Добрый царь Ашока - Брячеслав Галимов - Страница 11
- Предыдущая
- 11/24
- Следующая
В этот раз представление давал факир. Царица Кумари со своими рабынями заняла комнату наверху, царь Ашока не пришёл на зрелище; не было видно и царевича Самади.
Факир сидел на земле, скрестив ноги перед собой, закрыв глаза и сложив руки на груди. Откуда-то донеслись приглушенные монотонные звуки цимбал и барабанов, и факир начал петь – медленно и сонно, наполняя воздух особыми ритмическими вибрациями. Затем ему принесли плетёный кувшин с крышкой. Не переставая петь, он открыл его и оттуда с шипением поднялись три кобры. «Ах!» – вскрикнули рабыни царицы. Змеи стали извиваться в такт музыки, и к своему ещё большему ужасу девушки заметили, как кобры вздуваются, вытягиваются и увеличиваются в размерах, достигая уже роста человека. Тогда факир сделал неуловимое движение, и змеи начали уменьшаться и уменьшаться, пока совсем не исчезли.
А факир уже показывал зрителям запотевшую медную чашу, наполненную чистой водой. Он отпил несколько глотков и плеснул воду себе на руку, показывая, что это настоящая, обычная вода. Затем он поставил чашу на землю и принялся пристально смотреть на неё. Вода сначала покрылась маленькими пузырьками, как это происходит при закипании, а потом взаправду закипела, от неё пошёл пар.
Далее факир взял небольшую кучку земли и посадил туда семя манго. Он снова начал своё пение под звуки барабанов и цимбал. Вскоре из земли появился зелёный росток, он поднимался прямо на глазах и через несколько мгновений принял вид молодого куста; на нём выросли листья и цветы, цветы превратились в плоды, а плоды сразу же созрели. Факир сорвал эти плоды и с поклоном передал зрителям, которые с изумлением стали их разглядывать.
Факир, между тем, позвал кого-то, и на площадку вышел маленький мальчик. Факир взял из его рук длинную тонкую веревку и подбросил её завязанный узлом конец. Верёвка стала подниматься всё выше и выше, пока узел не пропал из виду. Тогда факир оставил верёвку, но она не упала, – будто где-то высоко над землёй была подвешена на невидимый крючок. Факир подтолкнул мальчика, тот ловко вскарабкался по верёвке и исчез в вышине. Факир хлопнул в ладоши, и верёвка тоже пропала; он хлопнул во второй раз, и она появилась. Мальчик стал виден в высоте, как едва заметная точка, а затем спустился по верёвке. «Ну и чудеса!» – раздались восхищённые крики.
Факир опять позвал мальчика, и тот принёс ему доску с длинными острыми гвоздями. «Ну, я это уже видела, – сказала кто-то из рабынь. – Сейчас он будет лежать на гвоздях». Факир действительно улёгся спиной на гвозди, а мальчик уселся на него; потом стало происходить нечто поразительное – сперва мальчик, а затем факир воспарили над доской. Они висели в воздухе, ни на чём не держась: мальчик – сидя, факир – лёжа, после чего мальчик плавно опустился на землю, встал и провёл рукой под телом факира и над ним, чтобы все могли убедиться, что оно в самом деле ни на чём не закреплено.
Далее, вернувшийся на своё место факир заставил летать по воздуху различные предметы – чаши, кувшины и ножи, причём, последние он ловко подхватывал на лету и глотал. Зрители пришли в полный восторг, а царица сказала своим рабыням:
– Теперь он должен немного отдохнуть, а после этого он станет отгадывать наши мысли.
– Мысли?! – испуганно переспросили рабыни.
– Только тех, кто захочет, – улыбнулась Кумари.
К царице подошла служанка и что-то прошептала на ухо. Кумари нахмурилась, но тут же совладала с собой.
– Отдыхайте, – поднимаясь с кресла, сказала она рабыням. – Я скоро вернусь.
Во внутренних покоях царицу ждал её сын Самади. Он расхаживал по залу от стены к стене и бормотал проклятья.
– Что случилось? – спросила Кумари, отослав служанку.
– Что случилось?! – со злостью переспросил Самади. – Он выгнал меня!
– Откуда он тебя выгнал? – Кумари старалась сохранять спокойствие. – Прекрати бегать, – веди себя, как подобает мужчине.
– Я убью его! – вскричал Самади.
– Тихо! – царица невольно оглянулась по сторонам. – Ты говоришь о царе и своём отце. Такие слова не должны выходить из твоих уст.
