Месть капризного призрака - Калинина Дарья Александровна - Страница 24

• Предыдущая
• 24/54
• Следующая

Вован принял мудрое, как ему показалось, решение. Когда двое воришек пробежали мимо него, унося свой трофей с собой, он осторожно последовал за ними. Долго преследовать их Вовану не пришлось. Они перепрыгнули через низенький забор, ограждавший лагерь от остального мира, и припустились во всю прыть по дороге. Там их уже ждала машина, запрыгнув в которую эти двое и укатили прочь.

Потоптавшись на одном месте, Вован понял, что на своих двоих преследовать автомобиль он не сможет, и отправился назад. И первое, что ему довелось увидеть, возвращаясь в лагерь, это был сам Юрий Олегович собственной персоной. Но теперь вожатый передвигался исключительно в полусогнутом состоянии. Двое полицейских заломили ему руки назад, а голову заставили опустить как можно ниже к земле. В таком положении бывший вожатый третьего отряда и миновал оторопевшего от всего происходящего Вована.

Остающиеся же все это время на злополучной поляне Галина и Толик были несколько раз допрошены и уже выложили все, что знали.

Галина также добавила, что знала покойницу и ее мать лично.

И даже предложила:

– Я могу проводить вас к ней.

Полицейские были явно не против, чтобы их провожатой оказалась такая красивая молодая девушка. Вызвалось сразу несколько человек, которые хотели пойти с Галиной. Старшему пришлось выбирать среди них. И к огромному сожалению Толяна, выбор пал на смуглого черноволосого красавца. Он был выше Толяна на целых две головы. И самые гнусные подозрения затопили сердце Толяна, когда он увидел, как этот тип уводит с собой его Галину.

Толян с огромным удовольствием отправился бы вместе с этой парочкой, но увы, Галина велела ему оставаться на поляне. А власть ее над Толяном была такова, что отказаться он не посмел.

Зато оставшись, он стал обладателем ценной информации о том, какими были последние минуты покойницы.

– Нападения она явно не ожидала. Сдалась практически без сопротивления.

– Да, но убили ее не тут.

Примятая трава и две борозды от каблуков ее модных туфелек говорили о том, что тело потерпевшей тащили до кустов целых пятнадцать метров.

– Но все-таки отчего же она не сопротивлялась?

Предположений было сделано всего два:

– Не видела преступника?

– Или он был ей хорошо знаком?

Полицейские попытались по мере сил и возможностей реконструировать трагическое событие. Один из них встал на то место, где, предположительно, должна была находиться Нонна. А второй начал красться к ней сзади.

– Все равно слышно. Будь я на месте этой девчонки и окажись один в темном лесу, обязательно дал бы деру.

– А она стояла на месте. Ждала, когда подойдет.

– Да, похоже, ее убил любовник.

– Убил и спрятал тело в кустах.

– Небось собирался потом вернуться, чтобы закопать. Может, поспешили мы с его задержанием? Взяли бы голубчика рядом с телом жертвы.

– Сделанного не воротишь. И потом, а если бы он за это время от нас сбежал?

Толян, который присутствовал при этом диалоге, мог бы подтвердить, что такое развитие событий было более чем вероятно. Судя по тому, как поспешно вожатый бросил в сумку свои вещи, он как раз намеревался сбежать. Но что-то его остановило. Интересно, что именно?

И Толян принялся шевелить мозгами, чего делать в обычной жизни всегда избегал. Занятие это было для него хоть и непривычное, но неожиданно пришлось ему по вкусу. Раньше за Толяна всегда кто-то принимал решения, а значит, и мозг ему был по большому счету не нужен. А вот теперь оказалось, что решать что-то самому куда интересней, чем когда это за тебя делает другой человек.

Подробное освещение ночного задержания друзья получили от Михаила. Он был первым человеком после полицейских, кому позвонил Толян, обнаружив тело убитой девушки. И потому к девяти часам утра, когда в полицейском отделении собрались уже все участники этой ночной драмы, Михаил был в курсе всех дел.

– Ох, чувствую, не отдохнуть мне, – приговаривал он.

