Ключи от счастья - Ларина Арина - Страница 3

• Предыдущая
• 3/23
• Следующая

– Отличница ты моя, – умильно улыбался Лёня, пока Кира рылась в сумке. Что ей, домашек жаль? Да на здоровье, пусть списывает! И Мазай ей чисто по-человечески нравился, не как парень, а как один из немногих, кто не признавал ни лидеров, ни установленной ими системы взаимоотношений в классе.

Отличницей Кира не была, но голова у неё варила явно на уровень выше среднего. Хотя, по сути, наверное, была она всё же отличницей, просто когда у тебя есть враг, нет, даже не так – Враг, с большой буквы, и враг этот – учитель, который самозабвенно пакостит тебе на протяжении нескольких лет, то спасибо, что хоть на второй год не оставляют.

– Кирюша, ускорься. – Мазай полез лапами в её сумку, решив помочь в поисках вожделенной физики. По физике ему грозила тройка, можно было и пережить, но мама расстроится. Она вбила себе в голову, что Лёня – технарь, а потому по техническим предметам ему нужны вменяемые оценки. Вменяемые – это хотя бы четвёрки.

Но умница Иванцова впала в прострацию и таращилась куда-то, блаженно моргая.

– Кирюх, ты чего приморозилась-то? – пихнул её в бок Лёня. – Стихи сочиняешь, да? Или живот болит? Давай всё потом. Вот дашь физику и медитируй себе, хоть на урок не ходи, я тебе разрешаю.

Все шутки горохом упали в пустоту. Иванцова его не слышала.

ОН пришёл. Её принц, её сон, её тайная любовь. Тот, ради которого она и заставляла себя ходить в эту отвратительную школу.

Мазнув взглядом по толпе, над которой возвышался почти на голову, «принц» кому-то улыбнулся, махнул рукой, небрежно бросил сумку на скамейку – мелкота почтительно подвинулась, и повернулся к Кире спиной.

Он её не видел. Как всегда. Как люди не замечают дождевых червей или комаров. Впрочем, комаров они всё же замечают, если те начинают слишком навязчиво зудеть над ухом. Ну, пусть так. Однажды всё изменится.

Внезапно вспомнив, что на голове у неё творится неизвестно что, Кира отпихнула Лёнины лапы и начала рыться в сумке активнее.

– Уф, нашла! – Она облегчённо выдохнула, выудила из внутреннего кармашка расчёску и повернулась к висевшему на стене зеркалу.

– Да что ж такое! – взревел Мазай. – Иванцова, ты мне и так нравишься, не надо причёсываться. Ты красавица!

– Я? – опешила Кира. – Нравлюсь?

– Да. Ты мне даже снишься!

– Снюсь? – совершенно оторопела Кира.

– Брось расчёску! Дай физику, в конце концов! У тебя в голове такой замечательный художественный беспорядок, тебе идёт…

– Мазаев! Это у тебя в башке художественный беспорядок. – Раздосадованная Кира сунула ему тетрадь по физике и показала кулак.

– Целую ручки, целую ножки! Благодарствую, барыня. – Кланяясь и то и дело натыкаясь на кого-нибудь задом, Мазаев утёк в толпу школьников.

Тщательно причесав «художественный беспорядок», Кира хотела было поздороваться со своим «принцем», но он уже исчез.

– Невезуха, – печально констатировала мадемуазель Иванцова и побрела вешать куртку.

Здесь, в толчее гардероба, их встреча выглядела бы естественно – а что такого, одноклассница поздоровалась с одноклассником…

В классе подходить к нему она уже не рискнёт.

Впереди маячил ещё один день пронзительного одиночества. День мелких и крупных неприятностей с одной лишь радостью – видеть его…

В каждом классе всегда есть самая красивая девочка и самый красивый мальчик. Даже если все страшненькие и в прыщах, всё равно среди них найдутся наименее страшные и прыщавые. Или, наоборот, все, как на подбор, ослепительно красивые, словно вывалившиеся в реальность со страниц глянцевого журнала, но и среди них определится пара самых-самых.

Обычно эти двое и составляют идеальную пару, остальные им завидуют. Иногда пара может быть из разных параллелей или даже из разных возрастных групп – всё равно это центр вселенной, до которого всем есть дело. Они могут сходиться, расходиться, менять объекты привязанности – но всё равно оставаться в центре внимания. Им будут подражать, за ними будут следить, как за героями любимого сериала.

