Невеста из ниоткуда - Посняков Андрей - Страница 49

• Предыдущая
• 49/62
• Следующая

Ах, Велесий, Велесий…

Тяжело было осознавать, что это именно она, Женька Летякина, виновата в смерти парня… хотя нет. Не Женька виновата, а Малинда, княжна. Это ведь из-за нее… Из-за нее… И нечего Ольгу или еще кого винить, такие уж это люди – знать! – что для них жизнь какого-то там рядовича, закупа, смерда?

Ладьи с гридями старого воеводы Свенельда (почитай, половина дружины!), отчалив от киевской пристани, по Днепру шли недолго – вскорости повернули направо, поднимаясь по течению какой-то широкой реки до Чернигова дальше, в земли радимичей. Переночевали, а сегодня с утра снова повернули направо – к северянам.

Здешняя река, поначалу широкая и величавая, постепенно сужалась, плыть становилось труднее, тем более – вверх по течению, пару раз уже перегружали ладьи, перетаскивали через пороги да перекаты. Что ж… дело знакомое.

– Все перекаты да перекаты, послать бы их по адресу, – вспомнилось Женьке. – На это место уж нету карты, идем-бредем по абрису…

– Вижу, ты повеселела, Малинда-княжна, – пройдя меж гребцами, пробрался на корму Эйнар-хевдинг, молодой, но бородатый, хваткий, уже себя проявивший во многих схватках.

Проявивший себя как командир, а не как простой воин; недаром Свенельд доверил командование именно Эйнару, хотя номинальной главою похода все-таки считалась княжна – примучивать-то вятичей дальше собирались ее именем, ее именем брать дань. Все правильно – она княжна, не кто-нибудь!

– Хой, Эйнар! – перекладывая тяжелое рулевое весло, радостно окликнул хевдинга рыжий Рулаф, бывший ныне за кормщика. – Я вот тут еще про древлян вспомнил…

– Да-а, – спрятав ухмылку, Эйнар покачал головой. – Вижу, славный Рулаф, ту древлянскую стрелу ты долго будешь помнить.

Рыжий скривился:

– Хорошо, хоть не отравленная оказалась.

– А с чего ты взял, что древляне травят свои стрелы?

– Так они же дикие! В лесах живут. А дикие – всегда с ядом.

– Это древляне – дикие? – неожиданно расхохотался хевдинг. – Какие же тогда вятичи? У древлян хоть города есть, а здесь…

– Да уж вижу. – Рулаф покивал, напряженно всматриваясь в угрюмо росшие по берегам сосны и ели. – Сколько уже плывем – один лес кругом. Ни селенья, ни пристани, ни лужайки!

– И это еще северян земля! К вятичам водного пути нет – по лесам пойдем, до большой реки. А там – сладим плоты, да вниз по теченью.

– Далеко, хевдинг?

– Да уж не близко. – Эйнар задумчиво посмотрел в низкое, тронутое серыми косматыми облаками небо. – Но все же еще не край земли – там, дальше, к болгарам, на Итиль-реку, дорога.

– К тем болгарам, что стекло не хуже ромейского варят?

– К ним.

Рыжий мечтательно прищурился:

– Вот их бы, болгар, и примучить. А не этих диких вятичей!

– Подожди, – ухмыльнулся молодой вождь. – Примучим еще! Святослав-конунг слов на ветер не бросает!

Женьке почему-то раньше казалось, что в древние времена все воины передвигались верхом, однако вот сейчас лошадей с собой в дальний поход не взяли. Передвигались по рекам, понятно, в окрестных лесах никаких дорог – кроме водных, – по сути, и не имелось, одни лежневки да зимники.

С каждым днем лес по берегам становился все непроглядней и гуще, река же – все уже, так, что вскоре уже совсем невозможно стало продвигаться вперед – то завалы, то отмели с перекатами.

Впрочем, проводник – посланный в Киев Святославом десятник Путята с гридями – довольно поглаживал окладистую бороду да кивал:

– Все так, все верно. Скоро уже прибудем. Ладейки здеся под сторожей надежной оставим, завтра же сами – пешком, чрез леса.

– Не заплутаем? – Эйнар подозрительно посмотрел на лес.

Не очень-то ему нравилась эта почти непроходимая чаща, средоточие неведомых напастей, обиталище чужих, жестоких и кровавых божеств.

– Не заплутаем, – посмеялся в бороду проводник. – Путь-то знакомый. С князем туда шли, сами потом – обратно. Так что в третий раз идем! Да недалече тут до реки – за три дня доберемся. А там уже и плоты сколочены, и челны есть. Доберемся! Ох, княжна-краса, как князь твой рад будет!

