Очень грязная история (СИ) - Бульба Наталья Владимировна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/95
• Следующая

Существовала ли когда-нибудь Эрин Фариси, нас мало интересовало. Меньше двух суток на операцию – не до таких тонкостей. Важнее было другое: аналитики Шторма с высокой долей вероятности предположили, что Дайрис родился в Кунак Ри, который находился на противоположном берегу реки.

Два поселения враждовали. Местный колорит, не более того.

Похоже, со своей оценкой они не ошиблись.

Только Ханри от этого не стал менее опасен. Тонкая серая футболка и темные спортивные штаны взамен элегантного белого костюма тоже не добавили ему безобидности. Ощущение, исходившее от него, заставляло сжиматься внутренности.

Не знаю, что у него было по плану дальше, но наше общение прервало новое действующее лицо. О его появлении меня предупредили боты, сама бы не заметила. Задрапированные белой тканью стены и полупрозрачные занавеси, делившие помещение на сектора, мешали обзору, но отреагировала я лишь, когда он заговорил.

– Это моя мама?

Я резко обернулась на голос. Пустой, безжизненный, отрешенный… Вроде и вопрос, но звучал так, словно его в этой жизни уже ничего не интересовало.

Сын! Я была права! Вполне сформировавшийся юноша без малейшего намека на внешние уродства. Лет двадцати, как я и предположила. Копия Дайриса, и даже футболка и штаны – такие же, как на отце.

Вот только взгляд… Очень похожий на голос. Мертвый.

– Да, Санни, это твоя мама. – Ханри улыбнулся. Нежно и… затравленно. Невообразимое до этого мгновения сочетание! Прошел мимо меня, но как если бы я не существовала. Игрушка! Кукла! – Тебе нравится?

Отпрыск на отца не смотрел, только в мою сторону.

У меня были все основания сомневаться, что он меня видел. Но слепыми были не его глаза – душа.

– Она красивая.

Было похоже на приговор.

– Кто – я?! – Мой вопль был полон ужаса.

Еще бы понять, какая его часть была притворством!

Санни дернулся, но с места не стронулся. Сжавшись, закрыл уши руками.

– Она плохая! Плохая! Не хочу такую маму!

Он не орал, не топал ногами, только повторял едва слышно: «Плохая, плохая, плохая…»

Смотреть на это было невыносимо. Как и осознавать, что это только начало.

– Заткнись! – рявкнул на меня Ханри и, крепко прижав к себе сына, продолжил ласково и терпеливо: – Она будет хорошей. Она будет самой лучшей. Такой, какой ты захочешь. Только дай мне с ней поговорить. Я ей все объясню…

Санни вырвался из объятий отца, лицо скривилось во вспыхнувшей злобе:

– Ты раньше тоже так говорил! Но они все были плохие…

Не закончив, он выскочил из комнаты – дверь оказалась в дальнем углу, а Ханри, проводив взглядом сына, повернулся ко мне.

Мне оставалось только пожелать себе удачи. Себе и… Виктору, который ответит за мою несговорчивость.

*  *  *

Через час сорок группа вышла к первой контрольной точке: минус пятьдесят два метра. Терминальный зал топливно-распределительной системы, в которую и предстояло лезть.

Шнурка там уже не было – судя по командному, он опережал их почти на четверть часа и продолжал ускоряться. Из свидетельств его пребывания – выставленный защитный купол и пара камушков в вычерченном в пыли круге.

Горевски перехватил взгляд Валанда, откинувшего лицевой щиток БАЗа. Сообразил тот правильно, знак предназначался для него, Валесантери. Он значил, что подтвердилась информация о присутствии среди приглашенных на Маршею Ивара, правой руки капитана Гросса, заменившего на Окраинах «взятого» стандарт назад Шахина.

Канал связи со Штормом Шнурок (за способность легко решать самые сложные проблемы его многие так звали и в той, другой жизни) использовал свой. На группу уходила только физиология.

Валанду о новой мишени знать не стоило – у каждого свои задачи.

