Роковая молния - Форстчен Уильям Р. - Страница 10

• Предыдущая
• 10/89
• Следующая

Женщина разразилась потоком благодарностей, но Чак легонько потрепал ее по плечу и отвернулся, как будто забыв о ее существовании. Кочегар тоже пытался поблагодарить его, но Чак не стал слушать и высунулся в окно. Хотя Джон Майна, гений логистики, похоже, считал железную дорогу чуть ли не своей собственностью, Чак Фергюсон придерживался мнения, что раз именно он все это придумал, то дорога была в первую очередь его детищем, и старался завербовать побольше «своих» людей. Этот человек не забудет оказанной услуги, а в ближайшие пару недель Чак будет остро нуждаться в добром отношении большинства окружающих и хотя бы в малой толике снисходительности со стороны некоторых.

— Но этот поезд должен развернуться в Испании и отправляться обратно в Кев, — заметил Андрей Ильич, чувствуя что-то неладное в последних словах Чака.

— Всего лишь небольшое отклонение от маршрута, — произнес Чак, стараясь не выдать своего волнения.

— Это спутает все расписание.

— Я сам несу за это ответственность.

— Людям генерала Майны это не понравится. Поезд должен отправиться в Кев завтра в шесть сорок пять утра.

— Я же сказал, что все улажу, — резко оборвал его Чак.

Машинист понял, что лучше не спорить, и отвернулся.

Поезд пересек Сангрос и находился теперь на территории Римского государства; граница была обозначена столбом, увенчанным орлом и пучком прутьев ликтора — символами недавно образованной республики. Стрелочник в свободно развевающейся тунике крестьянина, еще год назад бывший рабом и трудившийся на полях своего хозяина, поднял над головой зеленую дощечку в знак того, что перегон свободен.

Поезд свернул на боковой путь. Слева показались контуры мощного бастиона, а справа — железнодорожная станция Испания. На вокзале столпились сотни беженцев, прибывших сюда накануне и теперь ожидавших поезда до Рима, конечной цели своего путешествия. У стены здания, построенного из известняка и порядком закопченного, был поставлен длинный грубо сколоченный стол. Позади расположилось стояло с полдюжины кипящих котлов, за которыми присматривали несколько беспрерывно болтающих женщин — римлянок, русских и даже карфагенянок. Языковые различия ничуть не мешали их разговорам. Рядом с котлами лежала кучка овощей, похожих на картофель — или, по крайней мере, называвшихся картофелем в этом мире, а также останки антилопы. Длинная очередь беженцев терпеливо ожидала пищи.

Чаку доводилось слышать о беспорядках, возникающих при распределении пищи, но, как ни странно, на железнодорожных станциях с дисциплиной проблем не было. Он подозревал, что положительную роль в этом случае сыграла многовековая привычка большей части населения беспрекословно подчиняться приказам если это был приказ отправляться в убойную яму. Общественный порядок в условиях войны и эвакуации поддерживать очень нелегко. Если начнутся массовые выступления, все они обречены. Для того чтобы обеспечить победу в этой войне или хотя бы просто пережить ближайшую зиму, необходимо было сохранить боеспособную армию, работающие фабрики и оборудование и не прекращать работы в полях и лесах. Боб Флетчер, отвечающий за продовольствие, поразил Чака своим оптимизмом, планируя поставки продуктов на год вперед.

«Через двадцать дней мерки снова тронутся в путь, — подумал Чак. — А через месяц — полтора, как раз в середине лета, они появятся здесь». Поезд в этот момент прошел мимо столов с кипящими котлами, запах похлебки донесся до Чака, и мрачные мысли унеслись прочь. Когда он в последний раз ел что-нибудь горячее? Чак грустным взглядом оглядел походную кухню. Одна из женщин обернулась, и Фергюсон почувствовал, что его сердце пропустило несколько ударов. Это была Оливия, дочь Юлия. Как она могла сюда попасть?