В десятом «а» такая пара тоже была. И как назло, Киру угораздило влюбиться именно в парня из этой самой «идеальной пары».

Но, честное слово, в него нельзя было не влюбиться!

Высокий, статный красавец, чернобровый, с ямочкой на подбородке – девичья мечта, принц из сказки, мальчик-звезда.

Артур Князев своё место в школьной иерархии прекрасно осознавал, ценил себя дорого и смотрел на окружающих слегка свысока. Кличка у него была соответствующая – Князь.

Девушку Князь выбрал тоже под стать себе – Василису Цаплину, огненно-рыжую, видную, фигуристую, как и он, – умницу, красавицу, отличницу. У неё даже имя было красивым!

Кире Иванцовой ловить здесь было нечего. Но мечтать-то никто не запретит. Тем более что у Артура однажды должны были открыться глаза на то, что по сути своей Цаплина не такой уж хороший человек.

Кира-то точно лучше.

Может быть, Кира в сторону Князя и смотреть бы не рискнула, занятая своими переживаниями – это вам не хухры-мухры, когда дружить не с кем, – но в самом начале учебного года произошла одна незначительная история. Ерунда по сути своей, мелочь для Артура, но поворотный пункт в судьбе Киры.

Класс ехал на очередную экскурсию без экскурсионного автобуса. Было весело и шумно. Кира такие поездки любила. В автобусе, когда все рассаживались по двое, она всегда впадала в панику, зная, что никто с ней не сядет – если только по остаточному принципу. Всякий раз это было унизительно до слёз. Тем более что Свёкла всегда выдерживала паузу и театрально вопрошала:

– Ну что, с Иванцовой опять никто садиться не хочет? Хватит там пихаться и щемиться по трое. Крайний справа идёт к Иванцовой, и не спорить!

Получалось, что сесть с Кирой – наказание. Ну, как-то так вечно у классной получалось сформулировать. Вроде ничего такого она и не говорила, а получалось как пощёчина. Во всяком случае, Кира это воспринимала именно так.

Зато когда класс просто ехал на метро, она органично вписывалась в общую толпу, не опасаясь, что в очередной раз останется без пары.

Вырвавшиеся на волю одноклассники орали, как младшая группа детского сада, девочки натужно хохотали, пытаясь привлечь внимание окружающих, строили глазки парням – в общем, всё как обычно. А потом поезд резко затормозил в туннеле, и не дотянувшаяся до поручня Кира едва не упала. Едва, потому что чьи-то сильные руки бережно подхватили её и аккуратно поставили на место.

Артур Князев.

Его лицо было близко-близко. От него пахло мятой и какой-то умопомрачительно вкусной туалетной водой.

На Киру нахлынуло что-то такое, что она едва сознание не потеряла от избытка впечатлений.

– Ты держись, а то убьёшься, – улыбнулся он. – Испугалась?

Кажется, он уже брился. На щеках виднелась щетина. Ужасно захотелось провести по ней пальцем, но Кира не осмелилась.

Какие внимательные глаза, мощная шея, брови вразлёт…

– Да. Нет. Ага, – бестолково закивала Кира. Сердце пропустило удар, стало тяжело дышать, а пульс в ушах начал бухать словно бешеный.

Артур уже давно стоял к ней спиной, болтая о чём-то с ребятами, а она всё прокручивала в памяти эту сцену, смакуя каждую деталь, каждую нотку его интонации.

В душе гремели салюты, надрывались фанфары и ворочалось огромное тёплое счастье.

Ничего подобного больше не повторялось, Князь словно не замечал Киру, но это не имело значения. Она-то его видела.

Видела и ждала. В сказках принцессы всегда сидели в башне и ждали прекрасного рыцаря. Чем она хуже?

День, когда класс дежурил, был ещё одной суровой проверкой для Кириных нервов. Все снова делились на пары. Казалось, школьная жизнь построена таким образом, чтобы выжимать из одиночек все соки – от вечного деления на пары, группы и коллективы можно было озвереть и окончательно потерять веру в себя и в человечество.

• Предыдущая
• 3/23
• Следующая