Но печальным при этом отнюдь не выглядел. Друзьям даже показалось, что Михаил доволен, что дела вынуждают его отсутствовать среди гостей, число которых к этому моменту еще больше умножилось. За то время, что друзья не виделись с Михаилом, к ним прибавился еще брат жены, которого Михаил всегда терпеть не мог. Да еще не один прикатил, а вместе со своей женой – полоумной истеричкой и двумя распущенными донельзя оболтусами – сыновьями, которые мало того, что плохо себя вели сами по себе и действовали Михаилу на нервы, так еще и собственных детей Михаила подучивали бунтовать против родного отца.

– Папа, ну почему им можно, а нам нет? – ныли его малявки.

А когда оказывалось, что Михаил на поводу у них идти не собирается, переходили в наступление:

– Ты плохой, папа!

– Ты злой!

Разумеется, за такими заявлениями следовали репрессии со стороны Михаила. А что поделаешь, репутацию злого папы приходилось оправдывать. Правда, тут уж доставалось на орехи и своим, и чужим. Так что в результате все родственники дружно жалели детей Михаила, твердя им в один голос:

– Дядя Миша на вас все время кричит и ругается. Бедные Саша и Маша, какой у вас злой папа!

Саша с Машей, которые раньше не задумывались особо о том, злой у них папа или просто строгий, теперь осознали всю несправедливость своей жизни и заливались горючими слезами.

Матери заступались за детей, Михаил сатанел от этого еще больше, ожидая, что вот-вот гости соберут свои манатки и свалят. Но, к его удивлению и даже некоторому разочарованию, никто из гостей уезжать не собирался. Жара во всей местности наступила поистине адская. И все рассудили, что лучше уж они побудут пусть и на переполненной, но все-таки даче. И пусть тут властвует злой дядя Миша, но власть его не беспредельна. Тут всегда есть возможность ускользнуть в лес или на озеро. А вот ускользнуть от душной жары, навалившейся на город, возможностей было куда меньше.

Так что хотя младшее поколение гостей и ворчало, но увозить их прочь от своих родителей не требовало, чем едва не довело Михаила до сердечного приступа. И звонок Толяна мужественный спасатель сам воспринял как спасение свыше. Несмотря на то, что была еще ночь, Михаил тут же собрался, позвал своих приятелей, и они, помахав спящему дому и склочным его обитателям ручкой, отправились по своим сугубо мужским делам.

Еще вчера, несмотря на то что он и его коллеги были совсем из другого ведомства, Михаилу удалось установить взаимопонимание с местными полицейскими сыщиками. Частично это происходило потому, что последние были здорово растеряны. Частично потому, что Михаил вроде как был первым, кто начал расследование. А частично по причине уважения к званию Михаила и его близкому соседству.

– В общем, хоть так и не полагается делать, но мы тебе разрешаем помочь нам в этом деле. Так даже лучше. С нами местные жители откровенничать не станут, а с тобой поговорят. Ты для них вроде как свой, сосед.

– Я не один, а с друзьями.

– Официально мы вас допустить к расследованию не можем, но если хотите нам помочь в частном порядке, милости просим.

Так что за это утро Михаил успел побывать и в Зябликово, где побеседовал с матерью погибшей девушки, до того лишь бившейся в истерике да проклинавшей всех на свете, кто имел зло против ее замечательной дочери. Михаил вошел в дом как раз в тот момент, когда мать Нонны кинулась на Галину с криком:

– Ведьма! Уничтожу тебя!

В руках у женщины в этот момент и впрямь был нож. Доставивший Галину до деревни полицейский то ли не заметил этого, то ли просто зазевался, то ли вовсе побоялся вставать на пути у разъяренной женщины. Только если бы не быстрота реакции самой Галины, то она вполне могла бы обзавестись парой-тройкой свежих шрамов.

Но крепкая оплеуха и тазик холодной воды от Михаила мигом привели Клавдию в адекватное состояние. Может быть, кто-то и скажет, что Михаил поступил с женщиной, потерявшей голову от горя, слишком жестко, но для следствия она в первую очередь была важной свидетельницей. Михаил знал: чем быстрей женщина сможет дать показания, тем быстрей преступник, убивший ее дочь, окажется на скамье подсудимых.

• Предыдущая
• 24/54
• Следующая