Тьма сгущается - Тертлдав Гарри Норман - Страница 44
- Предыдущая
- 44/230
- Следующая
Маркиз в театральном ужасе замахал руками, словно отталкивал от себя кубок с вином:
— О, за это вам, ваше превосходительство, особое спасибо!
Наконец, когда пирожные и фрукты были съедены, чай и вино выпиты и разговор о литературе как-то сам по себе начал затухать, Хадджадж как бы невзначай спросил:
— И что же подвигло вас, господин, сегодня оказать честь нашему дому?
— То есть что, кроме хорошей выпивки в хорошей компании? — сощурился маркиз. Хадджадж кивнул в ответ, и альгарвейский министр продолжил: — Я полагаю, что в кампании по захвату Глогау мы могли бы рассчитывать на большую помощь Зувейзы, нежели та, что вами до сих пор предоставлялась.
Хадджадж нахмурился:
— И вы пришли ко мне с этим? Подобные вопросы должен решать ваш военный министр с нашими генералами в Бише.
— Уверяю вас, ваше превосходительство, что в наших с вами общих интересах нам следует быть предельно откровенными друг с другом! — внезапно вскипел Балястро. Сейчас он был самим собой — все его преувеличенно театральные жесты исчезли. Он говорил с искренним чувством. — Вы не хуже меня знаете, что ваши генералы только мутят воду, тянут до последнего и никак не могут решить, на чью же им, собственно, сторону становиться! И это их поведение можно объяснить лишь политикой вашего царя. Или же политикой вашего министерства иностранных дел, а конкретнее — вашей личной политикой!
— Должен вам сказать, что вы очень ошибаетесь, если считаете, что я способен обвести вокруг пальца его величество царя Шазли, — холодно отозвался Хадджадж.
— О, вы можете говорить мне все что угодно, спасая свою честь и честь вашего государя! Но с какой стати я должен вам верить? — парировал альгарвеец. — Давайте допустим на минуту (если вам угодно, как возможную версию), что все переговоры от имени вашего царства вы ведете с соседними странами исходя из своего собственного плана.
— Ну допустим, только на минуту и только как версию, — подавив усмешку, кивнул министр. Балястро ему нравился, и потому он сейчас изо всех сил ему подыгрывал, корча серьезную физиономию. — В этом случае Зувейза должна отдать все силы, чтобы отомстить Ункерланту. И чем больше — тем лучше. Что же до Глогау, то он никогда нам не принадлежал. И хорошо если там живет с десяток зувейзин. Но скорее всего — ни одного.
— Но Зувейза — наш союзник. И мы вправе рассчитывать на ее на бОльшую помощь, чем она оказывала до сих пор.
— Нет, мы не союзники, — покачал головой Хадджадж. — У нас всего-навсего есть общий враг. Мы воюем против Ункерланта исходя из своих, а не ваших интересов. И, поскольку наша дискуссия ведется чисто гипотетически, я могу добавить, что, учитывая военную мощь, которую вы обрушили на наших соседей, я могу спать спокойно, зная, что на нас вашей мощи уже не хватит.
— Мы всегда, с самого начала времен были с каунианами заклятыми врагами, — усмехнулся Балястро. — Так что сейчас, когда поднялась дубина народного гнева, грех ее не опустить туда, куда нужно нам! Продолжайте же — признайтесь в своей любви к ункерлантцам! Мне сегодня что-то очень хочется от души похохотать — так дайте повод!
— Мы, по официальным источникам , всегда предпочитали жить с ними в мире. Впрочем, как и вы, по тем же официальным источникам , — в мире с каунианами.
— В мире по их понятиям , — жестко ответил Балястро. И Хадджадж тут же вспомнил былые сражения, завоевания и потери своего королевства. — А теперь у нас с ними мир уже по нашим законам . И это плоды нашей победы. Мы — самая сильна и самая отважная нация.
— Но в таком случае, ваше превосходительство, так ли уж вы нуждаетесь в помощи маленькой Зувейзы при осаде Глогау? — с невинным видом осведомился Хадджадж.
Балястро скривился, встал и вышел из библиотеки, на сей раз полностью пренебрегая всеми обычаями и церемониями. Стоя в дверях своего дома-крепости, министр иностранных дел Зувейзы следил за удалявшимся в сторону Биши экипажем. И лишь когда он свернул за угол (ни на долю секунды раньше!), Хадджадж позволил себе улыбнуться.
Иштван угрюмо указал взглядом на скрывающуюся за утесом тропу и пробурчал:
— Здесь-то и ждут нас ункеры.
В его словах было не меньше уверенности, чем в словах моряка, завидевшего грозовые тучи и констатировавшего: «На нас надвигается шторм».
— Похоже на то, — кивнул Соньи. — Наконец-то пришел и наш черед дать им как следует и выкурить их из гнезда!
— Да их там всего-ничего! Шапками закидаем! — бодро выкрикнул Кун. Он всегда был оптимистом.
— А им здесь и не нужно много солдат. — Иштван указал на сжимавшие тропу обрывистые скалы. — Тут только одна дорога — вперед. И пока они обороняют ее, дальше мы никуда не уйдем.
— А ведь сержант прав, Кун. — Лицо Соньи помрачнело. — Вряд ли ункеры пойдут в открытый бой. У них тут свои игры, и они захотят навязать нам свои правила. Их задача не остановить нас, а замедлить наше продвижение. Просто продержать нас тут до зимы.
— А в этих краях зимою никому мало не покажется, — поддержал его Иштван, щурясь на солнце. Оно все еще стояло довольно высоко, но с каждым днем сползало в зените все ниже и ниже. Зима приближалась с неотвратимостью течения струйки песка в часах.
И с той же неотвратимостью начался обстрел: засевших на тропе дьёндьёшцев накрыл ливень ункерлантских ядер. Правда, стрелки из них были те еще — большая часть ядер, вместо того чтобы взорваться на тропе, покрушила скалы далеко позади. Но вскоре Иштван сообразил, что ункеры вовсе не мазилы, а наоборот — очень даже себе на уме: один из разрывов вызвал лавину, которая тут же погребла под собой и увлекла на дно пропасти нескольких солдат и нескольких вьючных ослов.
— Ублюдки! — В бессилии Иштвану оставалось лишь грозить врагам кулаками. — Это не бой! Так дерутся только трусы!
— А они и не ищут славы, — угрюмо буркнул Каничаи. — Они будут тупо забрасывать нас ядрами и стрелять из засады, пока не добьют.
— Но только потому, что их там так мало! — вдруг заявил Кун. И раздельно, словно объясняя дебильному ребенку, добавил: — Они не могут себе позволить настоящего сражения с нами, поскольку все их силы отданы великой битве с Альгарве.
- Предыдущая
- 44/230
- Следующая