Ничего не ответила на это Женька, лишь вздохнула да вежливо улыбнулась.

Лес только издали выглядел непроходимым, при ближайшем же рассмотрении не таким уж он и оказался густым. Да, кое-где приходилось пробираться урочищами – оврагами да буреломами, переваливать через ручьи, обходить болота, тащиться, пригибаясь, темными ельниками. Однако везде уже были оставлены условные знаки – зарубки на деревьях, цветные ленточки, Женька даже как-то заметила колокольчик, но тут же догадалась, что это вовсе не знак, а подношение местным богам от местных же людишек.

Первые пару дней шли дожди – настоящие летние ливни, теплые и веселые, иногда гремели грозы, не особенно страшные, какие-то домашние, радостные. Ни ливни, ни грозы вовсе не мешали идти – все ж лес кругом, есть, где укрыться.

Лишь однажды, уже на третий день, когда путники должны были выйти к верховьям обещанной реки, шедший впереди Путята настороженно обернулся:

– Здесь кто-то был! Вон, с травы роса сбита.

– Так здешние. – Эйнар-хевдинг положил руку на эфес меча. – Следят, видно.

Проводник задумчиво погладил бороду:

– Здесь поблизости нет селений. Охотники так далеко не пойдут – и поближе полно дичи. Мыслю – да, следят. Может быть, и напасть попытаются. Вон там, где росы нет… я б осторожно проверил.

– Рулаф, Бьорн!

Скосив глаза, хевдинг что-то бросил по-варяжски, видать, послал своих парней проверить. Оба – рыжий Рулаф и белобрысый Бьорн – тут же исчезли в зарослях. Хорошо исчезли, умело – ни одна веточка на деревьях не шелохнулась.

Исчезли и так же незаметно вернулись, словно возникли вдруг из травы.

– Там охотничий самострел, хевдинг, – деловито доложил Рулаф. – Насторожен на тропу.

– На зверя?

– Может. А может, и на человека. Вон веревка – как раз по ноге.

Если б не показали, Женька бы ни за что не рассмотрела замаскированную в высокой траве веревочку, задела бы – и получила б стрелу в грудь!

Натянутый лук, крючочки, веревочки – все как полагается. Самострел!

– А ты, Путята, говорил, будто сюда охотники не ходят.

– Не ходят, так. Думаю – не охотники это вовсе! Надо б здесь засаду оставить… прежде, чем на ночлег.

– А река?

Бородач настороженно осмотрелся:

– К реке завтра поутру выйдем. Не стоит сейчас – место там плохое, открытое, а на пригорке – ельник. Из ельника того стрелой достать – милое дело.

– Добро, – согласно кивнул хевдинг. – Пусть так. Засаду я выставлю. Бьорн, Фарлаф… и вы двое…

Ночевали не очень-то удобно, чуть ли не в овраге, под суровыми еловыми лапами, даже шатра для княжны разбить было негде. Ну, да Женька в обиде не оставалась – все ж туристка, считай, все детство – в походах, в лесу. Даже выпендрилась – костер самолично зажгла, да так ловко, что бывшие поблизости воины недоуменно переглянулись. Слава богу, огнивом нынче не пользовалась – взяла огонь на лучину от соседнего, распаленного уже, костерка, присела рядом да, глянув на небо, велела натянуть над костровой – очень уж небольшой – полянкой тент.

– Что натянуть, госпожа наша?

– Ну, парус хотя бы запасной… Есть у вас?

– Да, всяко, сыщется. А зачем его – на деревья?

– А чтоб сидеть приятней! Чтоб за шиворот, если вдруг дождь, не лило. Ужель не понятно-то, а?

– Ага, – подумав, одобрительно кивнул Рулаф. – А ты, госпожа, по всему видать, раньше в лесах жила, так?

Княжна махнула рукой:

– Всяко бывало.

Зажравшуюся знать, всяких там князьков да боярышей, такими делами, конечно же, не пронять, да и не поняли бы – как это, княжна все своими руками делает, советы дает, она простолюдинка, что ли? А вот воины – и Свенельдовы варяги, и славяне Путяты, – видно было, зауважали.

Ближе к ночи запекли на угольях рябчиков, старательно посыпали – каждому строго по щепоточке, по чуть-чуть – солью, брагой из фляг плетеных запили. Хорошо! Соль – она ведь у богатых только.

• Предыдущая
• 49/62
• Следующая