Владычица Озера - Сапковский Анджей - Страница 28

– Счастливого пути! – Фрингилья встала, почти так же резко, как недавно Мильва. – Извольте! На перевалах вас ждут метель, мороз и… Предназначение. Как же, однако, зверски вы жаждете искупления! Путь свободен! Но ведьмак останется здесь. В Туссенте! Со мной!

– Полагаю, – спокойно возразил вампир, – что вы заблуждаетесь, госпожа Виго. Сон, коий снится сейчас ведьмаку, признаю́ это с поклоном, есть сон волшебный и прекрасный. Чарующий. Но любой сон, если он затягивается надолго, превращается в кошмар. А от такового мы пробуждаемся с криком.

Девять женщин, сидящих за огромным круглым столом замка Монтекальво, впились глазами в десятую, Фрингилью Виго. Фрингилью, которая неожиданно начала заикаться.

– Геральт выехал на виноградники Помероль восьмого января утром. А вернулся… Кажется, восьмого же ночью… Либо девятого к полудню… Этого я не знаю… Я не уверена…

– Более четко, – мягко попросила Шеала де Танкарвилль. – Пожалуйста, более четко, мазель Виго. А ежели какая-то часть рассказа вас смущает, можете ее просто-напросто опустить.

По кухне, осторожно вышагивая когтистыми лапами, ходила пеструшка. Пахло бульоном.

Дверь с грохотом распахнулась. В кухню ворвался Геральт. На покрасневшем от ветра лице красовался синяк и черно-фиолетовый струп засохшей крови.

– Давай, дружина, упаковывайтесь! – провозгласил он без лишних вступлений. – Выезжаем! Через час и ни минутой позже я хочу видеть всех вас на холме за городом, там, где стоит столб. С поклажей, в седлах, готовых к дальнему и трудному пути.

Сказанного было достаточно. Все как будто ожидали этого уже давно и так же давно были готовы.

– Я мигом! – крикнула, вскакивая, Мильва. – Я и за полчаса сберуся!

– Я тоже. – Кагыр встал, бросил ложку, внимательно глянул на ведьмака. – Но хотелось бы знать, в чем дело? Каприз? Любовники повздорили? Или и верно – дорога?

– Верно, дорога. Ангулема, ты что кривишься?

– Геральт, я…

– Не дрожи. Я тебя тут не брошу. Я переменил решение. За тобой, соплячка, нужен глаз да глаз. Едем, я сказал. Собирайся, приторачивайте вьюки. И по одному, чтобы и виду не подавать, за город, к столбу на холме. Через час там встречаемся.

– Обязательно, Геральт! – крикнула Ангулема. – А, курва, наконец-то!

Мгновение спустя на кухне остались только Геральт, курица-пеструшка да вампир, спокойно прихлебывающий бульон с клецками.

– Ждешь особого приглашения? – холодно поинтересовался ведьмак. – Почему сидишь, вместо того чтобы вьючить мула Драакуля? И прощаться с суккубом?

– Геральт, – спокойно сказал Регис, зачерпывая добавки из супницы, – на прощание с суккубом мне достаточно того же времени, что тебе на расставание со своей чернулькой. Предположивши, что ты с вышеупомянутой чернулькой вообще намерен прощаться. А между нами говоря, ребятишек ты, конечно, мог отправить упаковывать вещички воплями, грубостью и пинками. Мне же полагается нечто большее, хотя бы учитывая мой преклонный возраст. Попрошу несколько слов объяснений.

– Регис…

– Объяснений, Геральт. И чем скорее, тем лучше. Я тебе помогу. Итак, вчера утром, в соответствии с договоренностью, ты встретился у ворот с управляющим виноградниками Помероль…

Алкид Фьерабрас, чернобородый управляющий виноградниками Помероль, с которым Геральт познакомился в «Фазанщине» в сочельник Йуле, ждал ведьмака у ворот с мулом, одет же и экипирован был так, словно им предстояло отправиться бог весть куда, чуть ли не на край света, аж за Врата Сольвейги и перевал Эльскердег.

– Это, и верно, не близко, – бросил он, узрев кислую мину Геральта. – Вы, милсдарь, пришли из большого мира, так вам наш маленький Туссент видится захолустьем, думаете, мол, тут от границы до границы шапкой докинуть можно, к тому же шапкой сухой. Так вот, ошибаетесь. До виноградников Помероль, а туда мы и направляемся, немалый кус пути, ежели мы к полудню доберемся, то, почитай, повезло.