Оба вольных, и Гросс, и Ивар, были головной болью Службы Внешних границ и лично Орлова. То, что избавились от Шахина, проблемы уменьшило, но не настолько, насколько хотелось бы. Гросс оказался хитрее своего бывшего друга-покровителя, да и с чутьем у него все было значительно лучше – ловушки обходил так, что завидно становилось. Жестокости поменьше (пока, но прогрессировал он быстро), деловой хватки – больше. Каналы Шахина тот уже полностью подобрал под себя.

Ивар от своего главаря не отставал, набирал очки в своей среде довольно быстро. Казалось, что пока ходил под Шахиным, не удавалось расправить крыльев. Потому и требовал особого контроля, к тому же имел у команды личный счет.

Ради того, чтобы добраться до него, в группе Шторма были готовы на все. О том, чтобы при этом выжить самим, речь не шла – высшая степень ненависти!

Заработал он столь «нежное» отношение к своей персоне, благодаря дочери генерала Орлова. Именно по его милости Наталья однажды отправилась к праотцам – едва вернули.

Те события уже успели стать далеким прошлым, но все еще имели для них значение. Всего-то пара десятков дней, но Горевски запомнил их, похоже, навсегда.

В какой-то момент даже показалось, что лишь тогда начал познавать все прелести службы под началом полковника.

Впрочем, так оно и было. Есть, спать, отдыхать… эти слова напрочь исчезли из лексикона – сидели на снадобьях, которые кололи, пили, вливали… Вливали, пили и кололи.

Существование женского пола вообще не воспринималось как реальность. Если кто все-таки не выдерживал, скатываясь в коллапс, сваливали на сдвинутых диванах в кучу. Кто на ком…

Говорят, именно таким был Шторм, когда на Приаме самариняне захватили его друга – Лазовски.

Правда или нет, спросить было не у кого, но Шурочка – единственная из старичков, заставшая то время, при всей пышности своих форм, старалась сливаться со стенами, едва завидев Шторма в таком состоянии.

По итогу тех дней, к еще не многочисленным врагам Ивара (перейдя из перевозчиков в вольные, он просто не успел ими обзавестись) добавился приличный список команды, которая обеспечивала работу куратора новой службы от контрразведки. Теперь любой из них был готов удавить его собственными руками, доведись встретиться. Горевски, само собой, находился в их числе.

Информация о возможном появлении этой твари среди гостей попала в их руки буквально в последний момент и оттуда, откуда не ждали. Стархи подсуетились.

Верные императора Индарса искали вольного с не меньшей старательностью, чем они – штормовские выкормыши. Мужик оказался со своими… убеждениями.

Горевски как раз общался с начальством, когда Шторм, открыв пришедшее сообщение, изменился в лице.

Никто еще не видел, чтобы полковник застывшим взглядом смотрел в пустоту… Валесантери отбросил все пришедшие в голову варианты. Такого быть не могло!

Оказалось, ошибался.

Всего мгновение замешательства, но сколько открытий!

Когда Шторм вновь обратил внимание на Горевски, это был тот самый полковник, благодаря которому их группа была весьма известна… в довольно специфичных кругах.

Вот тогда они и вписали в эту безумную операцию, раздувшуюся множеством иногда весьма противоречивых целей и задач, еще один уровень.

Как сказал тогда Шторм: «Есть два принципа, которые оправдают нас перед потомками: мы своих не бросаем и… тому, кто поднимет на кого-то из наших руку, больше уже ничего не поднимет!»

Потом откинулся на спинку кресла, сощурился, чуть повернув голову в сторону вошедшего в кабинет Орлова – Горевски не заметил, когда полковник успел его пригласить, – и продолжил жестко: «Нас там должны запомнить надолго!»

– Ты как?

Валанд к Горевски все-таки подошел. Взгляд был коротким и внешне безразличным.

О том, чтобы поверить Марку, у Валесантери даже мысли не возникло. Еще на Зерхане успел оценить. За сутки, на которые тому отдали Шаевского на растерзание, утвердиться во мнении: его правильно забрали из десанта. Не тот уровень, не те планки.

Суть заданного вопроса Валесантери не пропустил. Ребята Марка проделали весь путь на приводах БАЗов, а вот ему и Красотке пришлось двигаться своим ходом. По крайней мере Валанд, вроде как правильно опознав тактический костюм, должен был думать именно так.

• Предыдущая
• 39/95
• Следующая