась долго, хор пел «Аве Мария», на передних скамьях сидели дети Джанет, ее племянники и племянницы. Даже сенатор пустил слезу. Присутствовали все важные политики города. Мэдди смотрела на плачущего сенатора, не веря своим глазам. При взгляде на детей у нее разрывалось сердце. В конце службы ее рука коснулась руки Джека. Он покосился на жену и демонстративно отстранился – по-прежнему был зол на нее. С вечера вторника они почти не разговаривали.

Хантеры вышли вместе с остальными скорбящими на паперть. Гроб погрузили в катафалк, семья расселась по лимузинам и отправилась на кладбище. Джек и Мэдди знали, что после похорон в доме Маккатчинсов будут поминки, но ехать туда не захотели, потому что не принадлежали к числу близких друзей. В студию они возвращались бок о бок, но в ледяном молчании.

– Сколько это будет продолжаться, Джек? – не выдержала Мадлен.

– Столько, сколько продлится такое мое отношение к тебе, – отрезал он. – Ты очень меня подвела, Мэдди. Это если выбрать самое парламентское выражение…

– На кону стояло нечто большее, Джек. Женщина, которую регулярно избивал муж, покончила с собой, и ее могли объявить умалишенной. Ей и ее детям требовалась справедливость. А еще нужно было указать пальцем на мучителя.

– И при этом крепко насолить мне. Что бы ты ни предприняла, она все равно ушла в мир иной с ярлыком сумасшедшей. От фактов никуда не денешься: она лежала в психбольнице, где полгода лечилась электрошоком. Думаешь, она после этого осталась нормальной, Мад? Стоило ли из-за нее подвергать меня такой опасности?

– Прости, Джек, но я иначе не могла. – Мэдди по-прежнему считала, что поступила правильно.

• Предыдущая
• 9/65
• Следующая