– Стало быть, ошибка, – сухо проговорил Геральт, – что мы так поздно отправляемся.

– Оно, может, и ошибка. – Алкид Фьерабрас глянул на него и фукнул в усы. – Но я не знал, что вы из тех, кто прытко подымается чуть свет. Потому как у больших господ такое встречается нечасто.

– Я не большой господин. Ну, в путь, милсдарь управляющий. Не будем терять времени на пустую болтовню.

– Ну, прям-таки мои слова.

Чтобы сократить дорогу, поехали через город. Геральт сперва собрался протестовать: опасался заблудиться в незнакомых, забитых людьми улочках. Однако оказалось, что управляющий Фьерабрас прекрасно знал город и часы, когда на улицах не бывает толчеи. Они ехали быстро, не встречая никаких трудностей.

Въехали на рынок, миновали эшафот. И виселицу с повешенным.

– Опасная это штука, – кивком указал управляющий, – рифмы складывать да песенки распевать. Особливо публично.

– Суровые тут принципы. – Геральт мгновенно сообразил, в чем дело. – В других местах за пашквили самое большее – позорный столб.

– Все зависит от того, на кого пашквиль, – резонно заметил Алкид Фьерабрас. – И как зарифмован. Наша милостивая госпожа княгиня очень добра и любима… но если уж взовьется…

– Песню, как говаривает один мой знакомый, не задушишь, не убьешь…

– Песню – да. Но песенника – вполне. Извольте. Вот доказательство.

Они пересекли город, выехали через Бочарные Ворота прямо в долину реки Блессюры, быстрым потоком пенящейся на быстринах. Снег на полях лежал только в бороздах и межах, но было довольно холодно.

Мимо проехал рыцарский разъезд, направляющийся, вероятно, к перевалу Сервантеса, на приграничный пост Ведетту. В глазах рябило от намалеванных на щитах и вышитых на плащах и попонах грифов, львов, сердец, лилий, звезд, крестов, шевронов и прочей геральдической шелухи. Стучали копыта, полоскались знамена, гремела громкоголосая глупейшая песня о рыцарской доле и милашке, которая, вместо того чтобы ожидать, поспешила выскочить замуж.

Геральт взглядом проводил разъезд. Вид странствующих рыцарей напомнил ему о Рейнарте де Буа-Фресне, который только что вернулся со службы и восстанавливал силы в объятиях своей «мещаночки», муж которой, торговец, обычно не возвращался по утрам и вечерам, вероятно, задерживаемый где-то в пути взбухшими реками, полными зверья лесами и другими выкрутасами стихий. Ведьмак и не думал выдергивать Рейнарта из объятий любовницы, но искренне сожалел, что не отложил выполнение контракта с виноградниками Помероль на более позднее время. Он полюбил рыцаря, ему недоставало его общества.

– Поехали, господин ведьмак.

– Поехали, господин Фьерабрас.

Поехали трактом вверх по течению речки. Блессюра извивалась и петляла, но мостиков было множество, так что удлинять путь за счет объездов не приходилось.

Из ноздрей Плотвы и мула вырывался пар.

– Как думаете, господин Фьерабрас, долго зима продержится?

– На Саовину был мороз. А пословица гласит: «Коль на Саовину мороз, нацепляй кулек на нос».

– Понимаю. А ваша лоза? Ей мороз не повредит?

– И холоднее бывало.

Поехали молча.

– Поглядите, – проговорил наконец Фьерабрас, – там, в котловине, лежит деревушка Лисьи Ямы. На тамошних полях, просто удивительно даже, горшки растут.

– Не понял?

– Горшки, говорю. Родятся в лоне земли, сами по себе, исключительное чудо природы, без всякой помощи человеческой. Как где в другом каком месте картошка либо репа, так в Лисьих Ямах горшки растут. Всяческого рода и всяческих конфигуранциев.

– Вы серьезно?

– Чтоб я так здоров был! Поэтому Лисьи Ямы устанавливают партнерские контакты с деревней Дудно в Мехте. Там, народ говорит, земля крышки для горшков рожает.

– Всяческого рода и конфигуранциев?

– Ну, прям в яблочко попали, господин ведьмак. В яблочко.

Поехали дальше. Молча. Блессюра шумела и пенилась на перекатах.