Страшный Суд. Апокалипсис наших дней - Головачев Сергей - Страница 3

• Предыдущая
• 3/34
• Следующая

– А если у меня не получится?

– Получится! С кем поведёшься, от того и наберёшься. Я ведь и сама ещё учусь. Хочу стать видящей. Такой, как Навка. Или вещей, как Веда.

Проходя мимо табачного и пивного киосков, возле которых толпился народ, Жива пренебрежительно отозвалась:

– Пункты дозаправки одержимых.

Одержимые, не отходя от киосков, привычно вскрывали зажигалкой пробку от бутылки и, отпив враз треть пойла, тут же трясущимися руками нервно совали в рот вожделенную сигарету.

За киосками следовала уличная раскладка фруктов и овощей. На прилавке среди привычного великолепия субтропических бананов, лимонов и апельсинов, а также дышащих искусственной свежестью парниковых огурцов и помидоров была выложена первая доморощенная весенняя зелень – пучки свежевымытой петрушки и мелкой, невзрачной на вид, редиски.

– Какие красивые огурчики! – воскликнула Майя. – Один в один. Так и хочется съесть их.

– А вот есть их сейчас, как раз, и нельзя, – предостерегла её Жива. – Настоящие ещё не поспели, а в этих одни нитраты.

– А помидорчики… Они ведь, как живые!

– Именно, как живые. Ведь они совсем не портятся.

Майя расстроилась:

– А что же тогда есть?

– Только то, что поспевает в свой срок – вот эту невзрачную редиску. Только то, что портится, что едят жучки. Жуки, в отличие от людей, химию есть не станут. Если видишь что-то красивое, значит оно, скорей всего, ненатуральное.

– Ты на что намекаешь? – коснулась своих волос Майя. – Что я тоже… ненатуральная?

Жива усмехнулась:

– Натуральной ты станешь тогда, когда перестанешь краситься.

– Какая ты нудная, – скривилась Майя.

Они подошли к бакалейному киоску, и Жива наклонила голову к окошку.

– Пожалуйста, пачку печенья, пакетик орешков и бутылку живой водички, – сказала она внутрь.

– Какой? – спросили из окошка.

– Минеральной.

– Может, лучше возьмём кока-колу и чипсов? – пробурчала рядом Майя.

– Ты чего, издеваешься?

Расплатившись, Жива забрала с прилавка печенье, орешки и бутылку.

– Повернись, – сказала она двоюродной сестре.

– Почему издеваюсь? – недоумённо произнесла Майя, поворачиваясь к ней спиной. – Я, например, обожаю колу и чипсы.

– Может, ты обожаешь ещё и гамбургеры, а также пиво с сухариками?

– М-м, – облизнулась Майя, – и как ты догадалась.

– С ума сошла? Это ж всё – мёртвая вода и мёртвая еда.

– А для чего ж тогда это продают?

– Для того и продают, чтобы люди травились, – ответила Жива, пряча покупку в рюкзачок Майи. – Более того, я тебе скажу, что даже обычную воду из водопровода уже пить нельзя. А всё… ну почти всё, что продаётся в киосках и супермаркетах – это самая настоящая отрава. И пиво, и сигареты, и чипсы, и прочая жвачка.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, – усмехнулась Жива. – Во всех этих бутылках и упаковках нет ничего живого, всё напичкано антибиотиками, красителями и загустителями. В колбасе нет мяса, в молоке нет молока, а пиво делается из порошка. Короче, всё сейчас – сплошная химия. Включая зубную пасту с ядовитым фтором, которым ты чистишь зубы каждый день. Одни ба-ал-бесы производят это дерьмо, а другие его продают.

– Ба-ал-бесы? – усмехнулась Майя. – Для чего же они это делают? – с детской непосредственностью удивилась она. – Ведь они ж себя тоже этим травят. Разве нельзя производить для людей нормальные натуральные продукты?

– Натуральные продукты производят сейчас только ведьмы у себя на огороде, а воду берут из глубокой скважины.

Язык до Киева доведёт, а если это ведьмин язык, то он доведёт вас до самой Лысой Горы, рассказывал тем временем гид обступившим его экскурсантам. Попасть на неё с юга можно по Лысогорской улице, которая довольно скоро превращается в опасное для одиноких путников место. Да и не каждый найдёт эту улицу в той глуши.