– Всё равно я убью его, – упрямо сказал Самади.
– Веди себя, как мужчина, – повторила Кумари. – Расскажи всё с самого начала.
– Ладно, – пробурчал Самади, несколько успокоившись. – Вчера я ездил на охоту, – я охотился на леопардов. Мне сообщили, что видели прекрасного зверя недалеко от водопоя на краю леса. Мы решили взять его у привады, для которой приготовили тушу антилопы. Сперва пришлось добыть эту антилопу, так как туша должна быть достаточно свежей, потому что леопард не ест падаль. Нам повезло, мы наткнулись на антилоп, которые шли на водопой, – эти глупые создания не учуяли нас, потому что нас закрывал поворот реки, и ветер дул в другую сторону. Мы ранили одну из них стрелами, загнали под высокий берег и там прикончили, – я сам вырезал у неё сердце, чтобы отдать дань богам.
– Богам не угодны кровавые жертвы, – возразила Кумари.
– За удачную охоту и за удачную войну богам нужно давать кровавую дань, – не согласился Самади. – Но ты женщина, и тебе это трудно понять.
– Да, – сказала Кумари, – но что было дальше? Продолжай.
– Дальше мы привязали приваду к нижней ветке одинокого дерева, – так чтобы она была хорошо видна на фоне неба, – всё более воодушевляясь, рассказывал Самади.
– Я хотела узнать о твоём отце, почему он выгнал тебя, – перебила его Кумари.
– Но ты же сама просила рассказать с самого начала. Разве тебе не интересно послушать, как я убил леопарда? – обиделся Самади.
– Конечно, интересно, – ласково ответила Кумари. – Я тебя внимательно слушаю, продолжай.
– Леопард приходит на приваду обычно в сумерках, издавая при этом негромкий рык, похожий одновременно на кашель и скрежет пилы, – этот звук невозможно спутать с другими звуками, – говорил Самади. – Когда леопард подходит к приваде, в него надо без промаха метнуть дротик и держать наготове меч, ибо раненый леопард очень опасен, – он чаще нападает, чем старается уйти. Кроме того, он часто притворяется мёртвым и бросается на подошедшего охотника.
– Какой ужас, – сказала Кумари. – Видишь, какой ты смелый, если охотишься на леопардов.
– Да, это так, – улыбнулся польщённый Самади. – Этот леопард у меня седьмой. Можешь потом посмотреть на его шкуру, она очень красивая… Труднее всего было дождаться его в засаде: приходилось сидеть тихо, как мышь, ведь леопард очень острожен… А видела бы ты, как я убил его – одним ударом, когда его зверюгу прижали рогатинами к земле! Но я и без посторонней помощи убил бы его, – спохватился Самади, – как убил шесть леопардов до этого.
– Убив леопарда, ты вернулся во дворец? – терпеливо спросила Кумари.
– Не сразу. Всю ночь мы пировали, отмечая хорошую охоту. Я вернулся на рассвете, поспал немного, но меня разбудили – позвали к царю, – Самади запнулся, его лицо перекосилось от злобы.
Кумари хотела погладить его по голове, но раздражённо отодвинулся от неё:
– Что я, ребёнок? Лучше послушай, что случилось дальше. Царь сказал, что нельзя охотиться на животных, – особенно без крайней надобности, для своего удовольствия. Я возразил ему, что он сам много охотился раньше – он убил немало леопардов, львов, слонов, носорогов и буйволов. Он ответил, что был тогда неразумен и жил во тьме. Теперь он понимает, как плохо поступал; смерть несчастных животных отравила его жизнь и требует воздаяния. Но для меня он не хочет подобной участи, поэтому запрещает мне охотиться. Я сказал, что не подчинюсь такому жестокому и неумному решению; хоть он и великий царь, но совершает глупые необъяснимые поступки. Он же ответил, что это я – глупец, и должен слушаться тех, кто старше и мудрее меня. Я сказал, что старость не всегда означает мудрость: старики бывают неразумны, как дети. Тогда он вскричал, что я – ещё один грех его жизни, его позор. Я тоже вспылил и сказал, что позор иметь такого отца. Тут он схватил меня за шиворот и выкинул вон, как котёнка. Мой стыд видели все слуги и некоторые даже смеялись надо мной. Ну, ничего я отомщу им, а царь… Пусть он пеняет на самого себя, – отныне у него нет большего врага, чем я.
- Предыдущая
- 11/24
- Следующая