Их взгляды на секунду встретились. Они не виделись уже несколько недель, с того самого дня, когда Оливия отправилась с отцом посмотреть на постройку аэростата; как раз в тот день пришло известие о надвигающейся орде мерков. С тех пор она снилась ему почти каждую ночь. Девушка улыбнулась, и сердце Чака опять замерло. Она его помнила! Поезд продолжал свой путь, и Чак с трудом удержался от искушения соскочить на платформу. Он обернулся к машинисту. Андрей заметил перемену в лице Чака и улыбнулся.

— Твоя подружка? — спросил он.

— Да, вроде, — смущенно ответил Чак.

— Она настоящая красотка, — усмехнулся старик.

Его усмешка не понравилась Фергюсону и он так холодно взглянул на машиниста, что тот поперхнулся и отвернулся в другую сторону. Локомотив катился вперед, теперь перед ними была задняя стена станции, почти до самой крыши заваленная шпалами и рельсами. Несколько расположившихся здесь семей беженцев, использовавших шпалы для постройки примитивных укрытий, с несчастным видом провожали глазами уходящий поезд.

Известняковые стены старой Испании остались слева. Еще три года тому назад этот маленький городок был западным римским форпостом, провинциальным поселением на краю Большого леса, куда приезжали из Рима зажиточные семьи ради лечебных сернистых ванн и спасения от летней жары. Теперь здесь возник пороховой завод и шахта, снабжающая армию драгоценной ртутью, необходимой для производства капсюлей. Виллы располагались с южной стороны городка, на берегу полукруглого залива; почва там была благоприятной для выращивания лучших во всем Риме винных сортов винограда.

Война внесла свои коррективы. Чаку всегда казалось любопытным, как самые незначительные особенности рельефа и географического положения могут изменить судьбу населенного пункта во время войны или угрозы вторжения врага. Все началось с того момента, когда первая линия железной дороги пересекла Сангрос и на территории Рима было построено ремонтное депо. Появилось около тысячи рабочих, и спустя самое короткое время под старыми стенами Испании расположились железнодорожные мастерские, локомотивное депо, кузницы, склады и дома рабочих, окруженные с западной стороны земляным валом. Именно здесь началось взаимопроникновение русской и римской культур. Влияние русской архитектуры проявилось в деревянной резьбе, украшавшей окна и двери жилых домов. Быстрое расширение шахт по добыче ртути, перерабатывающего производства и завода, выпускающего ружейные капсюли вызвало рост еще одного городка на северной окраине Испании; большинство рабочих были освобожденными недавно рабами Рима.

В двадцати милях к северу, в лесу рядом с залежами серы, построили пороховой завод, а чуть восточнее — мастерские для постройки аэростатов, тоже скрытые в лесу от глаз мерков. Еще одно поселение возникло вокруг этих производств, там проживало около полутора тысяч рабочих с семьями. А в двух милях к востоку от базы аэростатов реализовывался один из секретных проектов Чака, о котором знали всего несколько человек.

Теперь в Испании говорили на странной смеси языков, состоящей из древнерусского языка, английской технической терминологии и забавной простонародной латыни. Гейтс, издатель газеты, даже опубликовал в своем иллюстрированном еженедельнике статью на тему о том, как благодаря развитию торговли, железных дорог и дипломатии происходит смешение разных наречий. Эндрю Кин придавал изданию газеты большое значение, особенно важную роль в поддержании морального духа населения она сыграла во время эвакуации населения. Гейтс уже перевез и установил типографское оборудование в специально отведенном для этой цели доме в старой части Испании.

События прошлогодней морской войны и безумный марш-бросок ради освобождения Рима превратили город в основной пункт снабжения армии в этой кампании. После победы нал предателем Кромвелем пришлось спешно восстанавливать разобранные пути. Требовалось все больше складских помещений и жилья. Потом ответвление дороги протянулось на север к пороховому производству и базе аэростатов, и возникли предприятия по обработке леса для постройки мостов, изготовления шпал и возведения новых фабрик и складов. По мере того как железная дорога разветвлялась. появлялось больше рабочих мест и все больше недавно освобожденных рабов из Рима селились в этой местности и обучались новым профессиям.

• Предыдущая
• 10/89
• Следующая