На западе подобраться к горе тоже непросто. Вплотную к ней примыкает частный сектор, и в хитросплетении узких улочек очень легко заблудиться.

Главный вход расположен на востоке, но о нём мало кто знает. Подойти сюда мешает скоростная автомагистраль, и лишь немногим известно, в каком месте можно пересечь её безопасно: за путепроводом, на боковом въезде на трассу. Большинство же водителей проносится мимо Главного входа, даже не подозревая о его существовании.

Самый известный и доступный вход на Лысую находится на севере, недалеко от двухуровневой развязки, там, где улица Киквидзе вливается в улицу Сапёрно-Слободскую. Наверх ведёт асфальтированная дорога, переходящая затем в грунтовую, которая пересекает гору с севера на юг и заканчивается на юго-восточном склоне.

В самом своём начале она вьётся змеёй, дважды изгибаясь то влево, то вправо, отчего получила название Змеиного спуска. «Будьте мудры, как змеи», говорится в библии. «Быть мудрым змеем» означает «пойдёшь направо, придёшь налево».

Ведьмам этот серпантин чем-то напоминает язык, вернее, два языка, направленных в противоположные стороны. Язычники же в этом спуске видят зигзаг или молнию Перуна, ударяющую в лысую гору.

Если взглянуть на Лысую Гору с высоты, то можно заметить, что спуск этот по форме напоминает букву Z или S, – это смотря с какой стороны глядеть. Вот почему этот Zмеиный спуск многие называют также Ведьминым языком. Он-то и доведёт нас до Лысой горы, рассказывал гид.

Человек, очень похожий на попа, в это самое время не сводил глаз от вышек на холме. Принадлежали они Лысогорскому РПЦ, бывшему радиопеленгационному центру, и чем-то напоминали ему пятикупольный храм: четыре вышки по бокам, а пятая, самая высокая – в центре.

Перейдя железнодорожные пути, он спустился в подземный проезд под Сапёрно-Слободской улицей, который являлся также одновременно съездом с эстакады и въездом на неё, и на время потерял холм из виду.

В подземном проезде чернобородый увидел двух подозрительных, смахивающих на ведьм, старушек, идущих ему навстречу.

Оглянувшись назад, он заметил шедших вслед за ним двух молодых ведьмочек, – тех самых, с которыми познакомился в метро. Их красные юбки и белые сорочки сразу же бросались в глаза.

Поднявшись на эстакаду, он вновь увидел вышки, которые служили ему ориентиром, в каком направлении идти. Только теперь их оказалось уже не пять, а две.

Оглянувшись, поп заметил идущих по эстакаде со стороны Печерска ещё двух странных субъектов – толстого, похожего на борова, молодого человека с чёрной банданой на голове, и худого, сутулого парня с рюкзаком на спине, похожего издали на цаплю.

Повертев головой, чернобородый обнаружил странную закономерность: справа на пригорке высились две многоэтажные башни-близнецы, слева виднелись две одинаковые трубы ТЭЦ, сзади его преследовали два гигантских пилона Южного моста, а впереди его поджидали две высоковольтные вышки электропередач.

Церковный служитель прибавил шагу: получалось, что цифра 2 и всё, что в паре, преследовало его со всех сторон. Ему было известно, что двойка – это число порока, отражающее дурное и женское начало. Кроме того, двойка представляла собой зловещее число, символизирующее антихриста, церковью которого является сама природа. Ведьмы же всегда были его прислужницами.

Через пару шагов чернобородый вновь остановился: Лысая гора стояла перед ним совсем рядом. Вышки пропали из виду, и было не понятно, где же находится этот самый вход на неё.

Вся Лысая была покрыта густым непроходимым лесом. Лишь у самого подножия он заметил полосатый дорожный отбойник, заворачивающий от трассы к горе, и опущенный шлагбаум, препятствовавший съезду машин с эстакады и въезду их на гору. Перед шлагбаумом стояла группа людей в джинсах, длинноволосая девушка в чёрной юбке и босоногий мужчина в шортах с рыжей бородой. Та самая группа, которую он встретил ещё на платформе в метро.

– Но прежде чем мы поднимемся наверх, нам необходимо преодолеть первое препятствие, – рассказывал гид. – Это – собаки. Собак здесь много. Одни бегают по горе, другие охраняют подходы к ней. Есть дикие, есть бродячие, а есть особой породы – лохматые чёрные псы, больше похожие на волков.

• Предыдущая
• 3/34
• Следующая